Виктория Угрюмова - Кахатанна. Тетралогия (СИ)
— Кто «мы»? — осведомился Агатияр.
— Те, кто в ответе за людей, как постоянно твердит наша очаровательная Истина. И что бы мы ни думали по этому поводу, не станем же мы с ней спорить, правда? Вот и приходится отвечать за людей, а заодно и за всех остальных.
Когда усталого, но счастливого гуахайоку проводили в отведенные ему покои, император нерешительно подошел к Тиермесу:
— А как она, Жнец?
— Ты хочешь спросить, не передавала ли тебе Великая Богиня отдельных указаний?
— Ты прав… Это так.
— Вынужден тебя огорчить — я не видел ее с тех пор, как она отправилась на Алан вместе с Солнцеликим. И потому наша Каэ понятия не имеет, что я нахожусь здесь, в твоем обществе. Правду говоря, я и сам не подозревал о том, что такое может случиться… — Тиермес смотрел на красавца атлета, стоявшего перед ним, и понимал, что это стоит его соперник, еще один из тех, кто отнимает у него, грозного и величественного Владыки Ада Хорэ, часть любви и нежности Каэтаны, кто желает того же и хочет обладать тем же. И значит, император должен быть его врагом. Но ничего, кроме странного теплого чувства сострадания, не находил в себе Жнец. И то, что он произнес, повинуясь внезапному порыву, было для него гораздо большей неожиданностью, чем для самого императора:
— Но я уверен, что Каэ попросила бы меня передать тебе самые добрые и нежные слова, знай она заранее о нашей встрече.
Распрощавшись с аитой и его старым визирем, Тиермес отправился прямиком в Салмакиду. Ему предстояло еще очень много дел, и никто не мог их сделать вместо него.
Уходя, он обернулся. Зу‑Л‑Карнайн стоял у высокого стрельчатого окна, распахнутого по случаю прекрасной погоды настежь. Легкий ветер играл его пышными длинными волосами, и Жнец — в который уже раз — подумал, что этот юноша настолько похож на Джоу Лахатала, что было бы забавно свести их вместе. Правда, пока что Змеебог отчаянно сопротивлялся этой встрече — не мог забыть, что аита открыто восстал против него, помогая Каэтане.
Джоу Лахатал полностью одобрял выбор императора и втайне считал его абсолютно правым, но простить неповиновения не мог до сих пор.
* * *
Объявившись в Салмакиде ближе к вечеру, Тиермес узнал, что маленькая богиня, не дождавшись его возвращения, отбыла на Шеолу в поисках последнего талисмана Джаганнатхи. То, что талисман был последним, несколько утешало, но само отсутствие Каэтаны огорчило Жнеца. Впрочем, переживал он недолго и незаметно для постороннего взгляда. И уже через полчаса срочно созвал всех бессмертных на совет. Ему хватило гораздо меньше времени, нежели Гейерреду, чтобы рассказать богам, что произошло в Мерроэ за последние несколько дней, а объяснять, чем грозит миру грядущее столкновение двух могучих держав накануне всеобщей войны со слугами Мелькарта, нужды не было. Все моментально согласились помочь Зу‑Л‑Карнайну, а заодно и королю Колумелле — избежать ненужного кровопролития и полностью одобрили предложенный Жнецом план.
Только присутствовавший на совете Тхагаледжа набрался храбрости и подошел к Тиермесу, когда остальные уже разошлись.
— Прости, Владыка! Могу ли я откровенно поговорить с тобой?
— Если кто‑то из смертных и вправе рассчитывать на мою искренность и откровенность, то это ты, мудрый татхагатха, — любезно ответил Жнец.
— У меня возникло странное впечатление: будто бы ты не вполне уверен в том, что мы будем вынуждены воевать всего лишь со слугами Мелькарта. В твоих речах все время мелькает имя самого врага, словно ты считаешь, что его вторжение на Арнемвенд все еще возможно.
— Я именно так и считаю, — ответил Тиермес после довольно долгой паузы. — Я привык доверять своим ощущениям, а они подсказывают мне, что Мелькарт слишком, слишком близко.
— Да, но ведь, если госпоже Каэтане удастся уничтожить девятнадцатый талисман, непосредственная опасность минет. А там уж мы справимся с этими хранителями. Я, конечно, не рассчитываю, что все пройдет легко и безболезненно, но…
— Но, — согласился Жнец. — Вот это самое «но» и не дает мне покоя довольно долгое время. Скажи, ты никогда не играл в карты с профессионалом?
— Во что? — ошарашенно спросил правитель Сонандана.
— А в кости? — не стал вдаваться в подробности бессмертный.
— В кости случалось играть, но только с придворными.
— Жаль. Жаль, что тебе не случалось сыграть с мастером, тогда бы ты знал, что у профессиональных игроков всегда есть в рукаве какой‑нибудь сюрприз на крайний случай. Так что выиграть тебе просто невозможно, если, конечно, ты не примешь соответствующих мер.
— И какие же меры ты советуешь принять нам?
— Не расслабляться, даже если наша дорогая Каэ все сделает как следует и победа покажется такой близкой, — прошу тебя, татхагатха, не позволяй себе обрадоваться. Если бы у меня было сердце, я бы сказал тебе, что у меня на сердце неспокойно…
— А что, нет его? — как‑то по‑детски растерянно спросил Тхагаледжа.
— Нет, кажется, — просто ответил Жнец. — Готовься к войне, правитель. Готовь войска, укрепляй Салмакиду и стереги Шангайскую равнину. А мы пока позаботимся о нашем драгоценном императоре, потому что опасность столкновения Мерроэ с империей очень велика, а опасность, что Каэтана на нас рассердится за то, что не уберегли Зу от неприятностей, — еще больше. И страшнее.
Тиермес исчез в голубой вспышке света, оборвав разговор на середине. Видимо, посчитал, что и так сказал достаточно.
Нингишзида подошел к своему владыке, который так и остался стоять посреди зала с выражением глубокой озабоченности на лице.
— Что‑то случилось с госпожой? — спросил негромко.
— Что? — встрепенулся Тхагаледжа. — А‑а, нет, надеюсь, что нет. Просто меня немного встревожили слова Жнеца. Ему неспокойно, видишь ли.
— Да, — согласился жрец. — Если уж Владыке Ада Хорэ неспокойно, то смертным впору сходить с ума от беспокойства. Вы это имеете в виду?
— Ты прекрасно пояснил создавшуюся ситуацию.
— Тогда я бы особенно хотел переговорить с вами сейчас же. Это касается плана обороны Шангайской равнины на самый непредвиденный случай.
Молодой лесок таял в утренней серой дымке. От реки тянуло теплом. Птицы еще не пели, они едва проснулись и теперь решали, не слишком ли рано это сделали. Только самые отчаянные изредка подавали голос, но тут же сонно замолкали. Трава была мокрой от росы.
В этот ранний час несколько тысяч закованных в железо всадников и столько же тяжеловооруженных пехотинцев вброд пересекли мелкую речушку, которая протекала как раз на границе Сарагана и Мерроэ. Названия ее никто не знал, а возможно, его и в помине не было, потому что в период летней жары речушка почти полностью пересыхала и по ее глинистому, потрескавшемуся руслу змеился худосочный, мутноватый ручеек. Сейчас вода доходила до пояса человеку среднего роста, и поэтому переправа не отняла много сил и времени. Однако армия была на марше уже почти сутки, и потому люди передвигались с трудом.
Войско старалось соблюдать тишину: командиры отдавали приказы шепотом, по цепочке, всадники сдерживали коней, пехотинцы передвигались почти бесшумно. Выбравшись из воды, они скрывались среди деревьев и только тогда останавливались, чтобы немного передохнуть после утомительного перехода.
Официально король Колумелла лично командовал своими войсками. Однако вместе с ним в поход отправился и верховный маг Мерроэ, Аджа Экапад, несколько оправившийся после своих злоключений. Он снова выглядел стройным, подтянутым и моложавым и твердою рукою управлял практически всей армией. Только слепой не заметил бы, что король почти слово в слово повторяет все распоряжения мага, а более наблюдательный человек отметил бы и странный взгляд Колумеллы — пустой, стеклянный, отрешенный. И это было страшно.
Солдаты тихо роптали. В отличие от своих командиров они прекрасно понимали, чем чревато открытое столкновение с огромной империей Зу‑Л‑Карнайна и с самим великим полководцем, который прославился тем, что истреблял неисчислимые армии противника при минимальных потерях со своей стороны… Рыцари тоже не горели жаждой мести настолько, чтобы сложить голову на поле битвы по приказу ненавистного мага: они лучше простых солдат разбирались в дворцовых интригах и знали откуда ветер дует. Даже самые легкомысленные были обеспокоены тем, что обоз с провизией и припасами давно отстал от передовых частей, что войско сильно растянулось и, если начнется сражение, армия Мерроэ окажется в самом невыгодном положении. Упорно ползли слухи и о том, что у короля и его нового гуахайоки совершенно нет плана ведения боевых действий, что разведку удосужились выслать вперед только сейчас, что это самая безумная из всех войн, в которых когда‑либо участвовали гемерты и ромерты.
Особенно пугала и настораживала гнетущая тишина. Полная тишина и отсутствие препятствий. Если бы перейти границу любого государства многотысячным войском было так легко, то все страны мира постоянно переходили бы из рук в руки. Возвратившиеся из разведки трое следопытов сообщили, что ближайшая деревня, обнаруженная ими, пуста и безлюдна. Причем совершенно очевидно, что жители покинули ее не ранее чем сутки назад. А это значит — они были предупреждены о грозящем вторжении и заблаговременно скрылись. И еще это значит, что здесь армию Мерроэ могут ожидать любые неожиданности и неприятные сюрпризы. К сожалению, голос разума не был услышан высшими военачальниками. Да солдаты на это особенно и не надеялись. И все же никто, даже из самых трезвомыслящих, не ожидал увидеть то, что предстало перед их глазами через несколько часов.
