Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

— Ну вот я и слился! Финита ля комедиа! Зачем я взял этот камень?! Я ведь даже и не посмотрел на него!

Некоторое время Даня что—то кричал, а затем, ос­лабев в крике, откинулся на спину и уставился на небо.В глазах у него плыли облака, но сами глаза были уже не бараньи, а успокоенные.

— Я смогу вернуться в ШНыр? — безнадежно спросил он.

— Надеюсь, что да. Ты же не хотел ее брать, — отозвался Сашка.

Даня кисло посмотрел на него:

— Хотел, не хотел! Если бы все было так просто! Договорился с кем—нибудь, тебя взяли на двушку,оглушили и, пока ты без сознания, заправили за­кладками по самые уши. А потом ты пришел в себя и как ни в чем не бывало вернулся в ШНыр! Иде­альный вариант для какого—нибудь молоденького Дионисия Тиграновича!

Даня перевернулся на живот и уткнулся лбом в плоский серый камень. Довольно долго он лежал неподвижно, а потом Сашка различил тихое горя­чее бормотание:

— Объясни мне! Я не знаю, для чего я нужен, но для чего—то же я нужен? Не может такого быть, что человек живет без цели: стареет, умирает — и нет его. Это что, все? Посадить дерево, из которого сде­лают ящики и зубочистки? Построить дом, который через сто лет снесут? Родить сына, который тоже когда—нибудь умрет? Я чувствую, что есть какая—то цель, мысль, идея, ради которой все совершается! Но где она, в чем она? А вот теперь меня и с двушкипрогнали!

Сашка так и не понял, говорил ли Даня с ним, сам с собой или с кем—то еще, но какой—то ответ Даня все—таки получил. По его телу словно прошли две волны — жара и прохлады. Кожа куртки чуть покраснела, а потом на несколько мгновений покрылась быстро растаявшей изморозью.

Даня затих, с минуту лежал неподвижно, а потом оперся на руки и сел.

— Только что она говорила со мной! — сообщи, он бодро.

— Кто? Закладка?

— Да.

— Прямо словами?

— Нет, конечно. Не словами. Это хорошая за­кладка. Дает только то, чего тебе не хватает в кон­кретный момент, и ровно столько, сколько не хва­тает. При этом она самопополняется за счет тех, кто тебя любит, но только если любящий тебя человек готов с этим расстаться.

— Это как? — не понял Сашка.

Прежний Даня стал бы объяснять очень сложно, играя в гения и толпу. Этот же терпеливо сказал, что вот человеку кажется, что он такой голодный, что съел бы кита, а на самом деле ему вполне хватит и вчерашнего риса и что этот рис исчезнет из холо­дильника у какого—нибудь его приятеля.

— Ну, холодный рис — это ерунда, — сказал Сашка.

— Я же не спорю. Я сказал: с чем человек готов без жалости расстаться. В варианте приятеля это обычно и есть вчерашний рис.

Сашка до конца не понимал:

Ну погоди! Допустим, я считаю, что мне нужна машина. Значит, закладка даст мне машину?

— Да. Но хотеть ты будешь новый «Форд››, а ка­кая—нибудь тетя из Саратова подарит тебе двадца­тилетнюю «Мазду».

— А побочные эффекта? — спросил Сашка.

— Про побочные ничего не знаю. Хотя есть тут одна вещь. Закладка сообщила, что исполнила за­ветное желание моего детства!

— Какое?

— А я даже не знаю, — Даня застенчиво улыб­нулся. — Смешно? У человека исполняют заветное желание, а он даже не помнит, о чем он мечтал! Надеюсь, не о том, чтобы у меня голова стала как глобус?

Даня махнул рукой и направился к Афродите. От­вязал ее и, проверив подпруги, забрался в седло. Ле­тели они молча. Небо постепенно серело. Высокие здоровые сосны мельчали, истончались. Все боль­ше попадалось засохших или больных деревьев. Они приближались к границе миров.

Сашка боялся думать о болоте.Как он пройдет его с кучей закладок, если в прошлый раз было так тяжело? Решив не рисковать, он уткнулся лбом в гриву Гульды и обхватил ее шею двумя руками.

Просто не отпускать, и все. Не разжимать рук, и будь что будет.

— Ты первый! — крикнул он Дане.

— Почему я?

— Если я застряну, то и ты не пролетишь.

Даня услышал Сашку по—своему и нашел повод обидеться.

Ну да. Я—то теперь не застряну! — сказал он и полетел первым.

В болотеСашка не открывал глаз, но это помогало не так уж сильно. То ему чудилось, что его руки превратились в огненные струи и надо их срочно тушить. То — что его обманули, подменили пега и пересадили на холодный лошадиный труп, а насто­ящая Гульда сейчас улетает. Надо срочно переско­чить к ней в седло или будет поздно! Сашка хотел уже повернуть голову, чтобы хотя бы посмотреть на эту улетающую Гульду, но для этого надо было разжать руки, а он помнил, что делать этого никак нельзя.

Тогда, чтобы спасти разум, Сашка просто стал считать. Числа превращались в Гаев, в Тиллей, в зонтики Долбушина, в арбалетные болты и то­поры. В какой—то момент Сашке почудилось, что Гульда врезалась в толстую нить, которую не смог­ла порвать, и застряла в болоте.Сашка увидел се­бя залипшим, точно вплавленным в стекло. Лицо его искажено мукой, он не может моргнуть, а со­всем близко, всего в каком—то метре, пролетают все новые и новые шныры. Этот образ был настолько страшным, что Сашка, поверив в его реальность, ед­ва не вылетел из седла. К счастью, это было уже на окраине болота.Наваждение отхлынуло, и Сашка, очнувшись, сумел вцепиться Гульде в гриву и уси­деть.

Когда они вынырнули, в небе между Копытово и ШНыром шел бой. В гуще берсерков носилась Штопочка на Звере и, раскручивая бич, хлестала по мордам огрызающихся гиел. Прикрывая Штопочку, на Митридате метался Родион. Перезаряжался и стрелялсразу из двух шнепперов. Здесь же Сашка увидел и Меркурия на Аскольде.

Заметив Сашку и Даню, один из берсерков за­кричал и стал разворачивать гиелу, но забыл про скромную девицу Штопочку. Бич обвил его шею, а последующий рывок Зверя выбросил берсерка из седла.

Сашка хотел с ходу вступить в сражение, но Мер­курий с такой яростью замахал на него рукой, что Сашка понял, что весь бой ведется только ради того, чтобы отвлечь от них ведьмарей, Сашка послушался и полетел к ШНыру. Перед самым ШНыром, почти уже у ворот, Даня посадил Афродиту на луг и спрыг­нул к седла.

Сашка на Гульде последовал его примеру. Тре­вожно задрал голову, проверяя далеко ли бер— серки.

— Держи! Отдашь там, на пегасне... — Даня сунул Сашке повод. — Погоди! Дай я куртку стащу, а то Аф­родита за мной полетит!

Даня снял шныровскую куртку, расшнуровал нерпъ, грустно воткнул в снег саперку и, увязая в сугробах, побрел к шоссе. Он шел и трясся от хо­лода. Его влажный свитер седел на глазах, покры­ваясь инеем.

Ты куда? Погоди, может, ограда тебя и про­пустит! — Сашка стоял с двумя лошадьми и не мог кинуться следом. Даня остановился. Повернулся к Сашке. Он дрожал, и улыбка его дрожала. Но все— таки это была улыбка.

— Не могу. Прости!.. Кстати, я вспомнил свое са­мое сильное детское желание! Я хотел стать при­зраком!

— Кем?

Призраком. Меня в школе обижали, и я думал, что вот я буду призраком и меня не смогут схватить. Но чтобы все это отменялось, если мне захочется побыть материальным. В детстве всегда предусма­триваешь все варианты.

Глава шестнадцатая

СЕРЫМ ПЯТНОМ

— Гомо саписпс подразделяет­ся на гомохищникус и гомо дуракус!

— И ты, разумеется, считаешь, что гомо хищникус — это ты? А мне вот кажется, что ты гомо дуракус!

— Почему?!

— Практика показывает. Всякий гомо дуракус считает себя гомо хищникусом.

— А который не считает?

— А который не считает — тот и не дурак вовсе! Никакого противо­речия!

Яра и Ганич

(диалог во время уборки в пегасне)

Когда Сашка, полуживой и обледеневший, ввел в пегасню сразу Гульду и Афродиту, там были почти все средние и младшие шныры. К нему сразу по­вернулось множество лиц. Сашке не хотелось ни с кем разговаривать. Ему было паршиво. Он молча сунул повод Афродиты в руку Насте, а сам быстро завел в денник Гульду. Он стоял в деннике, дышал, оттаивал, и вместе с ним оттаивали все пережива­ния. Позаботившись о Гульде, Сашка уже выходил из пегасни, когда услышал короткий удивленный возглас, и понял, что Наста, снимая с Афродиты седло, заметила наброшенную на него шныровскую куртку Дани.

«Вначале скажу Кавалерии!» — подумал Сашка безошибочно догадываясь, что сейчас произойдет' рванул по тропинке. Он уже скрылся за деревьями когда ворота распахнулись и из пегасни стали вы­скакивать первые ищущие его шныры.

Разбрызгивая воду, Сашка несся по тропин­ке. Местами на ней лежал лед, и на поворотах он скользил по нему, втыкаясь руками в снег и утешая себя тем, что тот, кто бежит за ним, сейчас тоже падает. Невесть с чего разогревшиеся фигурки нер­пышипели, когда на них попадала вода. Внезапно Сашка увидел впереди чью—то спину. Казалось, если немного поднажать, можно легко ее коснуться. Не понимая, кто мог его обогнать, Сашка притормо­зил, на миг закрыл лицо рукой, чтобы его не узна­ли, когда же оторвал руку, никакой спины впереди уже не было.