Длинная цепь - Е. Емельянов
Элоф нахмурился, покачал головой.
— Я сделаю вид, что не слышал таких тяжёлых слов. И что не видел тебя этой ночью, если сейчас же уйдёшь и оглядываться поостережёшься. Даже старики были молодыми, и все молодые делали глупости — это не страшно, покуда глупость не сделана было до конца.
— Можешь донести храбрейшему ярлу Торлейфу мои слова, старик, если хочешь, мне всё равно. И что видел меня — тоже доноси. Но уйду я только вместе со своим братом.
— На брата твоего серьёзные обвинения возложили, он должен ответить. Есть закон.
— Хорош языки чесать, — вновь мешался Стрик, после чего одним мощным глотком опорожнил остатки своей фляги. — Холодно. Драться будем или как?
Левая рука Рига нырнула под плащ, Элоф поднял щит, Стрик ухмыльнулся.
— Или как, — сказал Риг и бросил пьянице маленький холщовый мешок, а когда тот поймал его, все услышали, как внутри звякнули монеты.
Солёный Элоф тяжело вздохнул.
— Парень, ты хоть знаешь, что ты сейчас сделал?
Риг не ответил, смотрел прямо перед собой, крепко сжав зубы. В общем-то, это и был весь его план, первая его половина во всяком случае. План откровенно плохой, но сколько не ломал он голову за прошедшие дни, ничего лучше в неё не пришло. И не помогли тут ни знание пяти языков, ни умение цифры большие складывать, так как количество монет в этом кошеле любой дурак сосчитать сумеет.
Стрик тем временем развязал тесёмки и высыпал монеты себе на ладонь, поднеся их почти вплотную к своим мутным глазёнкам, а после быстрого пересчёта подвёл итог:
— Мелочь одна, и на один славный день не хватит. Мало.
После этого монеты вернулись в мешочек.
— Большего у нас нет, — тихо сказал Риг. — Если нужно больше, потом я рассчитаюсь по всем долгам. Даю слово.
— На Край сходи со своим словом. Ему неделя от роду и веса в нём, что у твоих соплей, — Стрик мерзко улыбнулся. — Но добавь к этим монетам свою цепь, и будем в расчёте.
Ладонью левой руки Риг рывком накрыл то место на груди, где под одеждой на тонкой верёвке висело его первое звено. А Стрик Бездомный засмеялся противным, лающим смехом, после чего игриво перебросил мешочек с монетками в воздухе, отпихнул Рига со своего пути и стал нетвёрдой походкой спускаться вниз по тропинке. Никакого оружия он с собой не забрал, и, по всей видимости, у грязного бродяги не было даже ножа.
— Эй, ты куда это собрался, пьянь бесчестная? — окликнул его Элоф.
— Выпить. Погреться у огня. Пышных девок потискать.
— Ты уйти не можешь, нет у тебя такого права, если слово твоё хотя бы одной мерой ещё тяжелее воздуха. Уплачено тебе было за стражу до утра!
— В Край иди, плешивый! Те деньги закончились, — с этими словами Стрик вновь подбросил мешочек с монетками да поймал другой рукой. — А эти ещё нет.
И он продолжил свой спуск. Одно можно сказать про бесчестных людей точно — на них всегда можно положиться, они никогда тебя не удивят.
— Мерзавец, — пробурчал Элоф. — Падаль бесчестная.
Риг предпочёл промолчать. Он смотрел на плешивую голову старика, на его опущенный щит, на его глаза, совсем не следящие за молодым воином. Это был хороший момент, удачный для второй, новой части плана. Вытянуть отцовский топор из петли, замахнутся, ударить.
Убить.
Это не выглядело трудной задачей, если думать об этих действиях по отдельности. Или если не думать о них вообще. Набрать в грудь воздуха и сделать разом, быстро, одним рывком, как в воду прыгнуть с высокой скалы.
Сделав глубокий вдох, Риг потянулся к своему топору.
Выхватил, замахнулся.
Ударил, но лезвие рассекло лишь воздух. Риг сделал неуклюжий шаг вперёд, прежде чем железная кромка щита Элофа врезалась в его лицо — боль была сильной, но настолько неожиданной, что ощущалась как будто бы не в полной мере. Бухнувшись на землю спиной, Риг успел лишь поднять гудящую голову, прежде чем получил второй удар, на этот раз каблуком сапога по лбу, и крепко приложился затылком о каменистую землю.
— Ты нас обоих в очень непростое положение поставил, сын Бъёрга, — голос старика был спокойный, даже холодный, словно не человек слова произнёс, а кромка льда прохрустела. — Обязательно было доводить до такого? Отпусти топор.
Риг упрямо сжал своё оружие крепче. После подкупа и попытки убийства семейное имя не замараешь такой мелочью, как брошенное оружие, смысла в упрямстве не было. Но время разумных поступков закончилось две недели назад. Риг с трудом осмысливал происходящее: и то, что он сделал, или, точнее, попытался сделать, и то, к чему это приведёт остатки их семьи. Мелькнула даже мысль, что ярл не упустит такого шанса, отправит их всех умирать в объятия вечной зимы, на Белый Край — от этого стало по-настоящему страшно.
— Я сказал отпустить.
Элоф с силой наступил Ригу каблуком сапога прямо на руку, и от резкой боли тот всё же выронил оружие. Старик наклонился, ногой придавив Рига к холодной и твёрдой земле, забрал выпавшее оружие.
— Отдай! Это моё! — сказал Риг и мигом устыдился того, как по-детски это прозвучало.
Попытался встать, но нога бывалого воина прижимала его крепко. Обхватил грязный сапог обеими руками, попытался сдвинуть, и всё равно не вышло, Элоф лишь усилил давление, стало тяжело дышать. Попытался сбить ногу ударом кулака — бесполезно, слишком мало силы в руке без мозолей, и лёжа нет возможности хорошо замахнуться.
Медленный вдох.
Сила — это масса объекта, дважды умноженная на скорость, с которой этот объект двигается. Эффективнее всего силу удара можно увеличить, если бить быстрее, но наносить удар по ноге Элофа с большей скоростью у Рига не получится при всём желании. Можно попробовать увеличить вес самого удара. Правая рука быстро обшарила землю: грязь, лёд, сухие щепки, склизкая гниль, рыхлый мокрый снег. Камень. Обхватил, ударил как мог быстро — и сапог Элофа соскочил с груди, дал возможность подняться. А на севере ещё говорят, что многие знания — лишь замёрзшая вода в голове. И в бою может помочь, если…
Ещё один удар кромкой щита. Риг почувствовал, как тёплая кровь стекает по лицу.
— Глупец. Твой отец всегда с такой широкой улыбкой говорил про твои успехи, умным человеком тебя считал, называл своим преемником. И что в итоге?
