Стихи пацанов. О чести и дружбе - Пушкин Александр Сергеевич

Надпись к портрету князя Петра Ивановича Багратиона

Где Клии взять перо писать его дела?У Славы из крыла.1810-е

Эпитафия

Под камнем сим лежит Мосальский тощий:Он весь был в немощи – теперь попал он в мощи.1822

Бородинское поле

Элегия

Умолкшие холмы, дол некогда кровавый,Отдайте мне ваш день, день вековечной славы,И шум оружия, и сечи, и борьбу!Мой меч из рук моих упал. Мою судьбуПопрали сильные. Счастливцы горделивыНевольным пахарем влекут меня на нивы…О, ринь меня на бой, ты, опытный в боях,Ты, голосом своим рождающий в полкахПогибели врагов предчувственные клики,Вождь гомерический, Багратион великий!Простри мне длань свою, Раевский, мой герой!Ермолов! я лечу – веди меня, я твой:О, обреченный быть побед любимым сыном,Покрой меня, покрой твоих перунов дымом!Но где вы?.. Слушаю… Нет отзыва! С полейУмчался брани дым, не слышен стук мечей,И я, питомец ваш, склонясь главой у плуга,Завидую костям соратника иль друга.1829

На смерть N.N

Гонители, он – ваш! Вам плески и хвала!Терзайте клеветой его дела земные,Но не сорвать венка вам с славного чела,Но не стереть с груди вам раны боевые!1827

«В былые времена она меня любила…»

В былые времена она меня любилаИ тайно обо мне подругам говорила,Смущенная и очи спустя,Как перед матерью виновное дитя.Ей нравился мой стих, порывистый, несвязный,Стих безыскусственный, но жгучий и живой,И чувств расстроенных язык разнообразный,И упоенный взгляд любовью и тоской.Она внимала мне, она ко мне ласкалась,Унылая и думою полна,Иль, ободренная, как ангел, улыбаласьНадеждам и мечтам обманчивого сна…И долгий взор ее из-под ресниц стыдливыхБежал струей любви и мягко упадалМне на душу – и на устах пылалГотовый поцелуй для уст нетерпеливых…………………………………………………………………1834 или 1835

Выздоровление

Прошла борьба моих страстей,Болезнь души моей мятежной,И призрак пламенных ночейНеотразимый, неизбежный,И милые тревоги милых дней,И языка несвязный лепет,И сердца судорожный трепет,И смерть и жизнь при встрече с ней…Исчезло все! – Покой желанныйУ изголовия сидит…Но каплет кровь еще из раны,И грудь усталая и ноет и болит!1836

«Как будто Диоген, с зажженным фонарем…»

Как будто Диоген, с зажженным фонаремЯ по свету бродил, искавши человека,И, сильно утвердясь в намеренье моем,В столицах потерял я лучшую часть века.Судей, подьячих я, сенаторов нашел,Вельмож, министров, прокуроров,Нашел людей я разных сборов –Фонарь мой все горел.Но, встретившись с тобой, я вздрогнул, удивился –Фонарь упал из рук, но, ах!.. не погасился.‹1830-е›

Пётр Вяземский

(1792–1878)

‹…›

Баратынский и при жизни и в самую пору поэтической своей деятельности не вполне пользовался сочувствием и уважением, которых был он достоин. Его заслонял собою и, так сказать, давил Пушкин, хотя они и были приятелями и последний высоко ценил дарование его. Впрочем, отчасти везде, а особенно у нас всеобщее мнение такую узкую тропинку пробивает успеху, что рядом двум, не только трем или более, никак пройти нельзя. Мы прочищаем дорогу кумиру своему, несем его на плечах, а других и знать не хотим, если и знаем, то разве для того, чтобы сбивать их с ног справа и слева и давать кумиру идти, попирая их ногами. И в литературе, и в гражданской государственной среде приемлем мы за правило эту исключительность, это безусловное верховное одиночество. Глядя на этих поклонников единицы, можно бы заключить, что природа напрасно так богато, так роскошно разнообразила дары свои.

Из воспоминаний П.А. Вяземского

Друзья нынешнего века

Картузов другом просвещеньяВ листках провозгласил себя.О времена! о превращенья!Вот каковы в наш век друзья!‹1812›

Д. В. Давыдову

Давыдов! где ты? что ты? сродуТаких проказ я не видал;Год канул вслед другому году…Или, перенимая модуПевцов конфект и опахалИ причесав для них в угодуЖеманной музе мадригал,Скажу: май два раза природуЗеленым бархатом постлал,И разогрел дыханьем воду,И вечных граций хороводуРезвиться в рощах заказал, –С тех пор, как от тебя ни строчки,Ни двоеточия, ни точкиХоть на смех я не получал.Чем мне почесть твое забвенье?Теряюсь я в недоуменье.Иль, как мундирный идеал,Под ношей тучных эполетов,Ты вместо речи и ответовПлечом да шпорой говоришь,И лучшего пера не знаешь,Как то, которым щеголяешьИ гордо с шляпы шевелишь?Иль дружба, может быть, в отставке,Отбитая сестрой своей,Сидит печально на прилавкеУ непризнательных дверей.И для отсутственных друзейПомина нет в походной ставкеНепостоянных усачей?Ты наслаждайся с новой гостью,Но берегись, чтоб наконец,Платя за хлеб-соль сердца злостью,Не захозяйничал жилец.Иль, может быть, мудрец угрюмый,На светлое свое челоТы, розам радостей назло,Навел бразды спесивой думы;Оценщик строгий строгих благ,Страшась любви и дружбы ныне,От двух сердечных побродягТы держишь сердце в карантине.Чем не пошутит хитрый враг?Уж верить ли моим гаданьям?Сказав прости очарованьям,Назло пленительных грехов,И упоительным мечтаньямВесны, веселий и стихов,Любви призыву ты не внемлешь,Но в клире нравственных певцовПеро Хераскова приемлешьИ мысленно заране дремлешьВ академических венках!В твоем камине на кострахПылают: красоты угодник –Роскошной Душеньки певец,Теоса мудрый греховодникИ соблазнительный мудрец –Наставник счастия Гораций;И окаянного Парни,Поклонника единых граций,Которому и ты сродни(Сказать не в гнев, а мимоходом),Уж не заставишь в оны дниОжить под русским переводом.Постясь и чувством и умом,Не знаешь прежних мясоедов,Ни шумных дружеских обедов,Ни тайных ужинов вдвоем,Где с полночи до ранней зориВеселье бодро спорит с сном.Теперь живой memento mori,Мороча и себя и нас,Не испугавшись Молиера,Играешь ролю лицемера;Иль, может… но на этот разМоим поклепам и догадкамИ стихотворческим нападкамПора мне положить конец.Лихого Бурцова знакомец,Тройного хмеля будь питомец –Вина, и песен, и любви,Или, мудрец тяжеловесный,Свой стих веселый протрезвиВодою нравственности пресной, –До этого мне дела нет:Рядись как хочешь на досуге,Но мне на голос дай ответ,И, помня о старинном друге,Ты будь Денисом прежних лет!1816