User - i dfee46a8588517f8

п

коррупции, бюрократизма и взяточничества. Отправной точкой политического кризиса, помимо самого факта войны, стало ве­сенне-летнее отступление армии в 1915 г. Его составными частями были: 1) образование в Думе одного большинства, получившего название «Прогрессивный блок», означавшего распад третьеиюнь­ской системы, основанной на двух думских большинствах, что при­вело к прогрессирующей конфронтации между Думой и «верхами» во главе с царем, окончившейся гибелью обеих конфликтующих сторон 22; 2) политическая консолидация помещичье-буржуазной оппозиции в земско-городских организациях и военно-промыш­ленных комитетах, взявших на себя часть бремени по материаль­но-техническому, санитарному и продовольственному снабжению армии; 3) обострение противоречий в «верхах», оселком которых стал Распутин и распутинщина при дворе.

Однако первым по важности фактором был рост революцион­ного, особенно рабочего движения в стране. Это был ключевой фактор, непосредственно приведший к февральским событиям 1917 г. Этапы рабочего движения, которые мы охарактеризуем предельно кратко, свидетельствовали о его стремительном расши­рении. Первый такой этап — всеобщая забастовка иваново-воз- ^ несенских рабочих в августе 1915 г., закончившаяся расстрелом демонстрации, в результате которого было убито и ранено 40 человек, в их числе несколько видных рабочих-большевиков. Известие о расстреле вызвало стачки солидарности рабочих Пет­рограда, Нижнего Новгорода, Сормова и Тулы. Непосредственным продолжением этих событий были сентябрьские выступления ра­бочего класса, и прежде всего известная стачка рабочих на Путиловском заводе, повлекшая за собой запрос в Думе, об­суждение в Особом совещании по обороне и т. д. Петроградских рабочих поддержали политические выступления пролетариев Москвы, Саратова, Харькова.

Следующий этап рабочего движения пришелся на первую по­ловину 1916 г. Хотя стачки этого периода по преимуществу носили экономический характер, они отличались исключительным упорст­вом, большой длительностью и охватили уже свыше двух де­сятков губерний. Начало этой стачечной волне положила 100-ты-. 4 сячная забастовка петроградских рабочих в память Кровавого воскресенья в январе 1905 г. Политическими стачками в ряде районов российский пролетариат отметил также годовщину Лен­ского расстрела и праздник 1 Мая.

Последний и решающий этап, завершившийся восстанием столичных рабочих и солдат Петроградского гарнизона в конце февраля 1917 г. и приведший к падению самодержавия, начался осенью 1916 г. Этот этап характеризовался огромным размахом стачечного движения, его непрерывностью, преобладанием поли­тических стачек над экономическими.

Крестьянское движение в годы войны не приняло сколько- нибудь широкого размаха, тем не менее революционный потен­циал деревни, возраставший из года в год в связи с тяготами

войны и крестьянским разорением, был очень велик. В этой свя­зи необходимо также отметить рост волнений и революционных выступлений в армии и на флоте по мере накопления усталости от войны и понимания ее антинародной, империалистической сущности. Весьма значительным фактором вызревающей револю­ции явипся также рост национально-освободительного движения на окраинах России, наиболее ярким проявлением которого было восстание в Средней Азии в 1916 г. под руководством Аман- гельды Иманова.

Важнейшим условием всего развития революционного про­цесса в стране было то, что, несмотря на крайне тяжелые усло­вия, в которых оказались большевики в годы войны, они полностью сохранили главенство в рабочем движении, лишив социал-оборон­цев всяких шансов на лидерство в нем 23.

Обзор литературы, связанной с исследуемой темой и охва­тывающий период с начала ее появления и до 1960-х годов, сделан В. С. Дякиным 24. Работы, вышедшие в 1960— 1970-х годах, охарактеризованы нами в указанной выше монографии 26. Что же касается зарубежной историографии, включая и белоэмигрант­скую, то в 1960—1970-х годах появился ряд работ советских историков, анализирующих западнобуржуазную литературу по Февральской и Октябрьской революциям, к которым мы и от­сылаем читателя 26.

Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 17. С. 346.

Там же. Т. 20. С. 196.

Там же. Т. 21. С. 298.

Там же. Т. 20. С. 165.

Там же. Т. 17. С. 358.

Там же. Т. 21. С. 31—32.

Там же. Т. 22. С. 131.

Там же. Т. 1. С. 301.

Там же. Т. 17. С. 273—274.

Там же. С. 324.

" Там же. С. 276.

Там же. С. 31.

Там же. Т. 16. С. 423.

Там же. С. 449.

Там же. Т. 17. С. 401.

|и Там же. Т. 23. С. 329—330.

Там же. Т. 22. С. 258—259.

Там же. Т. 23. С. 57.

Там же. Т. 31. С. 12.

graph-definition>

20 Аврех А. Я. Распад третьеиюньской системы. М., 1984.

Из новейших работ назовем: Минц И. И. История великого Октяб­ря. М., Т. 1, 1967; 2-е изд. М.. 1977; Емец В. А. Очерки внешней политики России, 1914—1917. М., 1977; Исто­рия первой мировой войны, 1914— 1918. М., 1975. Т. 1—2; Строков А. А. Вооруженные силы и военное искус­ство в первой мировой войне. М., 1974. См.: также: Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы мировой войны (1914—1917). М., 1960; Он же. Экономическое поло­жение России в годы первой мировой войны. М., 1973; Шацилло К. Ф. Рус­ский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны (1906—1914 гг.). М., 1968; Виногра­дов К. Б. Буржуазная историография первой мировой войны. М., 1962. Подробную историографическую сводку см.: Емец В. А. Указ. соч. С. 3—24. Из обобщающих работ следует в первую очередь назвать: История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1966. Т. 2; История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1968. Т. 6. Гл. 8, 9. См. также документальный сборник: Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской со­циалистической революции. М., 1957. С. I—II.

Аврех А. Я- Указ. соч.

История СССР с древнейших вре­мен... Т. 6. С. 600, 606—608, 613—620, 623—625 и др.

Дякин В. С. Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой войны, 1914—1917. Л„ 1967. С. 3—16. См.

также: Бурджалов Э. Н. Источники и литература по истории второй рус­ской революции // Свержение само­державия. М., 1970. В 1984 г. группа ленинградских историков выпустила большой труд, последняя часть кото­рого посвящена царизму в годы первой мировой войны. Автором этой части является В. С. Дякин. Срав­нение ее с его же книгой «Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой войны» (Л., 1967) пока­

зывает, что ничего существенно ново­го в ней не сообщается (Кризис самодержавия в России. 1895— 1917 гг. Л., 1984. С. 543—654).

21 Аврех А. Я. Указ. соч. С. 6—9.

26 Иоффе Г. 3. Февральская революция

в англо-американской историогра­фии. М., 1970; Игрицкий Ю. И. Мифы буржуазной историографии и реаль­ность истории: Современная амери­канская и английская историография Великой Октябрьской социалисти­ческой революции. М., 1974. В книге дается также обзор предшествующей советской литературы, исследующей зарубежную буржуазную историогра­фию социалистической революции в России, притом не только англо-аме­риканскую, но и французскую, запад­ногерманскую, итальянскую и даже японскую. См.: Соболев Г. Л.

Октябрьская революция в американ­ской историографии, 1917—1970-е го­ды. Л., 1979.

Глава первая

ЦАРЬ И КАМАРИЛЬЯ

Сердца четырех

Первой и главной составной частью абсолютистской системы, естественно, является монарх. Его место в ней определяется той почти неограниченной властью, которой он обладает в силу самой природы абсолютизма, основанной на единоличной власти одного человека. Создание «представительных учреждений» — Думы и Государственного совета — ограничило самодержавие царя, но это ограничение составило, как отмечал В. И. Ленин, не более одной сотой его прежней власти 1. Николай II мог с полным основанием считать себя по-прежнему самодержцем. В си­лу этого личность царя, начиная от его политических взглядов и кончая личными привычками и вкусами, играла немалую роль при определении политического курса правительства.

Марксизм, как известно, не только не отрицает роли личности в истории, но и придает ей большое значение. Эта роль опреде­ляется тем, что объективные законы исторического развития могут проявлять себя только через человеческую деятельность, причем зачастую в очень осложненной форме и запутанных взаимосвязях, не позволяющих в большинстве случаев, ибо это было бы вульга­ризацией, напрямую по жесткой схеме выводить деятельность и мотивы поведения исторической личности непосредственно из той или иной исторической закономерности.

Вполне понятно, что, чем большей властью и влиянием распо­лагает та или иная личность, тем сильнее ее воздействие на ход вещей. Российские самодержцы в этом отношении на протяжении веков были вне конкуренции. Иными словами, для историка, изучающего процесс разложения царизма в последние годы его существования, установление удельного веса носителя верховной власти в этом процессе необходимо независимо от того, каковы были масштабы этой личности самой по себе. Оно необходимо и в связи с имеющимися на этот счет концепциями и суждениями.