Unknown - i 77d6616899b694e2
теплое и знакомое, потому я и не могла называть его далекой фамилией Такахаши.
Такахаши Джун. Его имя означало мост, что был таким высоким, что его
невозможно было перейти. Но первая часть означала пользу, каплю такого нужного дождя
в пустыне. Каплю, что спасет мир от жажды. Или слезу, что оставит след на щеке.
Я поежилась. Высокое имя для высокой мечты, он и стремился высоко. Пришло
время упасть на землю.
Ишикава вытащил телефон и искал в Интернете что-нибудь о Кусанаги и Орочи, но
ничего полезного не находилось.
- Сусаноо сражался с Орочи, чтобы защитить чью-то дочь, - сказал Ишикава. –
Монстр уже съел семь девушек, и родители просили его спасти последнюю. Он превратил
ее в гребень и украсил им свои волосы.
- Отлично, - сказала я. – Каждая мечтает превратиться в гребень.
- Почему бы и нет?
Я закатила глаза.
- Забудь.
Ишикава закрыл телефон и спрятал его в карман.
- Ты странная, Грин.
И тут Томо закричал и рухнул на траву. Мы подбежали к нему, подхватывая под
руки.
Послышался шелест, мы оглянулись.
- Не сейчас, - прошептала я. Но уже слышала стоны голосов, чернила в Томо
пробуждались. И во мне раздался голос. Он сказал тихо и терпеливо: « Джикан дэ
гозаимасу».
Пришло время.
* * *
Томо с каждым вдохом становился все тяжелее, словно тонул. Он закашлялся, и
чернила черными каплями упали на траву.
Из леса вышла фигура в искусном кимоно сливового и лавандового цветов,
подвязанном золотым оби. Она завязала волосы в узел, нить с лиловыми маленькими
цветами покачивалась, пока она шла.
Это была Икеда, но я не сразу поняла. Я видела ее до этого только в школьной форме
или в куртке и на мотоцикле. Плечи она обернула пушистой белой накидкой, чтобы
защититься от холода грядущей зимы, такую в январе девушки надевали на день
совершеннолетия. Она была элегантной. Но споткнулась, увидев Томо на четвереньках, а
нас, отчаянно пытавшихся ему помочь.
- Что случилось?
- Чернила, - сказала я. Черные струйки стекали по его рукам и капали на землю. – Он
теряет себя.
Джун появился следом за ней, он был в черном мужском кимоно, что было на нем в
тот день, когда он узнал правду о своей связи с Сусаноо. Он выглядел по-королевски,
словно принц, его светлые пряди и серебряная серьга были единственным признаком
современности. Когда он поднял руку, чтобы заправить пряди челки за ухо, рукав кимоно
съехал, открывая знакомый черный браслет с серебряными шипами.
Они с Икедой словно были из другой эпохи, из другого мира. Они выглядели как
божества. Словно ками.
- Кэти, - нежно сказал Джун, его голос был лишен гнева, в отличие от разговора на
станции. – Ты в порядке?
Томо схватился за сердце и закричал.
- Ясно, - сказал Джун. – Глубоко дыши, Юу. Успокойся.
- Отстань, - рявкнул Ишикава.
Я покачала головой.
- Помоги, Джун, - попросила я. Плевать на взгляд Ишикавы. Какая разница, кто
поможет Томо?
Джун опустился рядом с ним на траву.
- Юу, ты меня слышишь? Не уходи. Вернись к нам, - он взглянул на меня ледяными
глазами. – Что его подтолкнуло к этому?
- Не знаю, - сказала я. – Мы ждали тебя какое-то время. Ишикава читал про ками, и
Томо вдруг упал.
- Что он читал?
- Про Сусаноо и гребень, - отозвался Ишикава. Джун нахмурился.
- Историю Орочи?.. – я кивнула. – Орочи родился из ненависти Тсукиѐми к Сусаноо.
Это подстегнуло его память.
Ишикава издал смешок и скрестил руки на груди.
- Или почувствовал тебя. Не понимаю, Такахаши, ты угрожаешь Юуто, но
помогаешь, когда рядом Кэти. Как это?
- Как я и сказал с самого начала, - ответил спокойно Джун. – Юу не должно было
существовать, он опасен для всех нас. И он близок к концу. Если он не вернет власть себе,
то мы вряд ли уйдем отсюда.
- Томо, - сказала я, прижав ладонь к его спине. – Прошу, - ладонь ощущала жар, я
словно касалась кипящей воды. Я отдернула руку, а по спине его текли чернила,
превращаясь в крылья, он закричал.
- Потому вы позвали Джуна? – крикнула Икеда. – Знали, что будет опасно, и
вовлекли нас?
- Еще минуту назад он был другим, - завопила я. Жар растекался в груди, деревья и
поляна подернулись рябью перед глазами.
- Только ты не начинай, - сказал Ишикава, его пальцы вцепились в мои руки. Я
попыталась стряхнуть это чувство, избавиться от текущей силы.
- Точно, - сказала я. – Дай ему блокнот. Сила растет. Его блокнот, Сатоши!
Ишикава залез в сумку Томо и вытащил черный блокнот и ручку. Я забрала их у него,
открыла на чистой станице блокнот, где быстро нарисовала бабочку. Ее крылья едва
затрепетали, но мое сознание очистилось, мир снова был устойчивым. Я придвинула
блокнот к Томо, вложила ручку в его ладонь. Я не знала, что ему стоит нарисовать,
потому помогла набросать похожую бабочку. Ручка скользила, руки Томо были покрыты
ручьями чернил. Облако из сотни бабочек взлетело из лужи чернил, трепеща бумажными
крыльями с шелестом и треском. Джун пригнулся, а они взмыли в небо, одна задела
крылышком его щеку, оставив длинный порез под левым глазом.
Он вскрикнул и прижал ладонь к порезу, кровь проступила на коже.
Томо задыхался, его глаза и пульс вернулись к норме, но лицо было бледным, как
бумажные бабочки. Икеда вытерла кровь Джуна лиловым платком, что вытащила из
сумки.
- Я… в порядке, - сказал Томо, но я видела румянец на его щеках, ведь Джуна он
встретил на земле, чуть не потеряв контроль. Выбора почти не было. Джун видел, как все
плохо.
- А что за наряды? – спросил Ишикава, указывая на кимоно Икеды и Джуна. –
Похороны что ли?
- Концерт в школе, - сказал Джун. Я попыталась представить, как он играет на
скрипке, а Икеда – на пианино. И в то же время он был лидером банды Ками, собирал
армию, хотел захватить мир, уничтожал якудза, ведь не мог принять вину за убийство
своего отца. Его мир смешался, а мне все еще было его жаль.
Томо медленно встал, на волосах его поблескивал пот.
- Такахаши, - сказал он. – Ты пришел.
Джун ожесточенно посмотрел на него.
- Да. И, судя по твоему состоянию, ты нашел сокровища. Прости, что не помог в Исэ
Джингу. Был занят.
- Промывал мозги? – фыркнул Ишикава.
Джун с мрачным видом улыбнулся.
- Ох, поверь, они сами ко мне идут. Все Ками, что были изгоями. Все Ками, что
страдали от галлюцинаций из-за рисунков, что были никем из-за родства с божествами. И
ты будешь удивлен, увидев, сколько их звало лидера, - он указал на Томо. – И теперь у
моих ног и Юу.
- Ты знал? – спросила я. – Историю сокровищ?
Джун кивнул.
- Камень – любовь, обращенная в ненависть. Зеркало показывает правду в отчаянии.
А меч вырезает прошлое из будущего.
Мысли путались. Аматэрасу говорила иначе. «Камень отмечает. Зеркало показывает
правду. Меч все спасает». Почему Джуну сказали другое? Но в сказанном мне правды
было больше.
- Если ты все знаешь, - сказал Томо, - то должен знать и то, что меч утерян уже давно.
Джун вскинул брови.
- Утерян? Нет, я не знал.
- Откуда тогда тебе знать значение сокровищ? – спросила я.
- О нем рассказывали в моей семье, как часть тренировок Ками. И это повторялось в
моих кошмарах, как и в ваших.
- Такахаши, - Томо с каменным лицом смотрел на него, готовясь задать вопрос.
Мое сердце оглушало биением. Пусть он нам поможет. Пожалуйста.
- Юу?
- Ты давно просил меня присоединиться к тебе. Но я знаю, что ты хочешь меня
остановить.
Джун улыбнулся, и холод улыбки пугал.
- Я видел твой потенциал, тебе лишь нужно было совладать с силами. Но правда в
том, Юу, что потомок Тсукиѐми, потомок гнева, что чуть не разрушил мир, может быть
лишь угрозой нашему существованию. Твою силу нельзя обуздать, ею нельзя управлять.
Это бесконтрольное пламя.
Голос Томо был ровным и решительным.
- Тогда ты знаешь, что только Кусанаги меня остановит.
Джун медленно кивнул.
- У тебя есть три варианта. Тьма может захватить тебя, уничтожить всех, кто тебе
дорог, - он посмотрел на меня, но я отвела взгляд. – Ты можешь умереть, и твоя сила и
угроза уйдут с тобой, мир будет спасен. Или Кусанаги может сделать тебя слабым,
закрыть в тебе чернила на время.
- На время? – спросил Ишикава. – Разве не навсегда?
Джун покачал головой.
- Есть лишь один способ заставить Ками молчать вечно, - сказал он. Я поежилась. –
И ты свой выбор сделал, Юу. Кусанаги. Но он утерян.
