Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 2
Конечно, существует огромное количество исследований общего культурологического или социокультурного плана, в которых авторы не только учитывают роль «воспринимателя», но и глобально рассматривают процессы взаимодействия общества (как множества людей) с культурой (как множеством идей) (см., например, книгу М. Берга и ссылки в ней [1]). Но и в них анализ ведется с помощью очень общих категорий, где не только отдельные стихи, но отдельные имена поэтов растворяются в общих тенденциях мирового или, по крайней мере, национального искусства. Такой взгляд с птичьего полета, по контрасту со взглядом дотошного исследователя каждой отдельной строки и «отдельно взятой жены», теряет конкретность. С этой точки зрения предпринятый мной анализ на шкале «частное – общее» лежит где-то посредине: я пытаюсь понять все без особых частностей и без глобальных обобщений; данные, а не концепции, сами ведут к выводам.
Настоящее эссе написано главным образом с позиций заинтересованного читателя, который не знает ничего особенного об обстоятельствах создания тех или иных стихов, об их подтекстах и символике (кроме общедоступной), не знаком со всей огромной литературой о поэте и т.п., но «просто» читает и отмечает в душе (и, в данном случае, «на бумаге», то есть в компьютере) какие-то их свойства. Поэтому я рассматриваю статью не как вызов многочисленным исследованиям творчества О. М., а как взгляд с несколько иной стороны.
Он может показаться непривычным (графики и таблицы применительно к поэзии все же не типичны), но, как я надеюсь показать, весьма полезен и вполне способен стимулировать какие-то новые мысли или дополнительно подтверждать (но уже с цифрами в руках) старые. Цель моих заметок, иными словами, – взглянуть на стихотворное наследие Мандельштама (я оставляю все другое – его прозу, критику и пр. – за кадром) простым глазом любителя поэзии, но вооруженным некоторой статистической техникой.
Репутация О. Мандельштама в настоящее время крайне высока не только в России, но и в мире. Совершенно очевидно, что примерно в течение ста лет со дня появления его первых стихов несколько различных факторов внесли свой вклад в такую оценку:
а) Достоинства его поэзии как таковой. Он был замечен после первой публикации и всегда оставался и остается объектом внимания читателей, критиков и коллег-поэтов (А. Ахматова, скажем, считала, что он просто лучший поэт страны).
б) Его беспрецедентная гражданская смелость (безрассудность?), выплеснувшаяся, в первую очередь, в «Мы живем, под собою не чуя страны...», но не только.
в) Его трагическая судьба, рассматриваемая как почти идеальный архетип в извечном конфликте «власть и художник».
г) Мемуары Надежды Мандельштам, самодостаточные безотносительно к имени ее мужа, ставшие одной из самых влиятельных книг самиздата в свое время и остающиеся одним из наиболее ярких свидетельств сталинской эпохи.
Если пункт а) предполагается необходимым условием для идентификации любого поэта как хорошего, то комбинация б) – г) уникальна. По этим причинам образ «Осип Мандельштам» в глазах современного читателя сложен и часто размыт более, чем обычно; поэт в нем смешан с человеком, а человек – с советской довоенной порой. Разделять эти образы и незачем, и невозможно. Я смотрю на его стихи максимально отстраненно, пытаясь разложить их на «компоненты» – но это не значит, конечно, что они мне безразличны. Я не пытаюсь, однако, «влезть ему в душу» и понять, что именно он там и сям имел в виду, – я воспринимаю его стихи, как они мне представляются, с редкими заходами на литературоведческую сторонку. Просто Осип Мандельштам, именно в силу своей сложности и архетипичности, есть идеальный пример для демонстрации полезности аналитического подхода, ибо он, подход, помогает выявить то, что обычно затуманено в традиционном литературоведении. Введение каких-то количественных характеристик его стихотворений и анализ результатов помещает данное исследование в зыбкую, но очень заманчивую область поиска мостов между наукой и искусством, «унификации знаний» в смысле Е. Вильсона [16] и других. В этом контексте я пытаюсь отобразить малоизученную «долю воспринимателя» (beholder share – см. подробнее в разделе 3.3), пусть всего одного, но зато умеющего считать корреляции и строить графики. В определенной степени я делал подобный анализ ранее на материале творчества Н. Олейникова [6], но здесь он проведен куда более детально и разносторонне.
1. И что же в нем такого важного?
Для анализа мною была использована компьютерная версия стихотворений О. Мандельштама из двухтомника 1993 года [8], подготовленная С. Виницким для некоммерческого распространения в 2000 году. Наличие компьютерной версии, к тому же прекрасно сделанной, с соблюдаемой хронологией, разделением вариантов, комментариями и т.д., дало возможность производить со стихами множество манипуляций в удобной форме.
Я оценивал все стихотворения вплоть до раздела «Экспромты. Отрывки. Строки из уничтоженных или утерянных стихов». Таковых набралось 538 (среди них – некоторые варианты одного стиха, которые все же рассматривались отдельно; но таких совсем немного). Для каждого стихотворения я старался оценить следующие параметры:
– год написания (без месяца); если было две даты, я брал последнюю;
– размер стиха как число знаков. Известно, что такая характеристика очень сильно коррелирована с числом слов – другим способом измерения размера, так что их можно использовать как взаимозаменяемые. При измерении были некоторые ошибки (не буду вдаваться в их причины), но они несущественны;
– различные характеристики (свойства), связанные с типом и качеством стихотворения. Они сведены в таблице 1 и подробно объяснены далее по тексту.
Таблица 1. Основные характеристики поэзии О. Мандельштама
Тематика
Краткое название
1
Природа
Природа
2
История, древность
История
3
Творчество
Творчество
4
Любовь, женщинa
Любовь
5
Детские стихи
Дети
6
Евреи
Евреи
7
Родина, политика, общественная жизнь, современность
Cовременность
8
Новая советская власть – скорее одобрение
Новая власть +
9
Новая советская власть – скорее отрицание
Новая власть –
10
Прочее
Прочее
Стиль, доминирующее настроение
11
Лирика
Лирикa
12
Тоска,тревога, усталость, печаль
Тревога
13
Шутка, юмор, ирония
Юмор
Качество
14
Темные по содержанию стихи
Темные стихи
15
Неясные/немотивированные сравнения и образы
Темные строки
16
Удачные строки
Удачные строки
17
Общее качество
Kачество
Характеристики не были чем-то предопределенным, но возникли в процессе чтения сами собой. По сравнению с подобным (хоть и куда более эскизным) анализом творчества Н. Олейникова [6] видно, что целые крупные темы отсутствуют у одного поэта, но сильно занимают воображение другого. Например, у Мандельштама вообще нет темы секса как таковой, в то время как Олейников разрабатывает ее более чем достаточно и т.д. Краткие названия будут использованы в дальнейшем для компактного описания взаимосвязей между признаками. Наличие в стихотворении какого-либо признака («Природа», «Творчество» и пр.) отмечалось только тогда, когда оно было существенным для развития стиха. Например, для попадания в раздел «Природа» необходимо было, чтобы эта самая природа как-то осмысливалась, недостаточно было простого упоминания травки или цветочка.
Ниже приведены примеры, поясняющие, как ставились оценки по соответствующим критериям (в целях экономии места я старался давать только короткие фрагменты стихов без ссылок. Здесь и далее фрагменты из одного стиха разделяются многоточием (...), из разных стихотворений – звездочками (***).
1. Природа.
Плода, сорвавшегося с древа,
Среди немолчного напева
Глубокой тишины лесной.
2. История, древность. История либо сама была предметом стиха, либо активно участвовала в его формировании.
Касатка милая, Кассандра,
Ты стонешь, ты горишь – зачем
Сияло солнце Александра,
Сто лет назад, сияло всем?
3. Творчество.
Слаще пенья итальянской речи
Для меня родной язык,
Ибо в нем таинственно лепечет
Чужеземных арф родник.
4. Любовь, женщина. Сюда включалась не только очевидная любовная лирика, но стихи с полунамеками, такие, как этот:
Из полутемной залы, вдруг,
Ты выскользнула в легкой шали –
Мы никому не помешали,
Мы не будили спящих слуг...
5. Детские стихи. Эти стихи довольно резко отличаются от других, и их идентификация не составляет проблемы:
