Мегахранилище двойных планет - Александр Зубенко
Мы оторопели от страха и в первый момент растерялись, не зная, что предпринять. Размеры этой твари просто поражали! Треугольная голова величиною со стиральную машинку сужалась книзу и переходила в мощные челюсти – желваки, запросто способные перекусить домашнего телёнка, а то и человека. Глаза с вертикальными зрачками, похожие на блюдца, бессмысленным взглядом уставились на нас, видя для себя в шестерых пришельцах только объект будущей трапезы.
За Катериной вскрикнула Анюта, когда это мерзкое чудовище распрямило свои сложенные пополам передние конечности и потянулось клешнями в нашу сторону. Одна такая лапа, покрытая шипами, была величиною с человеческа и, расправляя за спиной прозрачные крылья-паруса, эта тварь загребала своими клешнями воздух, подобно экскаватору, работающему в карьере. Ещё секунда, и крылья, распрямившись, подняли в воздух лоснящееся от слизи тело с отвисшим, почти прозрачным брюхом. Послышался противный скрип, чем-то напоминающий привычное нам жужжание, но только усиленное в несколько десятков раз, и тварь взлетела.
Первой мыслью было кинуться под защиту того дерева, на котором она прежде сидела, что, собственно, мы и сделали. Инстинктивно прижав головы, мы бросились под раскидистую крону папоротника и прижались все скопом, не смея пошевелиться. Анюту с Катей мы благоразумно усадили на землю, прикрыв их собственными телами. Не сплоховала и Дорка, первой показав нам, как нужно скрываться от доисторических монстров, преодолев при этом несколько пригнувшихся к земле веток. Нависающие длинные, незнакомые нам листья только отчасти скрыли нас от нападавшего врага. Через две секунды раздался противный скрежет, и безмозглое существо со всего размаха врезалось в передние ветки, пытаясь дотянуться клешнями до ближайшей добычи в лице Андрея Петровича – именно он в этот момент находился ближе всех к ней и был её потенциальной жертвой. Тварь запуталась в листве, передняя клешня, щёлкнув в воздухе, лишь немного скользнула по одежде конструктора, разрезая окружавшие нас ветки, словно спички.
Из пасти доносилось шипение, подобно отходящему от перрона паровозу, и на нас дохнуло омерзительной вонью разлагающихся трупов. Всё это время мы дико кричали, кто как мог, пытаясь отпугнуть эту тварь – гавканье Дорки сливалось с нашими истерическими захлёбываниями, а для гигантского богомола наши потуги были похожи на писк лабораторной мыши, предназначенной для опытов.
Голова с блюдцами-глазами почти вплотную, раздирая листву, приблизилось к инженеру, пасть раскрылась, как вдруг всё огромное тело с прозрачным брюхом конвульсивно дёрнулось, вздрогнуло и тотчас обмякло, словно сдувшийся воздушный шар. К нашим ногам хлынула мутная, киселеобразная каша, пузырящаяся на солнце и издающая трупные миазмы, от которых хотелось, зажав нос, бежать без оглядки.
Из брюха насекомого торчала толстая ветвь дерева, на которую оно напоролось во время атаки, и теперь это брюхо сдувалось как проколотая шина автомобиля, выбрасывая в пространство всё новые и новые струи смрадной зелёной жидкости. Анюту вырвало, и Катя прижала дрожащую дочь к себе. Я обнял их, и мы, наконец, взглянули на застывшее исчадие ада.
Существо из потустороннего мира было мертво.
Только случайность спасла инженера Зорина от неминуемой гибели. Эта тварь могла запросто перекусить его пополам, а ядовитая слюна неизбежно докончила бы всё начатое. Но безмозглое создание в пылу алчности налетело на торчащую ветку, и было пронзено насквозь. Это и спасло нас всех.
Постепенно приходя в себя, мы принялись осматривать друг друга: похоже, всё обошлось благополучно.
Вонь стояла невыносимая.
Дорка, всё это время забившаяся и скулящая в ветвях дерева, наконец, показала свою испуганную морду и виновато, дрожа всем телом, спустилась вниз, как можно осторожнее приблизившись к распростёртым перепончатым крыльям, рыча, скорее, для успокоения самой себя, нежели показывая воинственность.
Спустя минуту мы выбрались из нависавшей кроны раскидистого папоротника и, отряхиваясь, отошли как можно дальше от смердящей туши. Я с беспокойством взглянул на своих девчат. Нютик была молодцом. Она уже пришла в себя и гладила по загривку всё ещё урчащую Дорку. Первое испытание в НОВОМ для нас мире она прошла с достоинством, впрочем, как и её мама. Катя чихнула от смрада и, сморщив нос, поцеловала улыбающуюся сквозь испуг дочь.
- Запустим дрон? – спросил Гриша, оглядываясь кругом. – Узнаем хоть, в какой местности находимся.
Предложение было принято дружным согласием, и спустя несколько секунд, квадрокоптер плавно взмыл в жаркое небо.
Солнце – наше родное солнце – было на месте и ничем не отличалось от того дневного светила, что мы привыкли наблюдать у себя изо дня в день. Редкие барашки облаков своей белизной только подчёркивали синеву первобытной стратосферы, а температура держалась на уровне пляжного сезона в разгаре лета, но никак не октябрьской погоды, из которой мы недавно прибыли. Оставив верхнюю одежду в поселении Хранителей за ненадобностью, мы переместились в мезозойскую эру, что называется, налегке, предупреждённые отцом Михаилом, что на месте нам будет предоставлено всё необходимое, начиная от зубной щётки и заканчивая аквалангами – если будет желание понырять в первобытном океане. Мы, предупредил он нас, будем жить в комфортабельных помещениях, снабжённых всеми современными предметами обихода, и ни в чём не будем нуждаться, устроим свою новую жизнь по своему усмотрению и сообразно своим укоренившимся привычкам.
Сбившись в кучку, мы смотрели в дисплей дрона, который передавал видеоизображение панорамы с высоты птичьего полёта.
А передавал он вот что…
На мониторе автоматически высветились стороны света, и к северу от нас плато упиралось в гряду скалистых гор, кое-где даже покрытых на вершинах шапками сверкающего на солнце снега. Следовательно, высота этого горного кряжа была не менее четырёх-пяти километров. Хребет проходил только по северной стороне. Мы стояли на юге – в противоположном направлении, и плато под нами обрывалось, уходя отвесно вниз, утопая в бескрайних первобытных джунглях. В восточном направлении каменистая пустыня с островками папоротников, плаунов и хвощей уходила вдаль до самого горизонта, и в дымке призрачного тумана, блестящего на солнце, проглядывалась спокойная гладь сверкающей воды – очевидно, большого озера – возле которого суетились какие-то маленькие точки. Разумеется, с такой высоты и дальности обзора мы не могли определить, что это за точки, но то, что
