Джош Вайцкин - Искуство учиться
С его точки зрения, питчеры сами роют себе яму, целясь в него. Он объясняет это так: «Меня это всегда очень мотивирует: если питчер попал в меня или сбил с ног преднамеренно, то, черт побери, я ему обеспечу массу хлопот до конца года. Ну, до конца этой игры точно». С течением времени питчеры усвоили, что Кита лучше не трогать, поскольку этот гигант легко выходит из себя.
Кит рассказал мне историю Фрэнка Робинсона, величайшего бейсболиста и единственного человека, получившего титул самого ценного игрока и в Американской, и в Национальной лиге. Робинсон начинал свою карьеру в Цинциннати в 1956 году. В те времена питчеры бросали мячи в отбивающих постоянно. Reds играли серию из трех игр против St. Louis, и в первой же игре Робинсон получил удар мячом от питчера, разозлился и выдал феноменальную игру. На следующий день питчер опять ударил его мячом, и Робинсон просто уничтожил Cardinals в остальных играх серии. Неделей позже обе команды играли следующие серии с другими соперниками, но еще до их начала менеджер St. Louis Ред Шендинст и одновременно первый менеджер Робинсона собрал команду и заявил: «Тот питчер, который тронет Фрэнка Робинсона, будет оштрафован на штуку баксов. Просто оставьте его в покое!» Киту очень нравится эта история. Она очень ярко показывает, каким должен быть действительно сильный спортсмен. Ребята вроде Миллера, Джордана, Эрнандеса настолько устойчивы психологически, что происки соперников, вместо того чтобы вывести из равновесия, только воодушевляют их.
Возвращаясь к моему собственному опыту, могу сказать, что я всегда упорно работал над использованием эмоций для «включения» творческих способностей. Конечно, не все сложилось сразу. В подростковом возрасте меня захлестывали эмоции, и я просто пытался подавить их. Затем, в возрасте двадцати с небольшим лет, получив первый опыт буддийских и даосских медитаций, я на его основе пытался пропускать эмоции мимо себя, подобно скользящим по небу облакам. Это было интересно, поскольку помогло мне установить действенную связь со своим эмоциональным миром, во многом подобно тому, как я использовал возможности подсознания (см. главу «Остановить время»). Вместо того чтобы быть рабом собственных эмоций или игнорировать их, я постепенно научился наблюдать их действие со стороны и ощущать, как они наполняют каждый момент моей жизни творчеством, свежим восприятием или, наоборот, темнотой.
Поскольку мне удалось выработать конструктивный подход к эмоциям, появилась возможность использовать их для чуть более тонкого контроля восприятия грязных приемов в боевых искусствах. Я убежден, что исполнители и артисты самого высокого класса должны быть честными с собой. Нельзя отрицать или подавлять свою природу: в противном случае результаты вашей творческой деятельности окажутся ложными. Творец войдет в противоречие с голосом интуиции. Я, например, очень эмоционален. И не люблю тех, кто играет грязно. Их отношение к соревнованиям и спорту, к собственному эго, искусству, насилию и грязной игре — все это раздражает и неправильно настраивает меня.
На следующем этапе обучения предстояло направить мои инстинктивные реакции на совершенствование творческих способностей. Сделать это не так уж трудно, если чувствуешь себя комфортно в состоянии эмоционального напряжения. Это больше напоминает выметание паутины из темных уголков сознания, чем изучение чего-то нового. Мы созданы так, что максимум способностей проявляем перед лицом опасности, но защищенность современной жизни привела к тому, что мы разучились усилием воли направлять энергию на приоритетные дела. Вместо того чтобы бежать от собственных эмоций или сдаваться на их милость, следует научиться сосуществовать с ними, позитивно воспринимать их различные оттенки и находить с их помощью глубинные источники вдохновения. Оказалось, это естественно, если выработать устойчивость к потрясениям и больше не зависеть от эмоциональных всплесков; их можно обуздать и даже подобрать скорость движения в зависимости от их крутизны.
После второго национального чемпионата я стал работать над собой: сначала учился вырабатывать умение сохранять спокойствие, борясь с грязными игроками, а затем использовать собственную эмоциональность и внутреннюю энергию для получения преимущества. В поединках с теми, кто легко терял над собой контроль, я чувствовал изменения в химии собственного организма. Хотя вначале это сбивало меня с толку, постепенно я стал использовать это обстоятельство для оттачивания мастерства, наращивания интенсивности боя, концентрации внутренней энергии на достижении определенных целей. Инстинкт самосохранения и страх больше не руководили моими действиями, как, впрочем, и дезориентирующий гнев. Постепенно я обнаружил, что фокусы Фрэнка уже не выводят меня из себя, а наоборот, заставляют действовать гораздо лучше обычного.
Следующая встреча с противником, не гнушавшимся грязных приемов, произошла в 2002 году на чемпионате мира по туйшоу на Тайване. Буквально в первом же бою жребий свел меня с представителем Австрии, имевшим весьма неоднозначную репутацию. Он сразу нанес запрещенный и довольно болезненный апперкот в пах. Будучи очень опытным и умелым бойцом, он хорошо знал, как причинить противнику боль. Но ему это аукнулось удивительным образом. Я улыбнулся, а он разразился ругательствами. Не было никакого гнева, только решимость. В ходе поединка он пытался любыми способами вывести меня из себя, предприняв еще одну попытку ударить меня в пах, потом выбить колено, и продолжил атаку уже после команды судьи прекратить бой. Я не реагировал, только повышал напор. Каждый грязный прием только усиливал мою непоколебимость; интересно, что чем меньше его ярость задевала меня, тем больше он нервничал. Его действия становились все более агрессивными. Невозможность вывести меня из себя доводила его до бешенства, и, разъяряясь все больше и больше, он все хуже проводил боевые приемы. Я без труда парировал все его усилия. Парень привык бесить соперников грязными трюками, поэтому мое хладнокровие обернуло его тактику против него же самого. Он достал меня одним ударом по больному месту, но, в конце концов, я вышиб его из турнира.
Конечно, в условиях прессинга возникает не только гнев, но и целая гамма других эмоций. Превосходно понимающие психологию спортсмены очень чутко прислушиваются к творческим возможностям, открывающимся благодаря эмоциям. Известно, что экс-чемпион мира по шахматам Тигран Петросян имел собственный подход к решению этой проблемы. Играя длинные матчи, продолжавшиеся иногда по нескольку недель или даже месяцев, он начинал каждый день с нескольких минут погружения в себя в тишине своей комнаты. При этом он старался как можно лучше разобраться в своих настроениях. Что он чувствовал: ностальгию, прилив энергии, опасения, грусть, опустошенность или прилив вдохновения, уверенность, уязвимость? Затем он разрабатывал план предстоящей партии, исходя из своего настроения. Если он чего-то опасался, не был абсолютно уверен в успехе, то предпочитал действовать без особого риска и добиться позиции, соответствовавшей его состоянию. Если его переполняла энергия, агрессия, уверенность в победе, он выбирал дебют, предоставлявший больше творческих возможностей. Существует огромное количество вариаций настроения, а значит, и дебюта. Вместо того чтобы пытаться втиснуть свои чувства в искусственно сочиненный план игры, Петросян старался быть настолько честным с самим собой, насколько это было возможно в данную минуту. Он считал, что если позиция на доске соответствует его настроению, то вдохновение обязательно придет.
У Гарри Каспарова, удерживавшего звание чемпиона мира в течение почти двадцати лет и, по всей видимости, самого сильного шахматиста всех времен, был свой способ контролировать эмоции. По характеру он невероятно агрессивный игрок, побеждавший за счет бешеной энергии и уверенности в себе. Мой отец даже написал книгу о Гарри — Mortal Games: The Turbulent Genius of Garry Kasparov («Смертельные игры. Беспокойный гений Гарри Каспарова»). До и после матча на звание чемпиона мира с Карповым в 1990 году мы много общались с ним. В какой-то момент после проигрыша важной партии, когда Гарри чувствовал себя слабым и уязвимым, отец спросил, как он собирается бороться с недостатком уверенности в себе в следующей игре. Гарри ответил, что собирается играть так же, как делал бы это, будучи полностью уверенным в успехе. Он притворится уверенным, и, возможно, это поможет ему обрести уверенность. Гарри устрашал большинство своих соперников; почти каждый игрок в шахматном мире опасался его, и он умело этим пользовался. Если Каспаров сразу ощетинивался, садясь за шахматную доску, то соперники сникали на глазах. Поэтому, если он чувствовал себя неважно, то все равно выпячивал грудь, агрессивно двигался и старался казаться воплощением уверенности в себе — и противники чувствовали себя неуютно. С каждой минутой он получал все больше преимуществ за счет своих ходов, складывавшейся на доске ситуации и тревоги соперников, и в конечном итоге уверенность в себе становилась реальной, и приходило вдохновение. Если вспомнить, о чем говорилось в главе «Механизм перехода в зону комфорта», и применить знание к этой ситуации, то становится понятно, что Гарри, в общем-то, и не притворялся. В его поведении не было ничего искусственного. Каспаров попадал в зону комфорта, играя в своем собственном стиле. Как видите, существует много способов контролировать эмоции в условиях прессинга. Некоторые из них лучше, другие хуже, но, по большому счету, выбор самых эффективных зависит от особенностей вашей личности. Таким образом, я настоятельно рекомендую вам создать собственный механизм перехода в зону комфорта. Если вы способны контролировать эмоции даже в условиях сильного прессинга, то, скорее всего, быстро поймете, что определенное состояние ума порождает гораздо больше творческих открытий, чем другие. Для одних это чувство счастья, для других — страха. Каждому свое. Петросян отличался большой гибкостью. Миллер, Эрнандес и Робинсон удачно использовали гнев. Каспаров и Джордан делали ставку на устрашение: они чувствовали вдохновение при виде тревоги соперников. Если вы осознали, к какому типу относитесь, то можно переходить к выработке катализатора, вызывающего прилив вдохновения. Каспаров стимулировал его, демонстрируя уверенность в словах и поступках, что приводило к созданию позиции на доске и поддержанию темпа игры, способных помочь ему проявить лучшие шахматные качества. Миллер переговаривался со Спайком Ли, пока не начинал чувствовать прилив вдохновения. Даже если Спайка не было поблизости, Регги все равно продолжать играть роль плохого парня. Свои лучшие матчи он провел на стадионах соперников, окруженный враждебной толпой фанатов. Если же болельщики команды противника не проявляли враждебности, то он мог спровоцировать их на это. Регги прекрасно смотрелся в роли злодея и старался воссоздать соответствующее окружение, если чувствовал, что ему нужен стимул.
