Стейс Крамер - Мы с истекшим сроком годности
Находясь в деревне, я чувствовала себя счастливой. Живот все рос и рос, я начала ощущать своего малыша, а когда он стал пинаться, я и вовсе плакала от счастья. Я полюбила его всем сердцем. Я разговаривала с ним по вечерам, а он или она, казалось, меня слушал и отвечал мне то тихим бульканьем, то резким толчком.
Я родила девочку. Даже дала ей имя – Мерелин. Я рассматривала ее несколько дней. Клянусь, рассматривала, как будто передо мной было что-то диковинное, не из этого мира. Мерелин была такой красивой.
Спустя несколько дней наш покой исчез навеки, когда в дом ворвались мои родители. Я кормила Мерелин, а они ее выхватили из моих рук, словно вещь, с такой ненавистью и даже омерзением. Я вцепилась в отца, умоляя отдать мне моего ребенка, но мать оттаскивала меня от него, а отец с хладнокровным лицом покинул дом.
Я рвалась за ним, но объятия матери, словно стальные цепи, удерживали меня, и я не могла сдвинуться с места. Больше я не видела Мерелин.
Я долго вымаливала от родителей хотя бы одно словечко, где Мерелин, и вообще жива ли она? От последнего вопроса по моему телу всегда проносилась жуткая дрожь.
Прошло несколько лет, я встретила Джона, вышла за него замуж. Все эти годы я не жила, я пыталась жить. Жить как прилежная студентка, дочь, жена. Мысли о Мерелин и боль, величиной с Техас не покидали меня ни на минуту.
Мы много лет пытались завести детей, но ничего не выходило. Истинной причиной того являются тяжелые роды, повлекшие за собой необратимые последствия. Я рассказала Джону правду. Выложила ему все, как оно есть, ожидая от него бурную реакцию и желание подать на развод. Но Джон меня удивил. Он улыбнулся и сказал: «У нас не может быть детей? Нет, Карли, ошибаешься, у нас уже есть ребенок. Осталось его только найти».
Тогда я не отнеслась серьезно к его словам. Но теперь…
Он столько лет занимался поисками моей… то есть нашей дочери. Даже представить себе трудно, как он это делал, ведь о Мерелин мы не знали ничего. Даже о ее группе крови и имени, что указано в ее свидетельстве.
Но ему удалось ее найти. Он нашел мою доченьку. – По щекам Карли снова текут слезы. – Этот долгий путь стоил того. Джон подарил мне перед смертью кусочек жизни.
Мы не можем прийти в себя после услышанного. История Карли сидит у меня внутри тяжелым комком.
Такого развития событий не ожидал никто.
– Карли, тебе не стоит винить себя, ты же была совсем юной тогда, – говорит Брис.
– Всему виной жесткие обстоятельства… – тихо произносит Андреа.
– Прости, конечно, но я просто поражаюсь бесчеловечности твоих родителей, – восклицает Томас.
Фелис ничего не говорит, лишь подходит к Карли и обнимает ее.
Нашим временным пристанищем в Данидине становится маленький отель, расположенный в южной стороне города.
Тем же вечером, я решаю навестить Карли. Захожу в ее номер, она сидит у окна, глядя на уходящее за горизонт солнце, а в руках все еще держит фотографии с Мерелин.
– Я сейчас так глупо себя чувствую. Хочу тебя поддержать, но даже не знаю, что сказать.
– Так же глупо себя буду чувствовать я завтра, когда буду смотреть в глаза дочери и не находить слов…
Карли поворачивается ко мне и подъезжает ближе.
– Что ты подумала обо мне, когда первый раз меня увидела? Что я ужасная, сварливая старуха?
– Я подумала, что ты гостья из Преисподни, хотя ужасная и сварливая старуха тоже подходит, – говорю, улыбаясь, я.
– Все обо мне так думают, – вздыхает Карли.
– Возможно, не все решаются узнать тебя настоящую… Я решилась и поняла, что очень сильно ошибалась. Ты потрясающий человек, Карли. Ты поражаешь меня своей добротой, искренностью, чувством юмора.
Теперь я сокращаю расстояние между мной и Карли, беру ее за руку и смотрю в ее грустные, поблекшие, голубые глаза.
– Я уверена, что после того, как ты расскажешь Мерелин всю правду, она полюбит тебя так же сильно, как и я. Как и все мы.
– Полюбить меня – все равно что питать теплые чувства к огромному серому камню.
– Карли, тебе уже столько лет, а ты до сих пор рассуждаешь порой, как четырнадцатилетняя девчонка.
– Я всегда знала, что мне нет равных в нытье.
При виде улыбки на лице Карли, мне вдруг становится светло и спокойно.
– Так, все, ужасная, сварливая старушка, ложись спать и не вздумай прореветь всю ночь, а то проснешься с гигантскими отеками.
Карли вновь смеется и послушно катит свое кресло к кровати.
– Знаешь, я еще с первого дня нашей встречи поняла, что мы будем дружить.
– В самом деле? Интересно почему? – спрашиваю я.
– Потому что я тоже подумала, что ты посланница Ада. Если двое людей сразу возненавидели друг друга – это начало великой дружбы, – хохочет Карли.
Я хохочу ей в ответ, оглядывая ее прищуренным взглядом. На этой ноте мы расстаемся с ней на ночь.
Завтрашний день будет нелегким.
Интересно, как в Данидине живут колясочники? Как я уже упоминала, дороги здесь холмистые, и порой очень тяжело тащить свое тело по тропе, что резко уходит вверх, а с неба еще и солнце палит, и ты становишься похожим на сваренную сосиску.
Этот день станет особенным и самым загадочным во всем нашем путешествии. На встречу с Анной отправились я, Эдриан и, разумеется, Карли. Эдриан использует свои навыки психотерапевта, разговаривая с Карли и настраивая ее на, наверное, самую тяжелую встречу в ее жизни. Мы не знаем, что будет, когда мы встретимся с Анной, какова будет ее реакция (хотя, конечно, нетрудно догадаться), и вообще живет ли она до сих пор в этом доме, ведь за то количество времени, что Карли находилась в центре, все могло измениться.
И вот мы достигли конечной цели. Мы нашли дом Анны. Эдриан звонит в дверь, я чувствую, как желудок нервно сжимается, переключая весь организм в напряженное состояние, а Карли спокойно сидит, не сводя глаз с двери, предвкушая долгожданную встречу.
Дверь открывается, и на пороге мы видим маленькую девчушку лет семи, с темными, коротко подстриженными волосами.
– Здравствуйте, – говорит она тоненьким голосочком.
– Здравствуй, – отвечает Карли, – а здесь живет Анна Хэльман?
– Да, это моя бабушка. А вы ее друзья?
Мы дружно киваем головой.
– Проходите.
Внутри дома пахнет лилиями. По пути мы успеваем заметить несколько фотографий, развешанных по стенам этого маленького, аккуратного дома. На снимках запечатлена Анна то в компании какого-то мужчины, то целой группы молодых людей, одетых в одинаковые синие футболки, то с маленьким ребенком. Я замечаю улыбку Карли, которая не может оторвать свой взгляд от этих фотографий, словно изучая каждую деталь и одновременно согревая себя мыслью, что Анна в ее отсутствие жила нормальной жизнью, у нее есть семья, друзья, любимый человек. Даже мне становится теплее от этих мыслей.
Девчушка останавливается и распахивает дверь, за которой прячется небольшой сад. В саду среди множества цветов и благоухающих кустарников стоит стол, за которым сидят Анна и темноволосая, кудрявая девушка.
– Мама, бабушка, у нас гости.
– Гости? Кто же к нам пожаловал?
Анна встает изо стола и подходит к нам, приветливо улыбаясь.
– Добрый день.
Взгляд Карли впился в глаза Анны. Как же она похожа на нее! Узкое лицо, приправленное аристократической бледностью, острый подбородок, аккуратный нос и очерченные скулы.
– Здравствуйте, Анна. Меня зовут Скарлетт Хилл. – Голос Карли дрожит вместе с моим сердцем.
– Мы с вами знакомы? – мельком рассмотрев нас, спрашивает Анна.
– Да… то есть нет. – Карли резко выдыхает, словно злясь на свою растерянность. – Я знакомая вашей матери.
Внезапный ответ Карли вызвал во мне шквал немых вопросов, которые я стараюсь всеми силами подавить. «Какая еще знакомая?! Зачем ты уходишь в какие-то дебри, Карли?!» – проносится у меня в голове.
– Моей матери? – Выражение лица Анны резко меняется. – Ну что ж, прошу за стол.
Ее улыбка гаснет, и, судя по серьезному взгляду, она уже не так рада нашему визиту.
– София, налей гостям чаю.
Девушка, что сидит рядом с ней, услужливо кивает, покидает сад и спустя мгновение возвращается с подносом в руках.
– Так вы говорите, что знали мою мать?
– Да. Она… прекрасная женщина.
– А вы, случайно, не знакомы с моим отцом?
– Нет, – преисполненная волнением, отвечает Карли.
– Очень жаль. Он тоже прекрасный человек. Наверное. Ведь я выросла в приюте и ни разу ни его, ни матери не видела. – Щеки Анны побагровели от нарастающего напряжения.
– В приюте? – виновато спрашивает Карли.
– Да. Меня подбросили к воротам приюта, когда мне еще и месяца не было. От меня избавились, как от мусора. Все детство я провела, скитаясь по приютам и не оставляя надежды на то, что когда-нибудь я найду своих родителей. Я так мечтала о материнской заботе, ласке. Так завидовала детям, которые шли мимо меня, крепко держа теплую ладонь матери… Но потом я выросла и поняла, наконец, всю истину своего существования – я в этом мире совсем одна и никому не нужна, кроме самой себя.
