Николь Рейш - Мое пепельное счастье (Книга 2)
Эстер возмущенно раскрыла рот, собираясь мне что-то возразить, но понимание ситуации отразилось в ее глазах, и она тут же его захлопнула.
– Вы помиритесь. – Уже более спокойно произнесла я. И я на самом деле так думала. Они всегда мирятся, какой бы крупной не была ссора. Томас любит Эстер, а Эстер любит любовь Томаса (простите за тавтологию, но по-другому не скажешь). Это всех устраивало. До сегодняшнего дня.
– Нет. – На ее глаза навернулась слезы. Она отчаянно замотала головой, и они тут же исчезли. Эстер никогда не плачет. Слезы – это непозволительная слабость. Один раз себе их позволишь и больше никогда не сможешь сдержаться. Плакать можно либо в ванной, где тебя никто не видит, либо на похоронах, где плачут все. – Я больше не хочу так жить. Я устала, Эмили. Я так устала.
– О, милая… – Я подошла и обняла ее за плечи. Эстер расслабилась и уткнулась носом в мою шею. Несмотря на то, что она старается выглядеть сильной и независимой, внутри она такая же хрупкая и ранимая, как и любая другая девушка.
– Я знаю, что тебе поможет. – Произнес Кайл.
– И что же?
– Текила! – Проскандировал парень, отцепил от меня Эстер и закинув на плече, понес ее в сторону барной стойки. – Самое лучшее средство, чтобы склеить разбитое сердце.
– Знаешь, я сопьюсь, пока склею его. – Уже более повеселевшим тоном произнесла Эстер. Я с благодарностью взглянула на Кайла, прошептав ему одними губами: «Спасибо», направилась вслед за ними.
– Да, не о таком двадцати трёхлетии я мечтала… – Пробубнила Эстер. Ее и без того всегда алые щечки пылали от выпитого спиртного. Растрепанные волосы, она собрала в хвост, которые уже съехал на бок. Но это все делало ее такой милой.
– Еще скажи, что это самый худший день рождения в твоей жизни. – Пошутил Кайл, допивая остатки текилы в своем стакане.
Эстер задумалась. Ее алые ноготки застучали по стакану. Я улыбаясь, наблюдала за ней, заранее зная, что сейчас будет.
– На самом деле нет. – Наконец-то ответила она и пригвоздила меня своим ехидным взглядом к стулу. – Да, Эмили? – Я молчала. – Сколько мне тогда было?
– Восемь… – Виновато ответила я, стараясь не смотреть Кайлу в глаза.
– И что же тогда произошло? – Спросил Кайл. Мне было стыдно рассказывать ему об этом, поэтому я позволила Эстер объяснить ему, какая его девушка на самом деле хреновая подруга.
– Она хотела меня убить! – Серьезным тоном заявила Эстер. От неожиданности я подскочила на месте, едва не выронив стакан из рук. – Покушалась на мою жизнь.
– Эстер! – Выкрикнула я. – Зачем ты говоришь такое?
– А разве это не правда? – Ехидно проговорила подруга, заставляя меня покраснеть, как те самые горе томаты, которые кое-как спасли мой соус.
– Нет! – Четко произнесла я.
– Да, Боже, скажите уже мне, что тогда произошло?
– Я сбросила ее с пони… – Ели слышно произнесла я. И сама не знаю почему, но слезы подступили к горлу. Я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Кажется я выпила достаточно для сегодняшнего вечера.
– Что ты сделала? – Расхохотался Кайл.
– Сбросила с пони. – Промямлила я, по-прежнему не поднимая глаз.
– Боже, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. – «Давясь» смехом проговорил Кайл, я услышала легкий удар, скорее всего это Эстер, дала ему подзатыльник.
– Мне было семь, и я ни разу в жизни не видела пони и уж тем более не каталась на нем. – Оправдывалась я. – Но Эстер добежала до него первой. Даже тогда в семь лет я ужасно бегала. И что мне еще оставалось делать? Конечно же, я решила взять его силой.
– Лучше бы ты меня взяла силой. – Прыснул Кайл и Эстер разразилась диким хохотом.
– Боже, что вы как маленькие?
Эти двое смеялись с меня еще минут десять. В итоге им надоело, и они замяли эту тему.
– На самом деле мне всегда не везло в дни рождения. – Беззаботно продолжила Эстер, ведя себя так, словно три часа назад, не она влетела в мою квартиру с бешеными глазами. – В десять лет я села на торт. В одиннадцать – упала лицом в муравейник. Мы тогда играли в догонялки, примерно месяц эта история гуляла по школе. – Перечисляла Эстер, все свои провальные дни рождения, в которых я всегда принимала участие. – На шестнадцатилетие родители подарили мне машину, и мы с Эмили поехали за тортом. А когда вышли из кондитерской, машины не было. Ее угнали какие-то придурки. Разумеется, машина нашлась спустя пару дней, но день рождение я провела в своей комнате наедине с тортом и сериалом «Клон».
– А у тебя? – Обратился ко мне Кайл, едва сдерживая смех. – У тебя были провальные дни рождения?
Меня словно холодной водой окатило. Да еще и в придачу, льда за шиворот насыпали. В комнате повисла тишина. С алых щек Эстер пропали все краски. Кайл не знает, иначе бы он не спросил.
– Только одно. – Мертвенно-холодным голосом проговорила я. – Свое пятнадцатилетие я провела в приемном покое больницы. У мамы случился выкидыш на шестом месяце беременности.
Я залпом допила содержимое своего стакана и медленно встала.
– Эмс, прости меня. Я не знал…
– Я знаю. – Ели улыбнувшись, ответила я. – Уже поздно, я пойду спать.
– Тогда мне пора. – Эстер начала убирать со стола, сгребая остатки еды с тарелок. – Кайл, вызови мне, пожалуйста, такси.
– Не говори ерунды, оставайся у нас. – Кайл забрал из ее рук посуду. – Я постелю себе на диване.
– Ты уверен? – С сомнением переспросила подруга, переводя взгляд с меня на Кайла. – Я не хочу мешать…
– Ты всегда желанный гость в этом доме. – И я знала, что он говорит от чистого сердца. Как бы сильно эти двое не спорили и не доводили друг друга до белого каления, они уважают и заботятся друг о друге.
Кайл и Эстер – моя семья. Ну, или, по крайней мере, все, что от нее осталось. В каждой семье бывают ссоры, подшучивания и недопонимания, но они всегда горой друг за друга. Поцеловав Кайла в щеку и пожелав ему спокойной ночи, я направилась в свою комнату, валясь с ног от усталости.
Глава 3
КАЙЛ
За мной кто-то наблюдает. Я не вижу, кто это, но ощущаю его тихое, безмолвное присутствие и чувствую на себе его пристальный взгляд.
Резко распахнув глаза, я увидел два огромных, зеленых глаза смотрящих прямо на меня на расстоянии двадцати сантиметров.
– Эстер, черт бы тебя побрал. – Бормотал я, принимая сидячее положение. – На кой черт так делать? Я чуть было не обделался от твоего пристального взгляда.
– Жаль я не прихватила камеру. – Она встала с пола и плюхнулась на диван, спихивая с него мои ноги.
– А ничего, что я в одних трусах? – Возмутился я.
Эстер недовольно прыснула:
– Сомневаюсь, что увижу там что-то, чего не видела раньше. Хотя тут и правда есть на что посмотреть.
Закатив глаза и невольно рассмеявшись, я нагнулся и поднял с пола плед, чтобы хоть чем-то прикрыться.
– Я польщен. Ты не могла уснуть и пришла сюда, чтобы поговорить о моем супер сексуальном теле? – Подшучивал я. – Тогда могла бы прийти пораньше, а не в три часа ночи. У нас осталось слишком мало времени, для разговора об этом. Ты так не считаешь?
– Какой же ты болван. – Она схватила подушку и пыталась зарядить ей в мою голову, но хорошенько промахнулась. Подушка пролетела над моей головой и едва не попала в телевизор. – Ой, прости.
– Ты просишь прощение у телевизора? Серьезно? Тебе жаль все что угодно, но только не мою голову? А то, что я мог схлопотать сотрясение мозга, тебя не волнует?
– Волновало бы, - на мгновение задумавшись проговорила Эстер. - Если бы у тебя был мозг.
– Так ты об этом пришла поговорить? – Мне нравились наши перепалки. Когда Эстер злиться, ее глаза становятся темными и глубокими, ноздри раздуваются, а лицо багровеет. Это так забавно, что я готов смотреть на злую Ми-ми вечно. Но, хорошего по не многу.
Я заерзал на месте, пытаясь устроится поудобнее, но это маленькое создание заняло большую часть дивана, так что я бросил это бесполезное занятие и уселся уже уж как-нибудь.
Эстер хотела поговорить о чем-то, но не могла решиться. Я не давил на нее. Уж на кого, на кого, а на Эстер давить нельзя, иначе она окончательно замкнется в себе и будет только хуже. Мы сидели в тишине около десяти минут, когда она, наконец-то заговорила:
– Я уважаю тебя, Кайл. Ты всегда говоришь мне правду. Она порой ранит, но после от нее мне всегда становится легче.
Эстер не смотрела на меня. Взгляд ее сине-зеленых глаз был прикован к чему-то за моей спиной. К чему-то, что помогало ей собраться с духом. Бледные, худые ручонки обвили ее острые, угловатые коленки. Эмс одолжила Эстер пижаму: клетчатые, красные шорты и белую футболку с надписью «I love Sleep» на груди.
– Эмили старается меня утешить, сказать то, что я хочу услышать и за это я ее люблю... Но сейчас мне это не нужно.
Эстер продрогла. Даже в лунном свете было видно, что ее тело покрылось мурашками. Она замолчала, хотя я чувствовал, что ей по-прежнему есть что сказать. Просто она еще не готова.
