Поцелуй негодяя - Пётр Самотарж
– Кто тебе сказал?
– Весь образ ее жизни, все ее морализаторство. И священнику плешь проела. А сама ведь никому не принесла счастья. Ее единственное доброе дело – рождение сына. И она его бросила!
Жена Концерна нерешительно вмешалась:
– По-моему, вы слишком бурно ссоритесь для такой отвлеченной темы, как литературные упражнения. Со стороны посмотреть – ваши близкие глупостей натворили.
– Литературные споры – самые жизненные. В творчестве эмоции сконцентрированы, а в жизни – размазаны тонким слоем, без микроскопа не заметишь, – философски заметил в ответ Воронцов.
– От жизни зависит, – ехидно вставила Вера. – Не все живут по-рыбьи, у некоторых эмоции ключом бьют.
– Это ты о бытовых уголовниках?
– При чем здесь уголовники?
– Вот уж у кого эмоции в жизни бурлят! От избытка чувств топорами башки друг другу крушат, кровищей умываются. Адреналин бурлит без всякого удержу.
– А других эмоций ты представить не способен? Сразу видно опытного холостяка. Ты ведь не представляешь, каково впервые в жизни увидеть своего новорожденного ребенка. Зачем приплетать топоры и кровищу? Можешь представить своего несуществующего ребенка, который впервые пошел в первый класс, с огромным букетом цветов и с торчащими ушами, которые просвечивают на солнце? Нет, конечно. Зачем тебе обуза, ответственность, долг и долги? Лучше с приятелями собраться, за пивом баб обсудить и осудить.
– Ну, поехали, поехали! И приехали. Опять туда же.
– Разумеется, туда же. Так и будет продолжаться, пока за ум не возьмешься.
– Взяться за ум – значит осчастливить какую-нибудь особу женского пола брачным предложением?
– Хочешь выдать тираду о свободе и нежелании оделять вниманием всех женщин ради одной избранницы?
– Нет, наоборот. Ты сама невольно проговорилась, по Фрейду. Сначала-то все про эмоции, про чувства, а в итоге – взяться за ум. Другими словами, брак есть следствие трезвых и взвешенных размышлений, а не апогей чувственных переживаний, и та сама призналась.
– Я и не скрывала, почему «призналась»? Чувства хороши при ухаживании, а семья – дело серьезное. С романтическими ожиданиями в него лучше не соваться, мигом бытовые миазмы дыхание отравят. Много я повидала дурочек, которые плачут по утрам – лень вставать раньше всех и завтрак готовить. Замуж нужно выходить, когда готовить завтрак мужчине станет насущной потребностью, когда жизнь станет казаться несовершенной без ранних подъемов ради чужого завтрака.
– По-моему, ты снова себе перечишь – опять говоришь о чувствах.
– Нет, о здравом смысле. Рядом с женщиной должен стоять мужчина – так положено. Иначе жизнь не обретет полноценности. Мужчину всегда тянет уйти, на любой новый аромат, приятное новое лицо, роскошное тело – его нужно удерживать. Не сажать на цепь, а ежедневно, ежечасно и ежеминутно делом доказывать ему, что в любом другом месте ему будет хуже, чем с тобой.
– Какая ты старомодная. Феминистка сейчас бы тебе в волосы вцепилась.
– Не знаю, кто бы вцепился мне в волосы, но я говорю совершенно банальные вещи.
– Феминистка сказала бы, что брак есть соглашение двустороннее, в сохранении которого женщина заинтересована не больше мужчины, если она представляет из себя полноценную личность, а не самку.
– Чепуха полная. Из-за подобных взглядов семья сейчас и гибнет. Большинство мужчин ни при какой погоде не станут бороться за сохранение семьи, если случился раскол в отношениях с женой. Если и женщина не борется – семья рушится в мгновение ока. Чем больше феминисток, тем меньше полноценных семей и меньше детей. Главное, они ведь не просто пропагандируют свои взгляды, они проявляют просто свирепую ненависть к женщинам, которые смеют жить семейными ценностями. Придумали этот мерзкий образ: на кухне, в халате, вечно беременная. Хочешь детей, а не карьеры – вот твой портрет. И молоденьких девчонок с пути сбивают. Сколько их, этих великих балерин, певиц, научных деятельниц на старости лет нянчатся с котятами и понимают, что жизнь прошла впустую!
– Ты прямо как древнеримский оратор! – одобрил Воронцов. – Но меня никакая женщина не изловит, хоть с котенком, хоть без него.
– Да кому ты нужен, ловить еще тебя.
– Не надо ля-ля! Очень даже нужен, проверено на практике.
– Ладно, ладно, помечтай, неприкаянный, – со снисходительной усталостью ответила Вера и подошла к окну.
Она всмотрелась в зеркальную тьму по другую сторону стекла и вдруг быстрыми, даже поспешными движениями, открыла окно и высунулась в него.
– Смотрите, туман! – крикнула она оттуда, словно увидела невероятное чудо природы. – Мы просто как на корабле в океане!
Воронцов подошел поближе и тоже выглянул на улицу. Стоял предрассветный час, ночь только начинала светлеть, и утренний туман чуть серебрился волшебным маревом, скрывая очертания соседних домов. Некоторые совсем скрылись в дымке, другие просвечивали сквозь нее молчаливыми темными силуэтами, словно дредноуты эскадры, пережидающей непогоду в бухте.
– Кажется, будто медленно плывем на восход, – зачарованно шепнула Вера.
Воронцов посмотрел на нее – она искренне верила в произнесенные ею слова.
– Просто туман, – сухо прокомментировал он.
– Ты ничего не понимаешь. Туман всегда – непростой. Обожаю туманы. Особенно утренние. Тихо, сонно, призрачно…
– Не видно ни зги.
– Да, и замечательно! Очертания мира скрадываются, он сразу оказывается неведомым и неизученным, а я – одна на целой планете.
– Тебе так хочется остаться одной?
– Не хочется, просто минутная фантазия.
Жена Концерна, обиженная на отсутствие внимания к рассказанной ей истории, неслышно подошла к беседующим:
– Время от времени фантазии оказываются опасными.
– Ерунда, – грубо возразила Вера, – ничего опасного. Я сейчас пойду гулять.
– Сейчас? – удивился Воронцов.
– Сейчас, пока темно и туман.
– А собственный сын тебя не интересует?
– Сын? Почему не интересует?
– Где он?
– У девочки своей остался ночевать.
– Хорошо живет!
– Ничего особенного, я с ее матерью по мобильному разговаривала. У них там есть для него отдельное местечко.
– Славные времена настали для молодого племени. Чтоб в мое время остаться на ночь у девчонки в присутствии ее родителей? Мечта развратника.
– При чем здесь развратник? Странный ты человек. Все мужчины сдвинуты на сексе, но ты – просто на уровне подростка. Стань взрослым хоть на короткое время! Переспит там не диванчике в отдельной комнате, и все дела. А ты уже весь расфантазировался! Больной просто.
– Я не больной, я здоровый реалист, – настаивал на своей циничной точке зрения Воронцов, привыкший в течение жизни видеть исполненными именно скабрезные предположения и обещания.
– Ладно, мечтай о своем неизменном, а я пошла, – решительно двинулась прочь от окна Вера.
– Ты серьезно? – крикнул ей вдогонку Воронцов.
– Абсолютно. Ты так спрашиваешь, будто я собралась в Африку или в латиноамериканские джунгли.
– Каменные джунгли опасней экваториальных, ты разве не знаешь?
– Ничего, преступники уже всех ограбили и спать
