Коллектор - Наиль Эдуардович Выборнов
Я встал в боевую стойку, поднял перед лицом кулаки и, быстро развернув корпус, всек в грудь мужчине, что резво перепрыгнул через опрокинутую койку. Он вскрикнул от боли и пошатнулся, попробовал ударить наотмашь, но я поймал его за руку, вывернул ее и сильно толкнул должника обратно за баррикаду. Своим телом он снес сокамерника с ног.
В тот же момент два силача с “альтерами” перелезли через койку и подходили ко мне, прикрывая голову кибернетическими руками. Я сделал шаг им навстречу, и один из них - тот, что подбирался слева, - резко сорвался вперед, сблизился со мной и толкнул меня плечом.
Я не успел среагировать. Привык к ускорителю рефлексов и понадеялся на него сейчас. Был бы УМУР активирован, у меня была бы секунда, чтобы уйти в сторону.
Громила ударил меня по животу, и я согнулся от боли. Второй зашел за спину, врезал мне по пояснице, схватил мои локти и потянул на себя. Его приятель сразу же начал меня избивать и быстро вошел в ритм, стуча по моей груди и лицу. Я, рыча от боли, впечатал ботинок ему в брюхо и оттолкнулся назад, ударив о стену верзилу, что держал меня в захвате. Он чуть ослабил хватку, и мне хватило этого, чтобы повторить удар о стену, высвободить руку и несколько раз врезать его по ребрам локтем.
Вдруг, дверь отворилась, и в камеру вошел охранник, полностью закрытый стальным экзоскелетом и вооруженный шоковой дубинкой - я заметил, как от ее навершия исходило свечение. На его черных обугленных наплечниках раскрутились катушки, внутри которых вспыхнула пиротехническая смесь, раздался оглушительно громкий хлопок, и камера растворилась в яркой вспышке света.
Слуховой имплант не выдержал удара ста восьмьюдесятью децибелами и вырубился, уйдя в перезагрузку. Я тут же потерял слух и к тому же ослеп. Была бы у меня включена оптика, она бы сохранила зрение, подстроилась под яркость.
Я ничего не видел, погруженный в звенящую черноту. Очень скоро мужик с “базуками” отпустил меня, а затем и я упал, чувствуя, как мои мышцы сводит электрическим током.
***
Зрение ко мне вернулось быстро, но я еще долго не мог пошевелиться, даже пальцы меня не слушались. Сначала надзиратели тащили меня по полу, идя по коридору с высоким стеклянным потолком - я ничего не слышал, видел только сотни решетчатых дверей и темно-зеленые стены. По пути нам встретились охранники в бронежилетах поверх синей униформы - безопасники из “ВСБ” работали и здесь.
Потом меня протащили до соседнего тюремного блока, здесь было заметно меньше места, ниже потолок и не так много камер. Я сразу догадался - сейчас бросят в карцер. Так оно и вышло. Меня запинали в мелкую комнату два на два метра без окон и кушетки, только с унитазом и тихо гудящей вытяжкой. Пару раз меня побили по ногам дубинками - к счастью, шокеры включать не стали - и закрыли за собой дверь. Я вновь погрузился в темноту.
Какое-то время я приходил в себя, пытаясь совладать с головокружением и судорогами по всему телу. Когда мне стало полегче, я смог перейти в сидячее положение, но по-прежнему ничего не слышал. Тишина болезненно давила на мозг. Когда слуховой имплант перезагрузился, я сильно пожалел - лучше бы он так и оставался выключенным, ведь в камере тихо шипел белый шум и сводил меня с ума.
Не знаю, сколько минут и часов я провел в карцере.
Мой интерфейс не работал, я даже не мог посмотреть время, полностью отрезанный от внешнего мира. Невольно я задумался об участи должников в долговых тюрьмах, ведь сам оказался на их месте. За три года работы я задержал минимум сотню людей, обрек чуть ли не каждого из них на страдания. Многие из должников тоже прошли через карцер и пытку одиночеством.
Очень скоро мне захотелось разбить голову о стену или откусить себе руку. Без интернета и без интерфейса, без вездесущих людских потоков я ощутил себя последним человеком на Земле, меня будто бы положили в гроб и заживо закопали в холодной арктической пустыне. И никто меня больше не найдет.
Я думал о жене и ребенке, скорбно вспоминал Гришу, представлял дом и улицы Москвы. Вскоре я испугался собственных мыслей, меня затрясло от страха. Что теперь будет с моей семьей? И что будет со мной? Смогу ли я сбежать отсюда? Может, я смогу доказать свою невиновность?
Белый шум, кажется, усилился, стал громче, заполнив собой все окружающее пространство. Я свернулся на полу, прижал ладони к ушам и застонал.
Я всегда относился к своей работе проще. Да, искал и находил людей, задерживал и отдавал их в руки “ВСБ”. Да, почти всех затем направили отрабатывать свои долги в трудовые лагеря. Но на моем месте мог быть любой другой коллектор - на эту вакансию претендуют тысячи наемников, бандитов, охранников, солдат и отморозков. Должники и желающие их наказать всегда найдутся, ведь так выстроена система. Это естественный ход вещей, и я просто зарабатывал на устоявшихся порядках деньги, чтобы содержать семью.
Мне казалось, я просто исполнитель, рядовой и заурядный. Но теперь, когда меня самого объявили должником, разлучили с семьей и поместили в трудовой лагерь, где я должен отработать свои долги до самой старости… Теперь я смотрел на свою профессию под новым углом. Все эти годы я был соучастником. Верным псом корпорации.
Впервые за три года я ощутил личную ответственность за сломанные судьбы всех тех бедолаг и идиотов, загнавших себя в кредитную кабалу.
Удивительно, но приняв на себя вину, я ощутил душевное спокойствие. Исчезло смятение. Я всегда просто шел по течению, делал то, что умел, не пытаясь обрести мирную профессию. Убивал, калечил, грабил и уверял себя, что в этом нет ничего постыдного. Я уже давно оторвался от реальности и перестал ощущать почву под ногами. Моя жизнь превратилась в длинный ночной кошмар, в котором я добровольно пребывал, скрываясь от самого себя.
И вот, события последних дней пробудили во мне совесть и ярость. Я впервые за долгие годы ощутил жажду к жизни. Паника постепенно спадала, пока полностью не растворилась в глубине сознания. Я почувствовал новые силы.
Чего бы мне это не стоило, но я должен пытаться доказать свою невиновность или сбежать.
