Книга III. Беглец от особых поручений - Антон Витальевич Демченко
- Виталий Родионович, прошу, держите себя в руках. Ротмистр Дорн просто стал жертвой слухов и домыслов. Ну же, не будьте столь злопамятны… - Толстоватый вновь взял на себя роль миротворца.
- Ла‑адно, - протянул я. - Что ж, пойду вам навстречу, но… только из личного уважения, Вент Мирославич. А теперь давайте о деле.
- Вот и договорились. - Полковник коротко вздохнул и, одним взглядом заставив недовольного ротмистра сесть в кресло, заговорил: - Итак. По высочайшему повелению комиссия проводит проверку деятельности ваших предприятий в Хольмграде. Каменградскому же посаднику и главе здешнего отделения Особой Государевой канцелярии был отдан приказ о проведении такой же проверки на верфи.
- И это явно идет вразрез с тем, что вы говорили о доверии государя, - тихо, себе под нос пробормотал ротмистр, но Толстоватый, разумеется, его услышал.
- Вот ваши люди и займутся определением, было ли это доверие оправданным, - отрезал полковник, и глава отделения умолк.
- Ну да, крамолы и воровства не нашли, давайте поищем хищения, - проговорил я со вздохом, вспомнив визит князя Телепнева. Полковник вскинулся, но я только махнул рукой. - Черт с ним со всем. Ищите, что хотите. А лично я ухожу в отпуск. Сегодня же отобью телеграмму Ладе, пусть приезжает с детьми. Давно пора обживать дом…
- Хм… Виталий Родионович, право, мне неловко вам об этом сообщать, но… - Толстоватый неожиданно закашлялся и, оттянув пальцами жесткий от обилия золотого шитья воротник‑стойку мундира, кисло улыбнулся. - Ох, и сложно же это…
- Да? И все же попробуйте, Вент Мирославич. - Нахмурился я, чувствуя, что сейчас мне скажут что‑то очень‑очень неприятное. И оказался прав.
Полковник с ротмистром переглянулись, но если последний остался равнодушен, то Толстоватый явно занервничал.
- Видите ли, ваше сиятельство… хм… Виталий Родионович… Тут такое дело…
- Вент Мирославич, ну что вы мнетесь, словно гимназистка перед гусаром? - не выдержал я. - Говорите, как есть.
- Ох, ладно, что уж тут. Но, Виталий Родионович, обещайте мне… - резко мотнув головой, заговорил Толстоватый. - Обещайте, что… э‑э‑э… будете держать себя в руках.
- Вент Мирославич, друг мой. Я могу обещать вам только одно, если вы немедленно не объясните, в чем дело, я просто вытрясу из вас то, о чем вы никак не соберетесь мне сообщить. Выбью, если хотите.
- В камеру однозначно, - вякнул не сдержавшийся ротмистр, но Толстоватый обжег его яростным взглядом, и глава отделения вновь постарался превратиться в невидимку.
- Итак. Я жду. - Вздохнул я.
- В общем‑то, все не так страшно, конечно. - Кивнул полковник и, резко выдохнув, проговорил: - Лада Баженовна, как и некоторые сотрудники предприятия, находится под домашним арестом.
Я сидел в удобнейшем кресле, в отделанном дубовыми панелями кабинете главы Каменградского отделения Особой Государевой канцелярии… и молчал. А под моим взглядом мялся специальный представитель главы всей этой гребаной канцелярии, человек, имеющий право без суда расстрелять любого чиновника в этом долбаном городишке, от посадника и уральского воеводы до последнего золотаря, и вот этот, обладающий почти абсолютной властью человек мялся и не мог поднять на меня взгляд. Друг…
- Виталий Родионович, не молчите. - Толстоватый облизнул побелевшие губы, а хозяин кабинета постарался слиться с обшивкой кресла и не отсвечивать.
- Хорошо. Не буду молчать. - Кивнул я, чувствуя, как накатывает знакомая красная пелена боевого транса. - Я бл… нах… вашу лавочку, через колено собачьим х… во все отверстия …!!! Вент, вы что там, на пару с Телепневым с дуба навернулись?! Или это еще одна развеликая идея этой хитровы… парочки?! Что, у Железного Эдмунда крышу от балтийского чая сорвало? Или государю моча в голову ударила?! СИДЕТЬ, С‑СУКА!!!
Последняя фраза предназначалась охреневшему Дорну, начавшему лапать кобуру на поясе. Не послушал… и лег отдохнуть. Тут же в кабинет ворвались синемундирники караула, размахивая стволами и что‑то крича. Разворот, подшаг, прямой в челюсть, подхватить руку особо резвого идиота и направить головой в резной шкаф у стены. Дубовый… лоб. Створку снес, словно фанерную, и тоже прилег. Следующий только взбрыкнул ногами, вылетая в открытый дверной проем. Звук взводимого курка, и руку последнему караульному придется собирать по частям.
В уши врывается вой синемундирника… Мягкий, почти нежный удар по шее, и он затихает. Оглядываюсь, вижу секретаря, но он далеко, и уже целится из штатной «дуры». Легкий ментальный посыл из Переплутовой техники, и бедняга засыпает раньше, чем успевает вжать спусковой крючок. Стоя. Шум из‑за спины, но там только Вент. Друг… Но тут взвывает чувство опасности, пытаюсь обернуться. Поздно.
Удар и темнота…
Прихожу в себя и, не открывая глаз, пытаюсь прочувствовать пространство вокруг. Хм. Странно. Очень знакомый фон. Можно сказать, домашний. И никого рядом… Однако. Если память мне не изменяет, то сейчас я должен был бы оказаться в подвалах того самого здания, на третьем этаже которого я изрядно набедокурил… но хоть не убил никого, и то хлеб.
Но тут наваливаются воспоминания о причинах того самого летнего «ледового побоища», и снова чувствую, как в груди разгорается ярость. Бешеная, лютая… Нет, не сейчас. Нужна холодная голова, иначе, чую, такими темпами очень скоро переселюсь в пресловутые подвалы. Вдо‑ох. Вы‑ыдох. Безумие отступает, и сердце успокаивается, перестает изображать из себя боевой там‑там. Осторожно открываю глаза и оглядываю знакомую обстановку своей собственной спальни в новом доме… Уже неплохо.
Приподнимаюсь на локтях и вижу аккуратно повешенный на специальной вешалке вицмундир и пару моих бессменных барринсов, в не менее аккуратно вывешенной на специальном крючке сбруе. О как! Даже оружие не отобрали? Интересно‑о.
Встав с постели, наконец, обращаю внимание на темноту за окном. Что ж, значит, провалялся я почти полдня. Взгляд на часы, и стрелки подсказывают, что в бессознательном состоянии я провел чуть больше девяти часов. Ну Вент, ну сука, удружил. Друг, называется…
Взяв с прикроватного столика колоколец, звоню. Через минуту в дверях появляется Грегуар. Как всегда, невозмутимый и исполненный достоинства.
- Домашний костюм. Кофе, коньяк, газеты, - коротко бросаю и морщусь от боли, внезапно прострелившей виски. - И обезболивающее.
- Сию минуту, мессир. - Кивает Грег и бесшумно скрывается за дверью. Ха, оказывается, дворецкий не так уж и спокоен. Иначе не обзывался бы на французский манер. Примета верная. Помнится, на эту особенность нашего дворецкого мне указала Лада, года три назад. Лада… вот, уроды! Запереть мою
