Златан Ибрагимович - Я — Златан
Забить так редко удается. В лучшем случае мяч попадет в верхний угол ворот, и то если вратарь не успеет среагировать. Он и не реагировал. Он даже рук не поднял, и какую-то долю секунды мне казалось, что я промазал. И не только мне. Зрители никак не отреагировали, а Олаф Мёльберг печально склонил голову: мол, вот дерьмо, совсем близко, да еще и в дополнительное время. Он отвернулся и ждал, когда вратарь введет мяч в игру. На другой стороне поля наш вратарь Андреас Исакссон думал: что-то слишком тихо и Олаф выглядит расстроенным. Но тут я поднял руки и побежал вокруг ворот. Вот тут стадион и проснулся.
Мяч даже не задел штангу. Он влетел в ворота под немыслимым углом, а у вратаря не было даже секунды, чтобы его перехватить. Тут раздался финальный свисток. Никто больше не ставил мне единиц.
Этот гол стал классикой, мы попали на Чемпионат мира, а я надеялся, что мне, наконец, улыбнется удача. Мне это было очень нужно. А вообще, несмотря на хаос в «Ювентусе», в нашем немецком лагере на Чемпионате мира я чувствовал себя хорошо. После ухода Томми Сёдерберга к нам пришел новый второй тренер, и не кто-нибудь, а Роланд Андерссон. Тот самый, кто однажды сказал: «Златан, отставь свои мальчишеские штучки», кто вытащил меня наверх, в мою первую команду. Я не видел его с тех пор, как его вышибли из «Мальмё», и теперь было приятно показать ему: вы были правы, Роланд, ваши уроки пошли мне на пользу. Хотя многие критиковали его за жесткость. Однако теперь мы были вместе, я и Роланд, мы успели многое пережить, и атмосфера установилась прекрасная. На чемпионат приехало много шведских болельщиков, с детьми, они пели песенку:
Никто не бьет так по мячу Как Златан, Златан наш!
Ich liebe dich,
Zlatan Ibrahimovic!
Неплохое музыкальное оформление. Но на этом фоне были проблемы. Меня беспокоил мой пах. Вдобавок раскапризничалось мое семейство. Начался настоящий дурдом. Не важно, что я — младший брат (младше меня только Кеки), я был вроде отца, особенно здесь, в Германии. Папа не приехал, его билеты нужно было сдать, гостиница оказалась далеко, старшему брату Спарко понадобились деньги, а когда он получил их, никак не обменять их. К тому же Хелена на седьмом месяце. Со своими проблемами она справлялась сама, но этот хаос вокруг нее... Когда она выходила из автобуса перед нашей игрой с Парагваем, на нее налетели болельщики. От греха подальше она решила улететь домой. В общем, все время что-то случалось, то и дело слышалось:
— Златан, миленький, сделай это для меня...
Работая гидом-переводчиком для семейства, я не мог сосредоточиться на игре. Телефон звонил не умолкая. То и дело кто-то жаловался. Мне стало невмоготу. Дьявол, я же играю на Чемпионате мира. И при этом должен думать о прокатных машинах, счетах, отелях и прочем дерьме. И пах ноет так, что сил нет. Но Лагербек был уверен: мне надо играть. Первый матч предстоял с Тринададом и Тобаго. Мы его, разумеется, должны выиграть, и с переве-
сом не в один гол, а в два, три, пять. Но все было против нас. Их вратарь стоял насмерть, и мы даже не размочили счет, несмотря на то, что соперники заканчивали игру вдесятером. Единственный плюс от этой игры я получил потом. Когда увидел их тренера.
Это был Лео Бенхаккер. Я был поражен, снова увидев его. Боже мой, кто только не подписывался под моей карьерой. Большинство были просто дерьмом, хотели заработать на моем имени, но некоторые мне и правда здорово помогли. Первый — Роланд Андерссон, а второй Бенхаккер. Он поверили в меня тогда, когда другие еще сомневались. Надеюсь, когда стану постарше, тоже смогу делать такие вещи. Не только замечать тех, кто на что-то способен: гляди-ка, он снова финтит! А смотреть на полшага вперед.
От той встречи с Бенхаккером осталась фотография. Я уже снял футболку, и моя рожа, несмотря на разочарование от матча, сияет. Впрочем, ничего особого от этого турнира я не ждал. Мы сыграли вничью с Англией, но в первом же матче на вылет немцы разделали нас под орех, причем я был кругом виноват, потому что играл дерьмово. А все семейка. О каждом надо заботиться. Но работать гидом — это не мое, и этот турнир стал мне хорошим уроком. Поеле него я всем объяснил: «Пожалуйста, приезжайте, я все для вас организую. Но на месте решайте свои проблемы сами».
Я вернулся в Турин, но вовсе не чувствовал себя дома. Атмосфера в клубе царила пакостная, из Турина надо было уезжать. И тут разразилась новая беда.
Джанлука Пессотто играл защитником клуба с 1995 г. Он много сделал для клуба, и считал, что он и «Ювентус» — одно целое. Я хорошо его знал. Мы играли вместе два года и парень был что надо. А кроме того, очень чуткий, добрый и всегда старался держаться в тени. Что потом случилось, я точно не знаю.
Пессотто повесил бутсы на гвоздь и, когда Алессио Секко еделали директором, занял его место менеджера клуба. Может, трудно заниматься офисной работой после стольких лет на поле. Так или иначе, он тяжело переживал и судейский скандал, и перевод в серию В, да еще что-то стряслось у него в семье.
В тот день он, как всегда, сидел у себя в кабинете на четвертом этаже. Но вдруг открыл окно и с четками в руке шагнул вниз, приземлившись на асфальт между двумя машинами. Он пролетел 15 метров! И, что самое удивительное, остался жив. Его увезли в больницу со множественными переломами и внутренним крово-
течением, но живого. И все были от этого счастливы, несмотря ни на что. Но его попытка самоубийства вновь остро поставила вопрос: кого мы потеряем следующим?
Веселого было мало, и новый президент, Джованни Коболли Джильи внятно сказал: мы не можем потерять больше ни одного игрока. Значит, теперь начальство будет зубами держать каждого из нас. Мы все время обсуждали это с Мино и пришли к выводу: выход только один. Надо отвечать на удары. Так что Мино отправился к газетчикам и объявил: «Мы используем все легальные способы, чтобы выбраться из этого клуба».
Мы не хотели казаться слабыми, ни на одну минуту. Если «Ювентус» бьет под дых, мы делаем то же. Но это была не просто война. На кону стояло очень многое, и я опять переговорил с Алессио Секко, который тужился стать вторым Моджи, и неожиданно услышал, что его мнение изменилось:
Ты должен остаться в клубе. Мы настаиваем на этом. Ты должен продемонстрировать лояльность команде.
Раньше вы говорили по-другому. Что мне стоит принять любое предложение.
Ситуация изменилась. Мы в кризисе. Мы предложим тебе новый контракт.
Я не останусь, — сказал я. Ни на каких условиях.
Однако с каждым днем, с каждым часом давление нарастало. Меня раздражало все и вся: Мино, законы... Но правда и то, что я не мог позволить себе слишком много. Я все еще получал зарплату в клубе, и главным вопросом стало: как далеко я могу зайти? Я говорил об этом с Мино.
И вот что мы решили. Я буду тренироваться вместе с командой, но играть не стану. Если верить Мино, в контракте есть для этого лазейка. Вот почему, несмотря ни на что, я поехал со всеми перед сезоном в лагерь в горах. Игроки итальянской сборной еще не вернулись из Германии. Италия прошла весь турнир и стала чемпионом мира. Это грандиозно для команды, учитывая все те скандалы, которые происходили дома, так что их оставалось только поздравить. Но мне это ничем не помогало. Нашим новым тренером стал Дидье Дешам. Француз, в прошлом тоже футболист. Он был капитаном французской сборной, когда она выиграла в 1998 г. домашний Чемпионат мира. И на своей новой работе твердо решил вытянуть «Ювентас» обратно в элитный дивизион. На него дико давили. В один из первых дней Дешан подошел ко мне:
Ибра, — начал он.
-Что?
Я хочу построить на тебе игру. Ты — мой самый важный игрок. За тобой будущее. Ты должен подставить нам плечо.
Спасибо, но...
Никаких «но». Ты должен остаться здесь. Я не принимаю отговорок, — закончил он.
Слыша в его голосе, насколько это для него важно, я продолжал гнуть свою линию:
Нет, нет. Я ухожу.
В лагере я жил в одной комнате с Недведом. Мы с ним дружили. И Мино был нашим общим агентом. Но положение у нас было разное. Недвед, как Дель Пьеро, Бюффон и Трезеге, решил остаться в «Ювентусе». Я отлично помню, как Дешам подошел к нам, может, хотел поссорить, уж не знаю. Но отказаться от своей идеи он не хотел.
Слушай, Ибра, — начал он, — я возлагаю на тебя большие надежды. Ты — главная причина, по которой я согласился на эту работу.
Оставьте меня, — сказал я. — Вы пришли работать для клуба, а не для меня.
Обещаю: если ты уйдешь, уйду и я, — продолжал он, и я невольно улыбнулся.
Ладно, собирайте чемодан и вызывайте такси, — ответил я, и мы оба рассмеялись, как будто это была шутка.
Что до меня, то я далеко не шутил. «Ювентус» бился за свою жизнь — как суперклуб, а я за свою — как футболист. Год в серии В — и все остановится. И тут ко мне пришли Алессио Секко и Жан Клод Блан. Жана Клода, гарвардского выпускника, семья Аньелли наняла вытаскивать «Ювентус» из катастрофы, и он понимал, что к чему. Он принес гору бумаги с разными вариантами контракта. «Даже не читай! — подумал я. — Устрой скандал. Чем больше шума, тем легче они тебя отпустят».
