Пожарский-2 - Владимир Олегович Войлошников
— «Ибо от беспорядка, который порождает грабежи и убийства, страдает всё население, тогда как от кар, налагаемых государем, страдают лишь отдельные лица», — процитировал я одного италийского мага, который потом, говорят, нехило поднялся. — Фёдор, доставай бумагу, пиши: «Единовластною волей государя сих земель приговариваю татя и душегубца сего к усекновению главы. Исполнить немедля». И подай мне, я печать приложу.
Печать малая нашлась при переезде, спрятанная Пахомом от кредиторов в одном из старых сундуков. Вделанная в кольцо, очень удобно.
— Сиплый вас всех порешит, — прохрипел Соловей, и его голова с влажным «хрясь» отделилась от тела. Фёдора передёрнуло.
— В следующий раз я постараюсь действовать более эстетично, — пообещал Кузя, обломал растущую рядом сосенку и насадил на ощепок сперва Соловьиную тушку, а потом и голову. — Можно мне эту засеку сломать?
— Да пожалста! — разрешил я, намертво приклеивая бумагу разбойнику на лоб, пока Кузьма отламывал бревно и кидал в сторону. Расход маны минимальный, зато сразу ясно — кто и за что. Это я про приказ.
Я махнул сидящим в грузовике:
— Вылазьте! Да не тряситесь, мы здесь — самые страшные звери. И куртки свои давайте сюда.
— Думаешь, мы с тобой больно красивые? — усмехнулся Кузьма.
— Ага, сразу много желающих набежит, а нам бы до усадьбы без остановок добраться, — я кинул в «Призрак» свой пиджак. — Поедете за нами, у окраины города остано́витесь. Если кто привяжется — говорить, что ваш хозяин поехал с главным Засечинским головой разговаривать, скоро будет, и возможно даже с ним вместе. Это должно любопытствующих притормозить. А мы с Кузьмой разберёмся, кто тут такой умный.
Мы уселись в грузовик.
— Навскидку — хрен поймёшь, кто мы такие, — Кузя ухмыльнулся. — Дорогая обувь, дешёвые пиджаки, рожи гладкие, машина рабочая…
— Нормально. Главное, нам быстро выяснить — кто тут просто дурак, а кто настоящий бандит.
— Тут всё просто. Кто напал — тот и бандит.
— Не скажи. Если у них тут настолько всё махрово, людишки могут и от страха со всех стволов шарахнуть. Ты сразу не клади направо-налево, послушаем сперва, что скажут.
— Значит, послушаем.
Не успели договориться — вот он и Засечин. На въезде — никакой охраны, вся надежда, видать, на Соловья с бревном. На раз-два-три мы проскочили до центральной площади. Городишко, и правда, крошечный.
ВСТРЕЧА ТАК СЕБЕ
— О! Вон он наш дом! — ткнул пальцем Кузьма. — Смотри, на ночь закрывают!
Закрывают — это нам не подходяще. Я вывернул руль и успел вильнуть в левую, распахнутую створку. От ворот к нам подскочил дюжий мужик, сунулся с Кузиной стороны (там же обычно хозяин сидит, не за рулём):
— Вы кто такие⁈ — сразу получил дверцей в зубы.
— Извини, — сказал Кузя (мне, конечно). — А чё он так резко?
— Не думаю, что он хотел с нами беседовать.
Со всех сторон бежали и орали.
— Будем слушать? — грустно спросил Кузьма.
— А!.. — махнул я рукой. — Валяй. До смерти сразу не убивай только, так клади. Кого-то ещё на каторгу сдавать придётся.
Ни один план не выдерживает столкновения с действительностью, едрид-мадрид!
— Какие сложности, — проворчал Кузя и начал складывать в ряд выбегающих. А их много оказалось! Вроде и дом не такой чтоб огромный, а они всё бегут и бегут!
К чести нападающих, они быстро сообразили, что в ближний бой лезть — не вариант, и начали с галерейки второго этажа постреливать.
— От машины давай-ка сместимся, поцарапают ещё.
Мы прошли почти весь двор, и я начал думать, что нам так и дадут спокойно подняться по крыльцу, когда через перила балкона перелетели две светящихся сферы размером с яблоко. Одна с лёгким щелчком схлопнула защитный купол, а вторая упала нам под ноги и сработала… уже под Кузей, который упал сверху стальной плитой.
— Стреляй! — крикнули с галерейки.
Я кубарем откатился за угол дома.
Есть ли у них ещё гранаты? Очень, говорят, дорогая это штука. Практически, оружие последнего шанса. Ладно, у нас свой последний шанс есть:
— Хаарт!
Из кузова посыпались волки. Так, двое про запас остались — на случай, если магостатика всё-таки ещё есть, и если она на волков повлияет.
Вокруг снова грохотало, но как-то истерически. Плюс, выстрелы гремели всё реже, а крики раздавались всё чаще. Сложно, знаете ли, не орать, когда рука откушена.
Так. Минут на пять моего купола хватит.
Я выскочил из укрытия и бросился к Кузе.
— Кузька! Ты жив — нет?
— М-м-м… — он тяжело принял человеческую форму и перевернулся на спину. — Пиштец. Тошнит как… будто я не меч, а колышка* блевотная… это ж просто… о-о-о-ой…
*Колышка — «кучка» по-старорусски.
С перил галереи спрыгнула бронзовая тень, замерла рядом с нами:
— Трое заперлись в особой комнате, стены укреплённые, двери стальные. Не пробьёмся.
— И не надо. Забирай своих из кузова, все идём в дом. Кузя, ты как?
— Как ты после мерзотных уколов. Но встать уже могу.
— Тогда пошли.
В полуоткрытые ворота было видно какое-то движение в дальних углах площади. Собирались там в тенях местные людишки. Глазели. Тоже, поди, разбойничьей братии, но на помощь запершимся пока не торопятся, осторожничают.
Кузя поднялся, размял плечи:
— Я почти… Минуты три ещё — и в полную кондицию приду.
— Хаарт, показывай, где засели?
Мы быстро прошли по коридорам, имеющим следы борьбы. Рядом с дверью из сплошной стальной пластины дежурила пара волков.
— Вскрыть? — уже деловито спросил Кузя.
— Да нет, давай поговорим сперва.
— Опять поговорим!
— Ну, любознательный я, — я пару раз пнул в
