Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая - Алексей Хренов
— Затем желательно поменять сертификат на ваши слитки на наш сертификат на стандартные лондонские золотые слитки 999 пробы по 400 унций (12,4 килограмма). Один сертификат поменяем на другой сертификат. — Серхио был сама родная мать для Лёхи, — Будет комиссия, но поверьте, она незначительная — это просто бумажная работа по пересчёту одной стоимости в другую, — Серхио прямо лучился благородством и доброжелательностью.
— Дальше банк выдаст вам кредит в песетах по самому лучшему курсу под залог нашего же золотого сертификата на всю возможную сумму. Я немедленно порекомендую вас нашему французскому филиалу, там работает один мой доверенный товарищ, — Серхио потёр вспотевшие ладошки, — и там, под залог нашего кредита в песетах, вы сможете получить обеспечение во французских франках и купить акции лучших французских компаний.
— Извиняюсь, но сами понимаете, мы стараемся не держать активы в нашей несчастной, раздираемой войной, стране во время этого кризиса, — сокрушённо проговорил Серхио. — Ваши потери будут порядка двух, максимум трёх, но не больше четырёх процентов от стоимости.
— Давайте планировать на следующую неделю. Думаю, я успею решить вопрос доставки активов с моими партнёрами, — Лёха с интересом смотрел на ловкого банкира, который только что предложил ему схему «обнала» золота и при том ни в одной фразе не нарушил закон!
— Дайте мне знать за день, и я всё организую. Вот моя визитка, — Серхио двумя руками вручил Лёхе бумажную картонку в завитушках с телефоном, — лучше позвоните домой, если меня нет, передайте Эльвире, что звонит мой лучший друг из Англии.
Лёха вышел из банка, думая, что не иначе как «зелёные человечки» вчера ниспослали ему тех двух придурков, вообразивших себя бандитами. Осталось организовать физическую доставку первой партии золота в банк и придумать, как легализовать оставшиеся ящики.
* * *
Тем же вечером Серхио вышел из банка исключительно довольным. Умение отблагодарить спасителя семьи и самому остаться в приличном плюсе — это несомненно было большое искусство. Судя по всему, этот британец, хотя Серхио сильно сомневался в его национальности, был шустрым и деловым малым.
Через неделю Эльвира сообщила ему, что звонил его английский друг и он будет завтра утром у офиса банка. На утро матовый чёрный мотоцикл с двумя седельными сумками по бокам притормозил у офиса банка и его новый друг, сняв очки-консервы, попросил у Серхио помощи с переноской содержимого сумок внутрь банка.
А еще через две недели Серхио удивился ещё раз, получив список компаний, которые хотел бы купить его новый клиент. Там не было монстров рынка или каких то очень известных фирм. Была пара нефтяных компаний, не сказать, чтобы прямо из лидеров, зато было много компаний второго эшелона: авиастроительных, производителей моторов, радиооборудования и прочих технических предприятий. Почти все компании были из Соединенных Штатов, несколько штук из Англии и всего пара французских.
Такой выбор заставил очень сильно задуматься уже самого Серхио.
— Если английские спецслужбы, — а в принадлежности нового знакомого к ним он не сомневался, — не вкладываются во Францию, а основной упор делают на Америку… — Серхио решил внимательно отслеживать динамику движения акций компаний клиента и, может быть, тоже вложиться в американские акции самому.
— Дон Херров, если у ваших партнёров остались подобные активы, — счастливо улыбающийся во все 32 зуба Серхио мог бы работать в рекламе зубной пасты, — мы готовы рассмотреть возможность повторить прошлую операцию!
Надо ли добавить, что банк официально предложил и мгновенно распродал весь полученный золотой фонд избранным клиентам. В условиях гражданской войны и финансовой нестабильности, его расхватали за пару часов как горячие пирожки, и менеджеры банка ничуть не стесняясь радостно набили уже личные карманы приличными комиссионными.
Под конец установился своеобразный аукцион на комиссионные — при одинаковой официальной цене золото продавали тем, кто был готов предложить большие комиссионные.
К счастью Серхио не разобрал несколько слов, которые не громко произнес его клиент:
— Откатинг и наёбинг! — лучшие маркетинговые ходы года!
Начало марта 1937 года. Валенсия.
Александр Орлов, только что утверждённый главой резидентуры НКВД в Испании, был зол и раздражён. Вот уже несколько месяцев он находился в отвратительном настроении. Его операция с экспроприацией испанского золота провалилась.
Точнее, основная то часть золота его стараниями благополучно добралась до Москвы, и его роль в отправке золотого запаса Испании в СССР была отмечена аж высшим орденом СССР — орденом Ленина.
Воспоминание об этом заставляло Орлова снова недовольно скривиться. Та небольшая часть золота, предназначенная для его личных карманов, странным образом бесследно растворилась среди испанских гор и холмов. Вместо несметных сокровищ, уже мысленно потраченных в его голове, он остался лишь с официальными бюджетами.
И хотя бюджеты на различного рода тёмные и криминальные акции выделялись его ведомством щедро, сравниться с вагоном золота они даже близко не могли. Да и отчитываться ему приходилось достаточно подробно за использование этих средств.
После короткого и в высшей степени странного разговора с Хуаном Негриным, министром финансов республиканского правительства, Орлов, действуя осторожно и неявно, выяснил, что его военно-морской визави по отправке золотого запаса — Николай Кузнецов — интересовался той самой фиктивной отправкой золота, записанной на Банк Англии…
Оказалось, поздней осенью 1936 года подозрительные «снарядные ящики» грузили прямо с машин на советский пароход в Картахене, ушедший в Одессу сразу на следующий день.
— Почему Николай Кузнецов лично сопровождал груз, прихватив с собой двоих своих моряков и этого наглого доверенного лётчика? Но если золото было на том пароходе, почему из Москвы никто не просигнализировал об этом грузе? — задавал сам себе вопросы Лейба Лейзерович, а ныне товарищ Орлов.
Этот Хренов… Он раздражал Орлова с первого знакомства, когда тот прибыл в Мадрид осенью 1936 года. Слишком уверенный, слишком независимый, слишком…
Совершенно не трепетавший перед страшным НКВД, он уверенно потребовал у него, Орлова денег! Такая наглость Хренова запомнилась ему, и теперь этот лётчик снова оказался в центре его внимания.
Александр Орлов поднялся и подошёл к окну, за которым в утреннем свете просыпалась Валенсия. Пора было ехать в Альбасете и далее под
