Игорь Ефимов - Новгородский толмач

За ним немедля была учреждена погоня. На границе со Смоленской землей преследователи почти настигли беглеца. Только бросив повозку с драгоценностями, удалось свергнутому властителю Твери ускользнуть в Литву.

Великий князь повел себя с обычной осмотрительностью. Он настрого запретил грабежи в городе. (Какой смысл грабить то, что уже принадлежит тебе?) Послал бояр и дьяков во все концы Тверского княжества описывать земли и распределять их между своими новыми и старыми предводителями войска. Пятнадцатого сентября въехал в город и отстоял литургию в храме Преображения. Тут же торжественно объявил своего сына Ивана Молодого — по матери внука князя Бориса Александровича Тверского — новым правителем Твери. Почти без пролития крови удалось ему добавить к своим владениям территорию, равную всем владениям его отца. Могло ли такое случиться без вмешательства Высшей воли? Не думаю.

Владения великого князя увеличиваются и за счет присоединения уделов его братьев. Всеми силами он препятствует их вступлению в брак, чтобы у них не было в будущем наследников. Подспудный семейный раздор бурлит из-за этого постоянно. Мать великого князя, инокиня Марфа, всегда выступала с пальмовой ветвью, умела смирять его гнев на непокорных братьев. Но этим летом она умерла, и все здесь, затаив дыхание, ждут, чем это обернется.

Насколько мне известно, князь Михаил Борисович Тверской нашел приют в Вашем городе и проживает сейчас у православного архиепископа в Вильнюсе. Как хорошо было бы, если бы Вам, досточтимый брат, удалось встретиться с высокородным тверским беглецом и записать его рассказ о событиях последних лет. Уверен, что в российских летописях это повествование будет подвергнуто тщательной подчистке и многочисленным, многократным исправлениям. Единственная надежда сберечь историческую истину — закрепить на пергаменте голоса всех главных участников событий. Только тогда наши потомки сумеют извлечь из этого многоголосья какой-то важный урок. Ветхий Завет сохранил для нас голоса многих пророков и царей израильских. Судьбами царств и княжеств учит нас Господь, приоткрывает Свой замысел о нас. Будем же прилежными учениками.

Все артиллерийское дело во время тверского похода было поручено Аристотелю Фиораванти. Он отливал новые пушки и мортиры, заготавливал порох и ядра, обучал канониров. Великий князь оказал ему много милостей и наградил щедро. Сейчас он окружен таким вниманием, что должен на время оставить мысли об отъезде. Тайный побег был бы невозможен, а отпустить такого нужного мастера — на это Москва никогда не согласится.

Между тем тревожные вести доходят из Новгорода. Как мы и опасались, новый архиепископ Геннадий повел себя как настоящий деспот. Ему всюду мерещатся еретики. По малейшему доносу он вызывает священников, монахов, мирян для суровых дознаний. Те клянутся, что исповедуют христианство точно так, как учит православная церковь.

«Запираются!» — говорит архиепископ и многих бросает в темницу, чтобы они «одумались и сознались».

Во всех своих действиях Геннадий старается следовать примеру испанской инквизиции и возглавившего ее Торквемады. «Вот у кого нужно учиться твердости в борьбе с еретиками!» — восклицает он.

Так же и в делах судебных. Теперь на церковный суд отдаются всякие дела, которые раньше разбирал княжеский наместник. Женитьба на кровной родственнице, блуд и прелюбодеяние, содомия, осквернение могил, разводы, даже внутрисемейные свары мирян — все должно с трепетом ожидать приговора архиепископа. Надоест жена мужу, он подкупит двух свидетелей, и они поцелуют крест перед его престолом в том, что видели ее прелюбодейство. Жену отправят в монастырь, и муж может начинать новую развеселую жизнь. Конечно, судебные дела и тяжбы накапливаются, и невинные люди томятся в тюрьмах месяцами, если не годами в ожидании разбирательства.

Отец Денис, получая вести из Новгорода, только хватается за голову. «Что я наделал! Зачем не остановил!» Но вряд ли это было в его власти. Архимандрит Геннадий в свое время не выступил против конфискации церковных земель в Новгороде — за это и был награжден высоким постом. Слава Богу, что пока ни митрополит Геронтий, ни великий князь не придают большого значения доносам, идущим из дворца новгородского архиепископа.

Еще нас тревожит долгое отсутствие Федора Курицына. По нашим расчетам, его посольская миссия к венгерскому королю давно должна была закончиться. Мелькнул слух, будто на обратном пути он был захвачен турками. По поручению великого князя Кара Бешмет подготовил и отправил послание крымскому хану Менгли-Гирею с просьбой выяснить местонахождение московского посла. На сегодняшний день единственный безопасный путь — через Кафу и Азов. Но для этого нужно, по крайней мере, добраться до Черного моря. А оно теперь оказалось почти целиком внутренним морем Турецкой империи.

Досточтимый брат, верите ли Вы в близкий конец света?

В Московии многие убеждены, что 1492 год будет последним. Исполнится ровно 7000 лет от сотворения мира — и Господь пошлет грозного судью на землю. Даже день Пасхи здесь рассчитан по календарю только до 1492-го. Подсчитывать дальше, считают местные, — напрасный труд.

Страшные войны наших дней, победное наступление мусульман, изобретение огнестрельного оружия — во всем мне мерещатся знаки приближающегося конца. Я вчитываюсь в «Откровение» Иоанна Богослова и пытаюсь прикладывать его видения к тому, что происходит сегодня. Семь чаш гнева Божьего — разве не излились уже на нас? Жестокие и отвратительные раны чумы — не первая ли это чаша? А кровь, которая текла в реках — Шелонь, Угра, Великая, Днепр, — не из третьей ли чаши? А огонь, вылетающий из пушечного жерла и сжигающий тысячи людей, — не из четвертой ли? Не остается ли нам ждать страшного землетрясения и града с небес — тогда мы узнаем, что излилась седьмая чаша и конец близок.

Готовы ли мы к концу, готовы ли к Суду? Кто может сказать про себя, что готов?

Никто.

Поэтому будем бодрствовать, будем держать светильники полными масла и чресла препоясанными, ибо не знаем, когда придет Господин наш.

Аминь.

Глава 19. Две Елены

Любезный брат Владислав!

Не правда ли, есть что-то непостижимое в пасхальных торжествах. Каким образом день мучительной казни Спасителя нашего мог превратиться в Праздник, полный радости и надежды? В этом году природа решила принять участие в ликовании. Небо безоблачно, теплый ветерок несет запахи проснувшейся земли, колокольный звон плывет над крышами домов. Царские врата в церкви остаются открытыми всю неделю, голоса хора поднимаются вдоль ликов святых под самые своды, и я без труда выделяю волшебный голос моей жены, и душа моя наполняется истомой и восторгом. «Христос воскресе! — Воистину воскресе!»

На Пасху в Московии принято выпускать преступников из темниц, так что бывалые москвичи, крестясь одной рукой, другой крепко придерживают кожаную калиту на поясе. Осторожность особенно необходима еще и потому, что среди воров существует поверье: удачно украсть в Светлую неделю — будет богатый промысел весь год.

Дети обходят дома с пением, их одаривают крашеными яйцами и пряниками. Красное яйцо у русских — важный символ в празднике Пасхи. Ведь, родившись от птицы, оно не остается тем, чем родилось; оно дает птичке жизнь сперва внутри себя, а потом производит ее на свет. Так и Иисус Христос, восстав из мертвых, дарует жизнь сперва духу, а в конце времен воскресит и наши тела. Для чего же дарят друг другу красное яйцо? В воспоминание крови Христа Спасителя, пролитой Им за нас на кресте.

Священники тоже подрабатывают, совершая молебны в домах горожан. Я заметил, что мать Людмилы перед приходом священника украдкой посыпала солью то место на столе, куда кладется Евангелие, а после молебна унесла эту соль и подбросила ее в коровий корм. Суеверие? А может быть, и глубокая вера в то, что все живое должно принять участие в чуде Воскресения.

Но у кого есть подлинный повод ликовать и благодарить Господа — это у Курицыных. Брат Федор объявился в Москве цел и невредим! Оказалось, что, возвращаясь от венгерского короля вдоль берега Черного моря, русское посольство попало в плен к туркам. Местные турецкие власти не знали, как им поступить с московскими послами, и отправили гонца в Стамбул. Оттуда прислали важного бея произвести дознание — не лазутчики ли? Пришлось просить посредничества и помощи у крымского хана Менгли-Гирея.

Пока тянулись все эти переговоры, с пленниками обращались почтительно, поместили их в отдельном доме, снабжали всем необходимым. Дом этот находился на главной улице города Аккермана, недавно отвоеванного турками у молдавского властителя. Генуэзские купцы, имевшие здесь торговый двор, едва успели уплыть обратно в Италию.