#2 Печать пожирателя - Илья Соломенный
— Я не…
— Эта лавка даже не ему принадлежит, придурок… Он всего лишь вложился в её ремонт и сделал для них артефакты…
— И опозорил меня перед всеми! По всей сети гуляют ролики где он насмехает…
— ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ, МАТЬ ТВОЮ! Меня достали твои оправдания! Почему ты не можешь взяться за ум⁈ Быть хладнокровным, расчётливым⁈ Чем тебя этот сраный Апостолов так зацепил⁈
— Да потому что он урод! — выпалил Сергей, — Потому что… Я не знаю, что он делает, но он что-то делает со мной! Когда мы сталкиваемся, я не могу нормально колдовать!
— Последнее, что я ждал — это то, что ты будешь оправдываться, прикрываясь кем-то другим… — разочарованно протянул Львов-старший.
— Пап, да послушай! Он… Он заносчивый, наглый, и не проявляет уважения — но таких я осаживал не раз и не два!
— Какое интересное слово… «Осаживал»… Твои трущобные дружки научили?
— Да я не об этом, пап! Когда мы встретились в первый раз… Он владел магией так, как не владеют только что пробудившиеся! Мне ещё тогда это показалось странным, но потом…
— Что «потом»?
— Во время поступления мы сдавали практику рядом. И я клянусь — он что-то сделал, когда я не смог поднять тот булыжник! Я знаю, что это он! У меня всё получалось, пока я не…
— Пока что?
Сергей прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего.
— Пока я не нарушил его заклинание и он едва не выпустил его из под контроля. И сразу после этого я перестал контролировать свои потоки! Это он! Он отомстил мне! Он что-то сделал! Ты же видел, какие веса я поднимаю магией ветра!
— Какие интересные подробности, — процедил Леонид Андреевич, уперев костяшки кулаков в стол, — Есть ещё что-то, что ты мне не рассказал? Быть может, тот случай с профессором Земельцевым, которому ты заплатил сто тысяч, чтобы он «попытался» выгнать Апостолова из академии? Не смотри так, сын! Я знаю, @#$%, всё, что происходит с моими деньгами! Даже если они уходят с твоего счёта!
— Пап, я просто… Я не знаю, как он это делает, своими артефактами, или даром, но…
— Не хочу даже слушать эти жалкие оправдания! — скривился Львов-старший, — Мне противно знать, что мой сын — развитый маг, красавец, благородный — завидует какому-то низкородному бродяге!
— Я ему не завидую!
— Да что ты? Не завидуешь, что у парня хватило яиц выйти против тебя, защищая девушку, и навалять? Не завидуешь, что такая грязь из-под ногтей с лёгкостью поступила в «Арканум самостоятельно, едва пробудившись — а за тебя мне пришлось отвалить столько денег, сколько можно было потратить на новенький АВИ⁈ Не завидуешь, что преподаватели хвалят его направо и налево, а про тебя могут сказать только то, за что им заплатили⁈ Не завидуешь, что он защищал людей в 'Империи», бросившись сражаться с проклятым⁈ Не завидуешь, что без гроша в кармане парень умудрился открыть магазин, о котором теперь судачит вся Москва⁈
Каждое слово Леонида Андреевича било точно в цель, заставляя Сергея съёживаться — от злости и осознания того, что в чём-то это правда.
— Он что-то делает со мной, — тихо произнёс Львов-младший, — Каждый раз, когда мы сталкиваемся… Я не знаю, что и как… Но он что-то делает… Я теряю контроль над магией… Не могу нормально ей пользоваться! И я не вру! Я просто… Не знаю…
Взгляд, которым Львов посмотрел на сына, был полон презрения.
— Мне надоело всё это, Сергей. Надоело. В следующий раз, если решишь вытворить подобную дичь — я не стану вступаться за тебя. И я не шучу. Если вдруг мне позвонят из полиции и скажут, что тебя сдали твои трущобные дружки — я не стану тебя защищать. Не найму адвокатов, если тебя осудят. И не буду прикрывать от властей. МНЕ. ЭТО. НАДОЕЛО!
— Я… Я понял, пап…
— С завтрашнего дня ты лишаешься всех своих привилегий. Водитель, безлимитный счёт в банке, твои тусовки, ИИ последней модели… Всего этого с завтрашнего утра я тебя лишаю. На учёбу — езди в метро. В неделю будешь получать полторы тысячи рублей на карту — на еду и проезд. А что до остального… — Леонид Андреевич выдохнул, — Единственное место в ближайшие два месяца, куда ты будешь выходить из дома — академия. Всё остальное — в пределах поместья. У нас огромная библиотека — учись. Мастерские, алхимические лаборатории — учись! Полигон, спортзал, гвардейцы — тренируйся, медитируй, развивайся. Доступ к сети я тебе ограничу образовательными порталами. Скажи спасибо — я избавлю тебя от постороннего шума, и будет возможность подумать о жизни и разобраться в себе. И самое главное — никаких тупых выходок. Я тебя предупредил. Вздумаешь что-то учудить — разбирайся сам.
— Но…
Слушая отца, Сергей представлял, какой станет его жизнь в ближайшее время — и ему это сильно не нравилось.
И всё это — из-за Марка Апостолова…
— Что до сегодняшнего дня, — продолжил Львов-старший, — То, к сожалению, я не могу оставить тебя дома. Одевайся, убери нахрен след от пощёчины, и возьми себя в руки! Мне нужно, чтобы в Екатерининском дворце ты выглядел достойным меня наследником, а не побитой псиной! Не хочу, чтобы сделка о помолвке сорвалась! Не хватало ещё, чтобы княжна Долгорукая увидела… — он посмотрел на сына так, словно от того несло дерьмом, — Такое…
* * *
Так, как Никольская была пешеходной улицей, пришлось оставить нанятого водителя возле метро «Лубянка», и прогуляться до лавки Адриана. Правда, в этот раз я не стал туда заходить — да и магазин уже был закрыт.
Вместо этого я прошёл во двор, остановился перед единственной подъездной дверью и написал Илоне.
«Я на месте»
«Выхожу!»
Через десять минут рыжая спустилась.
В изумрудном платье, подчёркивающим фигуру и оставляющим руки открытыми, в туфлях на высоком каблуке — так, что теперь макушкой Илона доставала мне почти до глаз — с собранными в красивую высокую причёску огненными локонами…
Она выглядела прекрасно, и её изумрудные глаза весело сверкали на раскрасневшемся лице.
— Сударыня, вы бесподобны, — учтиво поклонился я, и прикоснулся губами к протянутым пальчикам.
— Благодарю, — поддержав игру, ответила Илона, —
