НеТемный 5 - Александр Изотов
Где-то сбоку послышался хохот. Мне в спину тут же уткнулись колючки, я обернулся.
И Бам-бам, и Виол, и Лука всё ещё были здесь, и жались ко мне. А где-то по равнине носилось Лихо, оглашая равнину диким заливистым смехом.
Я снова покосился на Анфима, закрывающего собой брата. Дюжинник горбился, слегка скрюченный переполняющей его магией, но стоял в боевой позе, готовясь атаковать меня.
Как же раздражает этот смех… Они с Лихо сдружились, что ли?
— Его не спасти, — снова попытался я.
— И меня не спасти, — Анфим расхохотался, вскинул руки, и тут же нас окружил воющий вихрь. Поднялась пыль, забиваясь в глаза и рот, завыл пронзительный ветер.
Бард щёлкнул какую-то струну. Я тоже раскинул руки, пытаясь обуздать воздушную стихию… Мимо пронёсся Кутень, отсекая часть ветра.
Пыль тут же улеглась, но никого рядом уже не было. Разрытая яма, куда пытался спрятаться Феокрит, оказалась пустой. Лишь ещё не развеявшийся шлейф дыма тянулся обратно к ущелью, я ещё успел рассмотреть силуэт дюжинника, который тащил на плечах тело.
Лихо, кстати, тоже удалялось в ту сторону…
Как-то неожиданно нас окружила полная тишина. Бард, тут же завыв, просто плюхнулся на траву:
— О-о-о, расцелуй нас Мавша! А-а-а, слёзы мне в печень! — он расхохотался, ёрзая руками и ногами по траве, — Мы живы!!! Живы, чтоб меня прелестями Сияны шарахнуло, живы!
Бам-бам и невесёлый Лука переглянулись. Тяжко вздохнув, я тоже уселся на траву и оглянулся на лес, темнеющий в паре сотен шагов. Судя по всему, наш путь теперь лежал туда.
Глава 18
Величественный лес сразу намекнул нам — всё, что мы встретили до этого, было детским лепетом.
Лес не просто излучал магию. Она била в лицо, будто назойливый ветер, и потрескивала в ушах. Как вечером, бывает, слышишь угрожающий гул комаров, наполнивших лес.
Не хотел бы я встретиться с комарами в этом лесу…
Огромные, трём броссам не обхватить, стволы уходили вверх, где лениво покачивались хвойные кроны. Исполины были настолько древними, что их кора у корней даже окаменела — по крайней мере, тонкий клинок, который просто так болтался на поясе Виола, даже высекал из них искры.
— Видит Маюн, я бы тут осторожнее себя вёл, — проворчал Виол, когда я вернул ему меч, которым попробовал крепость корней, — Тут каждое дерево может оказаться… кхм… магическим существом.
Я кивнул. Мы пока не спешили заходить глубже, оставаясь под солнечными лучами — они казались нам последней защитой. Тем более, и кора окаменела как раз там, куда доставало солнце.
Но проблема была чуть в другом… Единственные наши провожатые сгинули в пасти мутировавшего Феокрита, а Кутень так далеко за Левоном Кровавым не заходил, и всё никак не мог взять его след.
И теперь получалось, что, зайдя так далеко, я просто не знал, куда идти. Да, смердящий свет, у меня не было никакой зацепки! Единственное, что я знал, что в этот сраный лес я совсем не хочу.
Между стволами тут и там торчали скалистые лбы, покрытые мхом, а в некоторых местах скалы будто срастались с корнями и стволами сосен-великанов. На одну такую скалу я и взобрался, чтобы несколько минут смотреть назад.
Ущелье, где погиб Агар, отсюда казалось трещинкой в скалах.
— Агар, — прошептал я, отдавая дань древеснику, — Пусть тело твоё покоится под корнями, а душа играет в листьях Вечного Древа…
Я даже не удивился, откуда знаю эти слова.
Агар был с нами всего ничего, но успел спасти всем жизнь. Успел обратиться к Древу, чем заметно усилил свою магию… Я вспомнил, как Феокрит пытался высосать его кровь, но та, скорее всего, оказалась ядовитой для него.
Кто знает, может, это и спасло нам жизни? Если бы не случайный глоток намоленной крови, то Феокрит догнал бы нас?
В любом случае, Агар уже был отмечен Древом, а значит, его душа не пропадёт. На самом деле это много значит, ведь Вселенная потихоньку погружается во Тьму.
Я покосился вниз. Виол сидел под скалой, покручивая колки на лютне. Лука, обычно смешливый, сейчас грустно рассматривал свой новый молот, а Бам-бам то и дело лез к нему, чтобы лизнуть. Язык у медоежа, правда, был даже чуть больше, чем лицо пацана, поэтому мальчишка то и дело отталкивал морду зверя.
Кутень неясным пятном сидел на верхушке сосны, с недоверием принюхиваясь к огромной висящей шишке, которая вполне могла поспорить размерами с цербером. Ему бы искать след Левона, но шишка на ветке привлекла моего питомца запахом, и я тут же хлестнул по его разуму приказом «нельзя!»
«Ням-ням-ням!» — обиженно протявкал Кутень, но отполз. Просто он очень любил рыбу, а шишки здесь почему-то пахли именно рыбой.
И это было странно для хвойного бора.
Обернувшись вперёд, я долго всматривался в расчерченный стволами сумрак леса. В этот момент я отключился от сознания цербера, и почему-то в мой нос сразу ударил запах мяса с овощами…
Лес не должен пахнуть так аппетитно. Там кто-то готовит?
— Ооо, Маюнова песнь! Как чудесно пахнет, — Виол внизу растянулся на плоской скале, прогретой солнцем, — Обожаю печёную дыньку. Надо будет опять заглянуть в Солебрег, в «Сиянову прелесть». Ты как, громада?
Я повёл носом, всё так же ощущая запах тушёного мяса с овощами. Воображение чётко рисовало плошку аппетитного бросского блюда, о котором мой Малуш, вероятно, мечтает уже много лет.
Спрыгнув со скалы, я бухнулся рядом с Виолом и, сняв наплечный мешок, стал рыться в свитках, которые мы забрали из библиотеки Левона Кровавого.
— А ты, малой, что чуешь? — небрежно спросил я, перебирая бумаги.
Лука вздрогнул, вырванный из грустных мыслей моим вопросом, потом принюхался. Его лицо вытянулось от удивления:
— Яблоки, — он сразу же замотал головой, чуть привстав, — Как моя мама делала! Печёные, с мёдом, и…
Лука оборвал себя на полуслове и снова погрустнел. Но он наивно открылся, и тут-то огромный язык Бам-бама наконец накрыл всё его лицо. И проехался от подбородка и до белобрысой макушки, поднимая шевелюру как забрало.
— А-а-а! — крик Луки потонул в языке медоежа, но тот лизнул его ещё, окончательно сваливая хохочущего мальчишку с валуна. — Бам-бам, нет!
Тут же рядом оказался Кутень, которому в таких случаях обязательно надо быть рядом, и он тоже поспешил лизнуть мальчишку. Правда, язык у исчадия Тьмы был чуть теплее льда, и
