Дарт Лонгботтом - Добрый Волдеморт
— Мой журнал не продаётся…
Палпатин внимательно посмотрел в глаза сумасшедшего волшебника и тонко улыбнулся. — Тогда на время оставим мою просьбу. Расскажите мне про медальон, который висит на вашей груди. Откуда он у вас?
Сердце Лавгуда бешено заколотилось. Посмотрев прямо в блеснувшие золотом глаза улыбающегося чудовища, он не посмел солгать, хотя никому не рассказывал про наследие, даже любимой дочери.
— Основатель рода Лавгудов был пришельцем из другой реальности, невероятно могущественным магом, — негромко начал Ксенофилиус. — В те далёкие времена предка так боялись, что многие называли его Смертью. Он подарил миру три могущественных артефакта и наказал нам, своим потомкам, отслеживать их местонахождение. Когда-нибудь он вернётся в наш мир во главе неисчислимой армии слуг и заберёт свои артефакты! А мы, Лавгуды, поколениями собираем информацию о том, где находятся священные реликвии основателя! — и беловолосый хиппи бережно поцеловал свой медальон.
Палпатин понял, чьими потомками были Лавгуды. Ему настолько захотелось рассмеяться, что он с трудом сдержался. «Глупые дикари! Как будто ситху из Старой республики было хоть какое-то дело до потомков, оставленных на Земле». Однако на этом можно было сыграть.
— Я… посланник великого императора вселенной! — Палпатин пафосно поднялся со стула. — И он рассказал мне о миссии вашего рода, Ксенофилиус. Экзар Кун лично приказал мне доставить ему ключи!
Лавгуд со всевозрастающим восторгом уставился на бывшего ситха и вдруг бухнулся на колени.
— Вы знаете настоящее имя основателя и назвали реликвии так же, как Он. А Вы?..
— Конечно, — многозначительно кивнул Палпатин на незаданный вопрос. — Я знаю про Азкабан и о масасси, что его охраняют. А теперь, когда ты наконец убедился, что я посланник великого Экзар Куна, расскажи мне, у кого сейчас находятся ключи?
— Я быстро! — вскрикнул Лавгуд и метнулся вверх по лестнице, чудом ничего не зацепив. Через две минуты, в течение которых Палпатин брезгливо рассматривал крошки на кухонном столе, вновь загрохотала лестница. Лавгуд кубарем скатился по ступенькам, прижимая к груди толстый фолиант, обитый медью. Он смёл рукавом крошки на пол и торжественно положил реликвию рода на стол.
Прошептав пароль на исковерканном ситхском наречии: «Мастеру не стоит недооценивать ученика, которому он передал свои знания!», Ксенофилиус уколол палец об острый уголок фолианта и размазал кровь по медной пластинке. Книга раскрылась, и обнаружилось, что она гораздо больше, чем казалось. Теперь та занимала весь стол. На её страницах в хронологическом порядке была записана информация о ключах Экзар Куна.
Услышав пароль для открытия манускрипта, Палпатин непроизвольно дёрнул щекой.
— Последним владельцем Бузинной палочки является Альбус Дамблдор! — между тем торжественно произнёс Лавгуд. — Он отобрал её у Геллерта Гриндевальда, которого победил на дуэли. А тот, в свою очередь, украл палочку у…
Палпатин понял, что этот сумасшедший потомок Экзар Куна собирается прочитать ему свои записи и всю информацию, собранную предками. Заметив, что Лавгуд почти впал в религиозный экстаз, Палпатин громко хлопнул в ладоши.
— Мне хватит сведений, где ключи находятся сейчас. А когда ты сам отправишься на встречу с великим предком, то, несомненно, поведаешь ему всё, что собирал и хранил веками ваш род. Лучше расскажи мне про остальные ключи.
Сбитый с настроя Лавгуд тем не менее снова собрался, нашёл нужные пометки и рассказал бывшему ситху, у кого хранятся мантия и камень. И если с защитной накидкой всё было легко, она веками находилась в семье Поттеров, то вот с камнем было сложней. Гонты, в чьём роду хранился вставленный в перстень ключ, к двадцатому веку полностью вымерли.
Однако благодаря своему таланту копаться в чужих головах, Лавгуд выяснил, что последним владельцем артефакта был не кто иной, как Волдеморт. Правда, после его неожиданного исчезновения, следы камня затерялись. Никто из слуг тёмного лорда не знал, где находится артефакт. Последнее место, где он мог быть спрятан, было в хижине Гонтов, расположенной недалеко от деревушки Литл-Хенглтон. Однако Лавгуд побоялся туда лезть, слишком опасными выглядели защитные заклинания на заброшенной хижине Гонтов.
Ковыряться в разуме сумасшедшего — словно нырять с головой в нечистоты. А делать это раз за разом, пока не получится отыскать крупицы нужных сведений, было ещё более отвратительно. Однако Палпатин никогда не был брезгливым человеком. Поэтому пока Лавгуд говорил, Шив проник в его голову, стараясь разобраться, насколько тот правдив. Состояние разума Ксенофилиуса внезапно напомнило ему Слай Мур. У умбаранки тоже была похожая, хаотичная защита. Вот только там ядром личности была ярость и желание власти, а здесь — обычная потребность просто жить в гармонии с миром.
«Этот человек ещё более безумен, чем я думал! — решил про себя Палпатин и с новыми силами продолжил копаться в разуме Лавгуда. — Ну-ка, покажи мне, уродец, чем ты зарабатываешь на жизнь. Неужели действительно занимаешься только журналом?»
Как и предполагал бывший ситх, «Придира» оказался лишь безобидным хобби. На самом деле Лавгуд являлся большим специалистом по добыче информации из памяти людей. Природные способности позволяли Ксенофилиусу слышать чужие мысли, несмотря на любые щиты и амулеты.
Лавгуд сотрудничал только с проверенными веками, надёжными партнёрами. Эти волшебники работали как в обычном, так и в магическом мире. С международной гильдией иллюминатов сотрудничал ещё прадед Ксенофилиуса. И даже символ тайного общества был скопирован с медальона Лавгудов.
Однако в Англии род светловолосых волшебников считали безобидными чудаками, которые занимались магозоологией, орнитологией и микологией. Злые языки утверждали, что увлечение грибами и привело к некой эксцентричности, свойственной представителям этого семейства.
Иллюминаты нанимали Лавгудов, чтобы те узнавали тайны в людских головах. А экспедиции, в которые часто отправлялся Ксенофилиус по всему миру, как и последующие статьи в «Придире», служили превосходным прикрытием его деятельности. К разочарованию Палпатина, найти что-то интересное в голове Лавгуда оказалось нереальным, если, конечно, не ставить перед собой цель — выжечь волшебнику мозг.
Согласно договору с иллюминатами, каждый раз после задания Лавгуд накладывал на себя «Обливейт». Необходимость постоянно стирать себе часть воспоминаний дурно влияла на умственные способности волшебников. Однако благодаря родовому дару, Лавгуд всего лишь становился ещё более эксцентричным.
— Собрать все три артефакта — непростая задача в нынешние времена, — Палпатин задумчиво покачался на стуле, рискуя упасть. — Мне может понадобиться ваша помощь, Ксенофилиус.
— Я с радостью помогу посланнику великого предка, — закивал Лавгуд. — Всё, что в моих силах!
— Хорошо, — удовлетворённо улыбнулся Палпатин и поднялся. — Тогда я
