Немезида - Яков Барр
— Красный Гость? — спросил я.
— Нам всем объяснили, что мы не можем про него рассказывать, умрем на месте, — Бриджит невесело улыбнулась. — Так что не знаю, о ком ты говоришь. Но любить пламя можно и без него.
Она встрепенулась, будто освобождаясь от дремы.
— Так выпьем же, мой спаситель! И непременно на брудершафт. Мы через такое прошли вместе, что «выканье» между нами абсолютно неуместно.
Мы скрестили руки, следуя древнему ритуалу, пригубили свои напитки. Шампанское оказалось чрезвычайно вкусным, даже изысканным, но почему-то не слишком понравилось ликвору. Зато последовавший по традиции поцелуй в губы впечатлил нас обоих. Ну или мне безразлично мнение ликвора о моей личной жизни. Некоторые женщины обладают особым талантом целоваться, госпоже Магнус достался настоящий дар. Не за это ли на самом деле ее сожгли на костре?
— Я бы предложила продолжить наше знакомство самым приятным образом, но мне уже пора двигаться дальше. Самолет не станет ждать даже таких, как мы. Спасибо, охотник, за мое счастливое избавление. Надеюсь, мы еще увидимся.
Она упорхнула, а я сидел еще несколько минут, пытаясь понять, что все это значило. Вызванный официант сообщил, что счет оплачен, и не только за шампанское и фрукты на столе, но и полноценный обед, который он готов подать прямо сейчас. Я не стал отказываться, мне нужны были силы для предстоящей операции «Голем».
Закончив трапезу, я выдвинулся в особняк Дятловой. Там вовсю шел ремонт, но, к счастью, в воскресенье рабочим полагался выходной. Я полностью выпал из трудового графика страны, но сейчас мне просто повезло. Свидетели и потенциальные жертвы голема мне нужны не были. Они могли скорости ради трудиться и по выходным, но не стали.
Я спустился в подвал. Меня терзали опасения, что рабочие смогли сами найти ловушку. Чего там точно не было, так это воды по пояс, в которую неминуемо должны были превратиться снег и лед, созданные големом. Значит подвал осушили, и в данном случае это был дурной признак.
Сходу я никакой ловушки не увидел, но я толком и не понял, как она выглядит. Можно было осматривать каждый сантиметр искореженного ледяной битвой пола и изувеченных полок. Я попробовал воззвать к своему дару находить следы.
Сперва я обнаружил место, на котором убил ледяного голема. Предположив, что именно тут Гризлеев обронил артефакт, я продолжил поиски.
Ловушка оставила след, еще какой! Пылающий синим светом, слишком напоминающим энергию, что бурлила сейчас в моих жилах. Само устройство оказалось шаром размером с волейбольный мяч, стеклянным на вид, но теплым на ощупь, будто созданным из живой плоти.
Я бережно подхватил его, почувствовав отклик, сфера реагировала на меня, но не враждебно. Ловушку создали для монстров другой породы. Я достал из кармана и надел белый комбинезон, а поверх него — тулуп, меховые шапку и рукавицы. Это богатство приготовили мне в Кречетовке Васнецовы, пока я «прохлаждался» в Овечьем доме.
С помощью вороватой руки я нащупал трещину, ведущую на перевал, и сделал шаг в его холодные объятия. Приземлившись на узкой горной тропе, я понял, что мы уже были в этом осколке, когда покидали Череповец. Место, слишком холодное для человека. Ликвор постоянно лечил легкое обморожение, благодаря его помощи, оно не становилось тяжелым, но испытывать судьбу у меня желания не возникало.
Зато морозные духи чувствовали себя здесь как дома, собственно, они здесь всегда и жили. Вокруг меня танцевали в воздухе ледяные змейки двадцать-тридцать сантиметров длиной. Они кружились, то подлетая ко мне, то отдаляясь, будто изучали незваного гостя. Наконец одна из них попыталась резко клюнуть меня в лицо, но я вовремя отвернулся, подставив локоть, который тут же обожгло холодом.
Я не стал ждать, пока эти змеи превратят меня в ледяную скульптуру, и попытался активировать ловушку, для чего просто сжал ее руками что есть силы и бросил оземь. Сфера раскрылась, практически распалась на две половинки, заполненные чем-то пористым и переливающимся всеми цветами радуги.
Одну из змеек притянуло одной из полусфер, а я, повинуясь интуиции, резко схлопнул половинки вместе. Для мне пришлось наклониться, чтобы поднять ловушку, это меня и спасло.
Глава 20
Над моей головой пролетел белесый шарик, там, где он вонзился в скалу, лед начал, шипя, плавиться. Я перекатился в сторону, сжимая сферу-ловушку руками.
На тропе появились создания, больше всего напоминавшие комки теста, но странным образом живые и упругие, они отскакивали от земли, будто каучуковые мячи.
Комки пульсировали, меняя размер от метра до трех, а через несколько секунд изменили форму, превратившись в сильно упрощенное подобие белых медведей. Логично, такие животные в морозном мире более уместны, нежели сырые и дурно слепленные колобки. Один мишка поднял лапу, от пяти пальцев отделились пять снарядов-когтей, и мне опять пришлось уворачиваться, проявляя чудеса ловкости.
Новым игрокам не нравился именно я, холодные духи гостям были явно до лампочки. Но и мне задерживаться на перевале смысла не было, я с облегчением вернулся в уютный теплый подвал, исполняя акробатический трюк, сбрасывая тулуп и шапку, но не отпуская ловушку. Сфера, кстати отчаянно холодила, так что с рукавицами я не спешил расстаться. Убрать ее в карман вороватой руки я тоже не решался, ловушка производила впечатление живого существа, хотя это могла быть лишь иллюзия.
Я уже начал подниматься по лестнице, когда что-то загремело у меня за спиной. Одним прыжком добравшись до первого этажа, я глянул, что там творится. Колобки, вернувшие себе форму шара, ломились все сразу в узкий дверной проем, вынося его, а заодно разрушая добрую половину стены.
— Что ж вы прицепились-то? — порычал я, со всех ног убегая в сторону выхода.
И да, я умудрился на ходу пострелять в эти комки теста, не выпуская ловушку, но колобкам на мои пули было наплевать, свинец тонул в их вязкой плоти без следа.
В человеческом мире колобки приняли антропоморфную форму, но стали похожи на людей не более, чем заготовка для пряничного человечка. Это не мешало им кидать в меня кусочки «теста», заставляя без конца увертываться. К счастью, твари не отличались и ни меткостью, ни проворством, зато демонстрировали завидную настойчивость. Снаряды, бывшие до броска частью их же плоти, умудрялись прожигать даже асфальт, не говоря уж о несчастных деревцах, обрамлявших улицу.
До входа в степной осколок оставалось метров триста, я врубил максимальное
