Ментальная кухня – 3 - Максим Злобин
Опять, блин, ничего. Всё тихо, всё спокойно, всё хорошо.
— Грёбаная демоница, — хмыкнул я. — Поиграться со мной решила?
И едва я успел разозлиться по поводу того, что меня развели как пятиклашку, как вдруг понял о чём идёт речь. Угроза была не на теплоходе. Угроза шла извне. Где-то далеко-далеко, среди черноты и черноты я различил несколько десятков белых точек. Глаза. Из темноты на меня пялились глаза. Много глаз!
А уже в следующую секунду помимо глаз в темноте показались жёлтые искры, и я услышал шипение. Характерное такое, его ни с чем не спутаешь. С таким же вот звуком обычно прогорает бикфордов шнур…
Глава 18
Контроль гнева — проблема для многих оборотней, и Павел Геннадьевич Сидельцев не был исключением. Особенно учитывая обстоятельства. И особенно учитывая ту силу, которой он теперь обладал; прикладывать её к окружающему миру было одним удовольствием. И единственным тормозом для него сейчас оказался нейтралитет между Цепью и аристократией, — нарушь его, и мировое преступное сообщество вряд ли станет всерьёз рассматривать твою кандидатуру в качестве Звена.
Путь, которым он пришёл к власти в своём регионе, мягко говоря, не одобрялся. Так что вопрос о его легитимности оказался подвешен в воздухе. О Сидельцеве узнавали, к нему присматривались и пока что опасались, — были у людей сомнения насчёт его ментального здравия. Как ни крути, «медийный» образ уже сложился согласно первым поступкам.
Однако вот, прошло несколько дней. Рассудок Сидельцева прояснился. Он наконец смог размышлять трезво и внезапно оказалось, что в его руках кипучая теневая Империя, и дел в этой Империи невпроворот.
Момент с местью упущен, и надо бы направить все силы на укрепление позиций и пресечение разного рода неожиданностей, однако… простить? Ну уж нет. Во-первых, такое не прощается, — и обсуждать тут нечего. А во-вторых, Сидельцев до сих пор был обязан Марине Марковне Орловой. Уговор дороже денег, заказ надо исполнять.
И что же теперь делать?
Правильно: узнавать и планировать. Хватило дня. В качестве гостей «Клуба», люди Сидельцева прошерстили пляж вдоль и поперёк и не нашли ни единого признака наличия его жены, грёбаного грузина, Каннеллони или демонического ножа.
Тут же всплыла подробность о «Ржевском».
И тут же был найден сам «Ржевский». Всё-таки теплоход — не человек. Ему затеряться крайне сложно. Речных маршрутов не так уж и много, а работники шлюзов ведут документацию и берут взятки; вот и выяснилось, что прямо сейчас Риточка со своими новыми друзьями где-то на полпути к Онежскому озеру.
Чужая территория. Творить бардак нельзя, однако можно найти исполнителей. Тех, кто не имеет отношения к Цепи и не хочет замазываться во всём этом, но не прочь разово подзаработать деньжат. Например, тех кто находится в отчаянном положении или просто глуп или… ай, да какая разница⁈ Что толку размышлять и фантазировать? Разницы нет никакой.
Просто анонимный работодатель наймёт анонимного работника, — Сеть в помощь. Точнее её зашифрованная, «тёмная» часть, где переписку невозможно ни пробить, ни отследить.
А денежного следа не будет вообще. В качестве оплаты за работу Сидельцев решил предложить наличность, — ту самую, что украла у него Рита. Да, предложение щедрое, но ради такого дела не жалко. Принципы зачастую стоят очень дорого.
Так что деньги пойдут исполнителю, а артефактный нож и драгоценности вернутся к Сидельцеву. Наверное. Как перестраховаться и убедиться в том, что его не кинут? Да никак. Паша решил, что если такое вдруг произойдёт, то он будет действовать по обстоятельствам, а пока нужно просто делать дело.
— Виталий Геннадьевич, есть отклик, — сообщил Сидельцеву один из гиков, что теперь работали на него. — Люди готовы взяться.
— Отлично. Скидывай условия и информацию…
* * *
Что нынешний Император Российской Империи, что его отец, что дед, что прадед выстраивали внешнюю политику железной рукой. Иногда. А иногда и рукою хлебосольной, готовой поддержать в трудную минуту безо всяких требований и условий. Короче говоря, самодержцы не чурались так называемой дружбы народов.
А особенно, когда речь шла о бывших колониях Великобритании.
Ведь это самый кайф! Помимо того, что дружба с такими странами была обоюдно выгодна в экономическом плане, она до кучи открывала широкий простор для троллинга через «культурный обмен».
«Потёмкинские Школы» в Зимбабве, например, — аж двадцать штук. Спонсируемые на совместные средства Российской Короны и князя Потёмкина, эти школы предоставляли бесплатное образование маленьким зимбабвийцам, чьи семьи жили где-то далеко за чертой бедности. И ведь практически без условий! Пятнадцать часов русского языка в неделю плюс пять часов истории РИ, да плюс выпускной экзамен по этим предметам, и учитесь себе на здоровье.
Или «Русь-Такси» в Нигерии. В полтора раза дешевле грёбаного убера, однако у водителя в машине зациклен плейлист из «Калинки» и прочих народных песен.
Или дымковская игрушка, производство которой было полностью перенесено в Бруней. Или праздники. Да-да, донести до английской Королевы кадры репортажа, на которых радостные папуасы в кокошниках кочегарят самовар и обвешиваются баранками — вершина озорства.
А помимо прочего, такая вот международная дружба была налажена и с далёким жарким Сомали.
Правда, пока что не очень глубоко. Русские дипломаты пока ещё только продавливали идею о том, чтобы сделать «День Пельменя и Вареника» национальным сомалийским праздником, но многое уже было сделано. Например, учреждены бюджетные места для сомалийских студентов во многих российских ВУЗах.
— Татуировки! Татуировки! — в танце вращая указатель, кричал один из сомалийских студентов посередь Невского проспекта. — Тату-салон «Легенда Холст»! Татуировки! Татуировки!
Звали юношу Хасан Хасан Хасан. Что-то типа Иван Иванович Иванов, только в сомалийской версии и согласно сомалийским правилам образования имён. Естественно, кличкой парня среди своих довольно скоро стало «Triple H», которое со временем преобразилось просто в Эйч.
— «Легенда»! Мы не спрашиваем «зачем»⁈ Мы спрашиваем «куда»⁈
Но вот, рабочая смена подошла к концу. Хасан вернул в салон стрелку-указатель, забрал денежку за смену и направился в общагу Горного Санкт-Петербургского Института. Пешком пошёл. Во-первых, чтобы сэкономить на проезде; вопрос денег стоял особенно остро. А во-вторых, потому что вечер. Потому что лето и потому что делать откровенно нечего — каникулы.
А в общаге тем временем уже шёл кипишь.
— Одумайся, Рейдж! — кричал один из чернокожих студентов на своего
