Александр АЗК - ИС-3, Боевое крещение
Перекусив, а по другому это было не назвать, люди отдохнули с полчаса и мы снова двинулись в путь. Шли до полуночи, потом устроили привал, а я связался со своими и попросил выслать к нам грузовики, а то своим ходом им точно до нашего лагеря не меньше суток идти. Машины пришли утром, люди к этому времени немного отдохнули, их снова покормили, после чего загрузили в машины и мы поехали. В основном дорога шла по глухим местам и с немцами мы нигде не повстречались. В лагере, где за это время умельцы уже поставили пару бань, всех стали прогонять через неё. Помывка в речке дело хорошее, но с баней всё же не сравнится. Когда люди выходили из бани, то вместо своего старого и порой сильно порванного белья и обмундирования получали всё новое, этот склад казался бездонной пещерой Али-Бабы. Затем всех переписывали, узнавали имя, специальность и сразу начинали формировать из них подразделения. Наверняка среди них были и казачки засланные, штатные агенты Абвера и свеже завербованные наши пленные, но пропустить такое количество народу через проверку мы не могли, элементарно не хватит времени. Проверяли только командиров, а рядовой состав пусть с ним, много вреда не нанесут если кто просочился. На это ушел целый день, всё же почти пять тысяч человек было, а время неумолимо утекало. Одновременно с Минским лагерем, мы освободили ещё пять лагерей, но там было значительно меньше пленных, их привели в течение следующих пары дней и всё то же самое, баня, новая форма и распределение. По крайней мере в рядовом составе я все свои дыры заткнул, вот с командирами было сложней. С сержантским составом и лейтенантами вообще почти ни каких проблем, а вот от капитана и выше уже начались заморочки. Некоторые командиры в благодарность за своё освобождение из плена были готовы служить там, куда их поставят. Таких было где-то с половину, остальные были слишком большого мнения о себе, половину из них я убедил, но где-то четверть командиров не захотела влиться в мою, уже считай дивизию. Они ушли, причем некоторые ещё увели и своих бойцов, если они были с ними. Я таких не задерживал, честно давал винтовку с 50 патронами на человека, командиру ТТ или револьвер с двумя десятками патронов, дневной запас еды и скатертью дорога. Возможно потом, многие из них и поймут, что совершили ошибку уйдя от меня, но будет уже поздно, зато они не будут со мной пререкаться, давя своим большим званием или должностью. Мне хватило и оставшихся, из них я формировал подразделения по своему выбору. Так например в отделении было десять бойцов и одиннадцатый командир, среди них один пулеметчик. Во взводе три таких отделения и отделение тяжелого вооружения из двух Максимов и польского противотанкового ружья Ur калибра 7.92 мм, сотня которых с 10 тысячами патронов к ним оказалась на этом складе, трофеи польской кампании мать их за ногу. Они конечно намного хуже наших ПТРД и ПТРС, но те ещё только в конце августа примут на вооружение, зато у них и калибр в два раза больше чем у польской пукалки, но на безрыбье как говорится и рак рыба. Во взводе получилось 45 человек, а с учетом ещё одного отдельного взвода тяжелого вооружения и хозобслуги 200 человек. На складах мы захватили много станковых пулеметов, вот и пустим их в ход, зато в роте будет почти два десятка ручных и станковых пулеметов. В батальоне было только 600 человек с трех рот, а кроме них были разведчики, связисты, саперы и в итоге получилось под 900 человек. В полку уже под 4000, а потому с учетом танкистов, артиллеристов и других как раз около 10 тысяч. Правда пехотных полков всего два, а не три, но там видно будет, может ещё вырастет до трех полков. Главное, что штат практически сформирован и хватило командиров, правда в основном лейтенанты и капитаны. Немецкая активность в окрестностях возросла, не в виде проходящих колон по дорогам, а в виде появившихся в окрестностях небольших отрядов егерей. Пару из них мы даже уничтожили, но тут нам просто повезло, мы обнаружив их быстро выкинули пару рот им в тыл, отрезав им пути к отступлению, а потом задавили массой. На пулеметы бойцов не посылали, а наоборот давя немцев огнем активно используя пулеметы и закидывая их гранатами. Это уже последний звоночек нам, оставаться тут дальше больше нельзя, да и округу мои орлы вычистили основательно, вся наша брошенная техника была оприходована. То что можно было отремонтировать, отремонтировали, горючкой и боеприпасами запаслись, так что пора и честь знать. На послезавтра назначен выход, а то фронт уже к Смоленску подошел, это нам почти две сотни километров надо пройти по немецким тылам.
-Товарищ капитан. – Это подошел ко мне уже немного ходящий сам батальонный комиссар, которого мы спасли пару недель назад, когда казнили немецкого летчика, который расстрелял наших беженцев. – До меня тут дошли слухи, о том, что вы тут занимаетесь средневековыми казнями.
-Это не слухи, Павел Сергеевич.
-Так что, люди врут?
-Нет, они не врут, это чистая правда.
-Может тогда вы объясните мне, почему командир Красной Армии опустился до средневекового палача?
-Всё очень просто, в Америке есть такой гангстер Аль Капоне, это бандит по нашему, так вот он сказал золотые слова – Добрым словом и револьвером можно достичь гораздо большего, чем просто одним добрым словом.
-К чему это вы?
-А к тому, Павел Сергеевич, что человеческого языка немцы не понимают. Они абсолютно не соблюдают у нас Женевскую конвенцию, мы для них не люди. Мне пленные на допросе сами про это говорили, мы для них всего лишь люди второго сорта, рабы, бесправный говорящий скот, всё предназначение которого покорно работать на своих хозяев. А с рабом можно делать всё, что тебе угодно, бить, истязать, насиловать, убивать. Только осознание того, что за всё, что они у нас натворят им придется отвечать и не когда ни будь в далеком будущем, а прямо тут и сейчас и наказание за их преступления будет максимально жестоким, это позволит не допустить в дальнейшем их зверств. Расстрелял немецкий летчик беженцев, будь любезен сесть на кол, изнасиловал наших женщин, тебя оскопят, уничтожаешь наши госпиталя и медсанбаты, не жалуйся, что и твоих раненых уничтожают без всякой пощады. Я не христосик и если меня ударят по одной щеке, то я не буду подставлять другую, а постараюсь в ответ сломать челюсть своему обидчику. Когда немецкие солдаты будут знать, что за издевательства и расправы над нашими пленными, ранеными и гражданскими они будут отвечать по полной программе и им самим вернется той же монетой все, что они будут у нас творить, то многие из них задумаются, а стоит оно того? Стоит быть казненным самым изуверским способом за расправу над слабым, за то, что не остановил вовремя своего товарища или сам вволю поизгалялся над беззащитным.
-Честно говоря я не подходил к этому с такой стороны.
-Когда противник перестанет зверствовать, тогда и я стану соблюдать Женевскую конвенцию, а пока пленных я не беру, также уничтожаю всех, не смотря на то, здоров он или ранен. А за свои действия, когда мы выйдем к нашим я готов ответить, хотя думается мне, что скоро бомбежки и обстрелы наших госпиталей и беженцев прекратятся.
-Хорошо, оставим этот вопрос на потом, скажите, откуда вы? Ваш передвижной госпиталь, его оборудование, откуда оно? Да и ваша техника, я видел и танки и машины.
-Извините товарищ батальонный комиссар, но на этот вопрос я не имею права вам отвечать, у вас просто нет необходимого допуска. Всё подробно будет доложено только Лаврентию Павловичу или его заместителям, больше я ничего вам сказать не могу.
Батальонный комиссар явно был недоволен, он мог только гадать кто мы такие и откуда, но ни каких подтверждений своим догадкам получить не мог. Мне кстати тоже следовало поторопиться, нашумели мы тут уже изрядно, особенно последняя акция с аэродромами, да и пленные чего стоили. Освободив в общей сложности около пятнадцати тысяч человек, из которых почти десять тысяч присоединились ко мне, а это с учетом ещё и окруженцев выходило на полнокровную дивизию со средствами усиления. Артиллерийский полк тяжелых гаубиц и танковый полк, плюс пара дивизионов противотанковых орудий, это всё делало мою группировку опасным противником. Конечно, до кадровой дивизии нам было ещё далеко, все подразделения собранны с бору по сосенке, ни какого боевого слаживания у них нет. Тактика тоже желает лучшего, но надеюсь за время совместных действий немного подучатся. Пришлось немного поагитировать за советскую власть освобожденных командиров, а также из окруженцев. Для них я был только непонятный капитан, чин невысокий, а хочет всеми командовать, приходилось их жестко ставить на место. С пленными было проще, или вы подчиняетесь мне и выполняете все мои команды или скатертью дорожка. Трехлинейку с пятью десятками патронов и однодневным пайком в зубы и пшел вон, сам выбирайся к нашим или иди к черту на рога. К слову сказать находились и такие, правда не много, остальные всё же имели на плечах голову, а не просто туда ели и головной убор на этом месте носили, понимали, что в одиночку или малой группой выйти к своим шансов мало и потом тоже проблемы с особым отделом будут. В составе подразделения будет намного легче, да и наличие у меня техники, вернее в её количестве и особенно трофейной, впечатляло. Одни только СЗУ из трофейного бронетранспортера и нашей 37 миллиметровой пушки чего стоили. Мне кстати пришлось на бронетранспортерах, на которые их ставили срезать борта, во внутрь она всё же помещалась, но вот свободно крутится вокруг своей оси получалось не очень. Вот и пришлось практически сразу за кабиной, оставив только полметра стенки, остальное безжалостно срезать. Остались небольшие бортики, что бы можно было ящики с боеприпасами там сложить и всё, зато теперь обзор у зенитчиков был отличный, правда с расчетами пришлось мудрить. По уставу он состоял из 7 человек, шестеро остались прежними, командир орудия, наводчик по азимуту, установщик скорости и дальности на прицеле, наводчик по углу возвышения, установщик курса и угла пикирования или кабрирования на прицеле, заряжающий. Последние пятеро на платформе, седьмым я сделал водителя бронетранспортера. Водитель и командир находились в кабине, еще четверо сидели за кабиной, на тех полуметре, которые остались от борта и ещё один человек в сиденье орудия. Не смотря на то, что боеприпасов к 37 мм зениткам было мало, даже на складах мы нашли их совсем не много, но уж больно хорошим было это орудие. Вот я и старался собрать их как можно больше и сделать их самоходными. На грузовики я их больше не ставил, возиться с опорами не хотел, а полугусеничные трофейные бронетранспортеры для этого подходили в самый раз. Пехоте тоже досталось их не мало, хотя в основном для её перевозки были грузовики. Вот именно такое количество не только своей, а в основном трофейной техники и отсутствие у меня паники, а наоборот, делового копошения и подкупало командиров. Мне они тоже были нужны как воздух, особенно для артиллерии. Солдаты без командования просто стадо вооруженных людей, а какой смысл от гаубиц, даже если есть наводчики и заряжающие, если нет командира, который способен дать наводчику правильное целеуказание. Это для противотанковых орудий или полковых для стрельбы прямой наводкой можно обойтись без них, а с гаубицами такой номер не пройдет. Для стрельбы с закрытых позиций, как они обычно и стреляют, нужен толковый командир, иначе пользы от них будет ни на грош.
