Златан огорчениях. - Я — Златан
Там уже жили люди, и они ни в какую не хотели продавать дом. Hy а что поделаешь? Вот такой вот возник вопрос. Но мы сдаваться не собирались. Пожалуй, стоило сделать им предложе- ние, от которого невозможно отказаться. Нет, я не собирался про- сить русенгордских парней устроить им темную. Все должно было быть сделано изящно. Мы продолжали наседать. Однажды Хелена была в IKEА.
Она встретила там своего друга, и они поговорили как раз о ро- зовом доме.
О, так там живут мои хорошие друзья!
Назначишь им встречу? Мы бы очень хотели с ними пооб- шаться.
Что, серьезно?
Конечно, серьезно.
Этот друг позвонил им, объяснил ситуацию, но они все рав- но не собирались уступать. Уж так им нравилось там жить: и дом прекрасный, и соседи замечательные, и трава зеленая, и вид на Пляж Риберсборг, и на пролив Эресунн....ну и все такое прочее. Но друг, следуя просьбе Хелены, объяснил им, что нас такой ответ не устраивает. Даже если они были настроены остаться там, мы были готовы заплатить любые, только давайте лично все обсудим. В конце концов, разве не круто поболтать за чашкой кофе с Хеле- ной и Златаном? Не всем это, знаете ли, удается.
В общем, они все-таки согласились. Я, конечно, понимал, что я должен их уговорить, все же я не последний человек, но опреде- ленные сомнения у меня были. Когда я проходил через эти воро- та, я чувствовал себя огромным и крохотным одновременно. Буд- то ребенок, который таращит глаза на дома, пробегая по Милен, и в то же время — звезда мирового масштаба. Сначала мы с Хеленой обошли дом вокруг, все осмотрели. «Прекрасный дом, просто пре-
Я встал, и я увидел его в полный рост. Он смутился. Думаю, он уже понял, кто перед ним стоит, но не кричал ничего в стиле «Да это же вы!» Хотя со мной такое сто раз уже бывало.
Люди при виде меня обычно чувствуют себя неловко, поэтому я стараюсь быть более открытым и доброжелательным. Я спро- сил у него про работу, чем он вообще обычно занимается. В конце концов, я его разговорил, и мы начали болтать про Xbox. Hy что я могу сказать? Это было круто. Что-то новенькое.
Мои русенгордские товарищи — простые уличные парни, они всегда ходят толпами, и в этом нет ничего такого, я тоже там рос. Тем не менее, этот парняга был умен и предприимчив, он мыс- лил не так, как все. Он не мачо, конечно, ему не нужно было быть дерзким. Обычно я так близко людей не подпускаю. Я уже прочувствовал на себе, как бывает, если кто-то хочет просто наг- ло к тебе подмазаться, показывая, какой он весь из себя замеча- тельный.
Между мной и этим парнем что-то такое промелькнуло, я сразу это почувствовал. Я сказал ему: «Я оставлю часы на ресепшн, и как только на моем счету появятся деньги, ты сможешь их забрать».
Через полчаса он перечислил наличку. Мы с ним контакт не те- ряли. Мы переписывались, болтали по телефону, однажды он даже приехал к нам в Милан. Он очень хорошо воспитанный шведский парень, всегда говорил «приятно познакомиться». Совсем не по- хож на моих русенгордских друзей. Но с Хеленой они поладили. Он ей вообще нравился, он же не бросал петарды в шашлычные! Он стал новым человеком в моей жизни. Хелена любит вспоми- нать нашу интернетную историю знакомства.
Помните Милен? Ту самую, где мы крали велики или катались на автобусе? Ведь это было не так-то и давно. Я часто думаю о тех временах. Не потому, что это происходило тогда, когда меня вот- вот должны были взять в основу. Так вот, там многое изменилось. Одни особняки на Лимхамнсваген (улица в Мальмё — прим.пер.) чего стоят! Они казались такими необъятными, особенно один из них, розовый, который был огромным, как замок. В те времена я и представить себе не мог людей, которые жили подобным образом. Должно быть, им хорошо жилось.
Я до сих пор так думаю. C такими людьми я не чувствовал себя неловко, как раз наоборот. Но я помнил всю ту боль, которая сто- яла за этим миром. Те чувства не забываются. Но я хотел показать, что я больше не тот пацан с Fido Dido из Русенгорда. Хотел по- вать. Однако я все еще был удивлен. «Они собираются сделать это? И вот это?» Они постоянно что-то такое несли, возмущались вечно. Но нам было плевать, мы этот дом переделали под себя.
Над этим работала Хелена. Она очень тщательно обустраивала дом, что-то заказывала из музеев, что-то еще откуда-то. Я почти ничего не делал, у меня нет такого вкуса. Но была одна вещь, ко- торую приобрел я. На красной стене в коридоре я повесил карти- ну, где были две грязные ноги. Когда друзья приходили к нам, они все время удивлялись:
У вас такой прекрасный дом, тут так здорово! Но что это за хрень у вас на стене?
Идиоты. Если бы не эти ноги, ничего этого бы не было.
красный, чудесное место». Я вел себя очень вежливо. Но когда мы принялись за кофе, я уже не мог себя сдерживать.
Мы здесь, потому что вы живете в нашем доме, — сказал я, и хозяин начал смеяться, думая, что я, разумеется, шучу. Типа шутка такая, все как в кино. Но я продолжил:
Можете, конечно, смеяться. Но я говорю абсолютно серьез- но. Я намереваюсь купить этот дом, вижу, вы здесь счастливы, но тем не менее.
Он, конечно, ответил, что он не продается ни в коем случае. Он был непреклонен. Хотя, он скорее блефовал. Тут все, как на транс- ферном рынке. Своего рода игра. Он явно хотел определенную сумму, это по глазам было видно. Я объяснил ему, что не хочу за- ниматься вещами, в которых не соображаю. Я футболист, а не ри- элтор. Поэтому я пришлю человека, который с вами договорится.
Да не Мино, конечно, если вы уже успели так подумать. Я по- слал юриста. И не думайте, что я дурак и готов выбрасывать день- ги на ветер, нет. Я был предельно осторожен, продумывал каждый шаг.
Я не просил его договориться любой ценой, ничего подобно- го. Я просил его договориться на наименьшую возможную сумму. Hy а мы сидели дома и ждали. Сидели. И ждали. Но тут раздался звонок.
Они готовы продать его за 30 миллионов.
Ну, тут нечего было обсуждать. Мы купили его за эти 30 милли- онов крон (около 3 миллионов евро — прим. пер.). И я держу пари, они были даже рады продать нам дом за такие деньги.
Все получилось. Не за бесплатно, конечно. Мы заплатили, чтобы их оттуда выселить. Но это было только начало. Там еще с ремонтом пришлось возиться. Мы хотели сделать стены в саду выше, но нам не разрешали. Тогда мы пошли на хитрость, и углу- били фундамент в землю. Hy и еще много всего такого. Мы трати- ли много денег, и соседи всегда искоса на нас поглядывали.
Дома в этом районе, как правило, передаются по наследству. Папочки платят бабки, поэтому никто из таких, как я, не мог туда перебраться. Там живет элита, и никто не сказал бы об этом доме, что он охренительный. Изысканный, шикарный — да, но не охре- нительный.
Но я хотел показать, что даже такой парень, как я, может себе это позволить. Для меня это было важно с самого начала, но я, конечно, понимал, что просто так никто не будет мне аплодиро- свеч, ситуация была другой. В «Интер» я перешел потому, что я от- чаянно хотел уйти из «Ювентуса», и Моратти мог козырнуть этим. Всегда надо искать слабые места у оппонентов в этом деле, это часть игры. Они должны быть в ежовых рукавицах.
Он снижал мою зарплату четыре раза, но мы с Мино откло- нили эти предложения. Моратти уже не казался таким сильным. И учитывая мою репутацию в клубе, он не мог позволить, чтобы я ушел. Вскоре он сказал:
— Дадим парню то, чего он хочет.
Контракт был отличным. Позже, когда всплыли детали, меня начали называть самым высокооплачиваемым футболистом мира. Но не все об этом знали тогда. Одним из условий Моратти была секретность. В течение шести или семи месяцев о переговорах не должен был знать никто. Но мы-то знали, что рано или поздно это всплывет, и тогда уже не зарплата будет главной, а шумиха, под- нятая из-за этой зарплаты.
Если тебе платят больше всех в мире, люди смотрят на тебя иначе. Словно включается еше один прожектор. Публика, другие игроки, болельщики, спонсоры — все увидят тебя в новом свете. А что они будут говорить? Кто имеет, тому дано будет, и приумно- жится. Достигнув вершины, ты идешь еще выше. Чистая психо- логия. Номером 1 интересуются все. Так устроен рынок. Хоть я и не думал, что кто-то стоит таких денег, я знал, насколько ценен я. Это было у меня в крови: чтобы больше не облажаться, как с «Аяк- сом». Но с огромными зарплатами много и другой хрени прихо- дит, давление, например. C этим не поспоришь. Надо продолжать плодотворно пахать на поле.
Но мне нравилось это давление. Оно подхлестывало меня. За полсезона я забил за команду 10 мячей, что влекло за собой все- общую истерию. Везде скандировали: «Ибра, Ибра!» В феврале уже возникало ощущение, что очередной титул обеспечен. Люди думали, что никто и ничто не может остановить нас. Но потом у меня начались проблемы с коленом. Я пытался не обращать вни- мания на них, но они никуда не уходили. И с каждым днем было все хуже. Мы заняли первое место в лигочемпионской группе. И там казалось, что все выглядит многообещающим.
