Сказки из Малиновки - Ольга Артемова
– Что ж ты за птица такая непонятная?
В ответ та издала что-то вроде стона, продолжая почти по-человечьи смотреть на меня. И вот, Юрка, не поверишь, так мне ее жалко стало, так жалко. Открыл я клетку, потянулся к ней, а она – как ждала, заковыляла ко мне, неловко взобралась и уселась на протянутую руку, вцепившись когтями в куртку. Я руку подтянул к груди, и она сразу ко мне прижалась. Так мы и пошли вместе хозяина этого птичника искать. Смотрю – они с Серегой сами навстречу спешат, потеряли деда. Оба довольные. Серега желанных птиц получил, заводчик – деньги. Увидел хозяин меня с неведомой птахой на руках – удивился. А я ему:
– Отдай мне птицу, добрый человек. Сколько есть вот денег возьми, – протягиваю ему полторы тысячи. Тогда это еще неплохие деньги были. А тот руками машет:
– Забирай, Петрович, ее так. Эта пичуга ко мне случайно попала. Я заказал из одного питомника несколько пар новых птиц, так сказать, свежую кровь в мой птичник влить, оплатил покупку и доставку. И вместе с попугаями вот это недоразумение и прибыло. Я заводчику звонить, а он деньги мне за одну птицу вернул, извинился и неустойку оплатил. Сказал, что это чудо-юдо к нему случайно попало, а уж кто в мой заказ ее подсунул – вообще непонятно. И не нужна она ему от слова совсем. Ну, не выбрасывать же ее на улицу. Зима, а я ж не садист какой. Посадил птицу в отдельную клетку, корм насыпал, воды поставил. Ветеринар обследовал, говорит – здорова. А она хиреет, не ест почти, вон облиняла вся. Так что забирай, как говорится – баба с возу… Так мы и поехали домой. Серега с двумя нарядными попугаями, и я с облезлой курицей за пазухой. В Малиновку вернулись, когда уже стемнело. Я избу открыл, прошел на кухню и включил свет. И только потом вынул своего нового жильца из-за пазухи. Птица сонно щурилась на лампочку под потолком, но выглядела вполне сносно.
«Куда ж тебя определить?» – подумал я.
Клетки у меня отродясь не было. Посадил птаху на спинку своего любимого старого полукресла. Та сразу начала приводить себя в порядок: чистить остатки перьев, хлопать крыльями, да так, что ещё несколько перьев полетели на пол.
– Эдак ты у меня скоро будешь как цыплёнок магазинный, синий и лысый! – меня смех аж разобрал.
Принес из амбара миску пшеницы, налил воды в плошку.
– Угощайся, гость дорогой! – я и сам сел за ужин.
Как и ожидалось, птица есть не стала и быстро задремала там, куда я её посадил. Я закончил трапезу, похозяйничал еще по дому, да тоже отправился отдыхать. Проснулся поутру от звонких птичьих трелей, доносившихся из кухни. Удивлённый пошёл посмотреть, что там происходит. Зашёл и ахнул: от пшеницы и следа не осталось, и вода вся выпита. А птица сидит на том же месте и радостно голосит.
– Вот это другое дело! – говорю. Молодец! Люблю, когда хорошо кушают! И раз уж ты теперь со мной жить теперь будешь, надо тебе имя придумать. Кеша подойдет? – как то сразу мультфильм пришел в голову про блудного попугая. Да и не сомневался я почему-то, что питомец мой мужского пола.
Птица склонила голову на бок, а потом радостно защебетала, одобряя
– Ну, значит, решено. Будешь Кешей у меня.
И потекли весенние дни. Соорудил я Кеше гнездо в коробке, он там охотно спал, а излюбленным местом его оставалось мое полукресло. Я телевизор сижу гляжу, чай прихлебываю, а Кеша за спиной у меня сушки грызет. И одобрительно мне поддакивает, когда я «гол» кричу , или «мазила». Одна беда перья у птицы все почти выпали и, чую, холодновато ей. Позвал я, Юрка, бабушку твою, говорю:
– Придумай Варя, одёжку моему Кеше, мерзнет он.
Варвара посмеялась, конечно, но жилетку Иннокентию сшила стеганую. С пуговками на спине, в клеточку. Одёжку птах одобрил и стал под ней новые перья отращивать. Сначала тельце покрыли толстые темные трубочки, из которых торчали кончики новых перьев. Я помогал Кеше, как мог: ввел в рацион витамины, ракушечник, травку молодую. Кеша с аппетитом ел и обрастал, очень быстро превращаясь в яркую птицу с лазоревым оперением. Настал день, когда я увидел, что он пытается дотянуться до пуговиц на спинке. Тут я догадался: жилетку снимает. Взял его в руки(он давался спокойно, даже сидеть любил у меня на коленях словно кот), расстегнул пуговицы, снял одежку и замер: облезлая курица стала яркой и нарядной птицей. Основным цветом был лазорево-синий. А на шее и боках проступали пятна ярко фиолетового и алого цвета. Кеша радовался и хлопал крыльями. А я думал, что ж за птица такая мой Кешка? Затруднялся я с определением вида. А потом махнул рукой, чего он мне этот вид то? Какая разница, кто мой Иннокентий? Главное – что здоров. И еще: пока с птицей хлопотал, радикулит застарелый как-то сам собой прошёл. Ходить легко стал, а когда заметил, что смотрю телевизор и читаю без очков – совсем развеселился: видно, общение с птицей благостно на мой организм подействовало.
– Вот, – говорю,– Кеша, я тебя лечу, а ты, видно, меня.
А он мне вдруг:
– Кеша, Кеша!
Заговорил, шельмец! Хотя – чему удивляться, скворцы и вороны говорят, да как хорошо! Варвара, бабушка твоя, заходила не раз. Интересовалась, как там моя чУдная птица? Тут тоже как-то заходит, а я ей говорю: мол, радикулит прошел, как и не было никогда, а она:
– Петрович, а ведь у меня тоже давления давно не было, и сахар к норме вернулся. Дивлюсь, а что если и правда это попугай твой помог?
– Какой он тебе попугай, неизвестная птица он! – а сам
