НеТемный 5 - Александр Изотов
— Да твою ж Бездну! — я едва успел сформировать огненное яйцо и выкинуть его вперёд, защищая нас. Одновременно я, подняв щит, прыгнул и оказался на линии между Феокритом и Лукой.
Огненная защита тут же разлетелась под ударом вихря, и в мой щит хлестнул удар такой силы, что меня протащило несколько шагов. Правда, я не упал, а всё это расстояние пробуксовал, упираясь пятками в землю. Мои руки звенели от боли вместе со щитом.
Феокрит даже прищурился, чуть склонив голову, и одобрительно кивнул. Явно оценил мои магические навыки, ведь зачарованные доспехи не спасали дружинников от его атак, а сейчас все мои соратники остались целы.
— Силён, — прохрипел он деформированным горлом.
Я понадеялся было, что остатки разума у советника позволят нам наладить контакт, но в этот же миг упырь просто исчез. К счастью, моей реакции, помноженной на зрение Кутеня, хватило, чтобы разглядеть, куда устремился советник.
Он пролетел молнией, целясь в мальчишку когтистой рукой, но ему не хватило всего мгновения, как на его пути снова возник я с серебристым щитом. Правда, в этот раз меня всё же отбросило в сторону и я, перелетев пригнувшегося Луку, врезался в скалу.
Удар был такой силы, что на мгновение мне показалось — я упал во Тьму. Я плавал в ней всего ничего, когда бросская ярость снова выкинула моё сознание наружу, чтобы обнаружить себя на спине Бам-бама.
— Громада, ослиный ты крик! — рядом орал бард, и его голос прорывался как сквозь вату, — Просыпайся!
Просипев что-то неразборчивое, я тут же подобрался, спрыгивая с медоежа. Побежать сразу не удалось, ноги подкосились, но наглый Бам-бам тут же подпёр меня мордой, заставляя встать.
Стряхивая последние крохи обморока, я огляделся.
Вокруг уже была холмистая равнина, покрытая изумрудной травкой. Где-то в стороне виднелось искрящееся под солнцем море, а скалистая стена с ущельем была далеко позади. Мы явно уже в третьей магической зоне, и сейчас бежали к стене леса впереди.
Рядом нёсся Виол, обнимая одной рукой свою лютню, другой таща за собой Луку, и умудряясь при этом дёргать какую-то пронзительную струну. От её звука мои ноги сами собой двигались быстрее.
Я присмотрелся к Луке. Молот мальчишка не отпускал, но ревел на бегу, размазывая по лицу слёзы.
— Агар⁈ — мигом догадался я, получая в мозг образы от Кутеня. Слава Древу, мой цербер был жив и невредим.
Виол хмуро кивнул:
— Он задержал эту тварь…
Кутень, летящий сверху, уже передал мне, что произошло после того, как меня впечатало в скалу.
* * *
Мальчишка успел зажечь молот и ударить светом в Феокрита, но тот, отлетев, вскочил и снова ринулся в атаку. Лука, растерявшись, едва успел подставить тяжёлый молот…
Между ним и чудовищем в последний миг возник древесник, который смог мгновенно запечатать часть ущелья куполом из толстого плюща. Это отняло у него очень много сил, магу пришлось задействовать жизненную энергию, поэтому некоторые ветви проросли прямо из его тела.
Упыря это ненадолго задержало, и этого хватило, чтобы Бам-бам подхватил меня, а Виол растерянного Луку. Мальчишка привязался к древеснику и отказывался убегать, но бард его не слушал.
«Уходи, не бойся!» — прохрипел вслед Агар.
К счастью, Лука не видел, как когтистая лапа пробила плющ, заодно пронзив и тело Агара… От меня не укрылось, что освободившаяся тварь вонзилась в шею одеревеневшему послушнику, но тут же завыла и с отвращением сплюнула.
Несколько мгновений я пытался осознать, что ради меня кто-то пожертвовал жизнью. Ну, может, больше ради мальчишки, но меня ведь Агар тоже спас. И он сделал это не из страха…
* * *
Теперь Феокрит, как это ни странно, гнался за нами.
Его силуэт пылал густым грязным пламенем, будто его облили маслом и подожгли. Он нёсся по холмам далеко позади, и изрядно портил прекрасный зелёный пейзаж, потому как оставлял за собой шлейф густого чёрного дыма.
Я выругался. Смердящий свет, я даже не предполагал, что настанет тот день… яркий и безоблачный день, когда мне посчастливится убегать от упыря под палящим солнцем.
Страх, что каким-то образом Левон смог создать воистину бессмертное чудовище, успел проникнуть в моё сердце. Тем более, мы не успевали… Да и вообще, куда мы бежим? Если послушать чутьё, то лес впереди внушал мне не меньше опасений, чем упырь позади.
Я уже слышал хрипение и топот Феокрита позади, и цербер был уже готов ринуться в последнюю смертельную схватку, чтобы защитить меня. Ну уж нет!
Мысленный приказ хлестнул Кутеня, заставляя его отлететь и не вмешиваться. Я встал, как вкопанный, готовясь сразиться с тварью.
— Уходите, — рявкнул я замершим на миг Виол и Луке.
— Куда⁈ — беспомощно вырвалось у барда, — Громада, мы в третьей магической! Мы тут и дня не проживём…
Я не ответил, поднимая уже изрядно помятый щит и перехватывая топорище. Заодно я приготовился разом призвать Тьму, задействовав Червонное Кольцо, и сжечь врага взрывом бросской крови. Эх, так жаль эти доспехи… Они ведь мне понравились.
Кстати, Хморок, ты бы мог и помочь сейчас. Наверняка у бога смерти и мрака припасён какой-нибудь козырь? Промелькнула мысль о том, что мой призыв Тьмы поможет и Бездне быстрее вернуться в этот мир, но я не обратил на неё внимания. Не тот случай…
Упырь не добежал всего ничего. Бывший советник, вдруг споткнувшись, кубарем покатился ко мне и, распластавшись, замер в нескольких шагах. Обугленный, покрытый густыми языками пламени, Феокрит тяжело дышал и таращился сквозь дым и огонь на солнце.
— Громада, надо уходить! — донеслось от барда.
Я тоже поднял глаза и прищурился, разглядывая солнце. Как всё же хорошо, что есть неизменные вещи. Упыри, какими бы сильными они не были, не должны выживать днём — это закон природы.
Феокрит заворочался, и я даже не сразу понял, что он делает. Мощными гребками упырь откидывал земли, снова просовывал в неё когтистые лапы, пытаясь втянуть себя глубже в грунт.
Да он закапывается!
— Ну уж нет, — я шагнул было вперёд, собираясь схватить тварь за ногу. Для всех будет лучше, если он спокойно догорит дотла.
Что-то мелькнуло сбоку, и я едва успел закрыться щитом. В этот раз меня не снесло, хоть и протащило несколько метров.
Там, где так усердно копался Феокрит, стоял Анфим собственной персоной…
— Да смердящий твой свет! — выругался я, — Это уже не твой брат!
— Спокойствие, —
