Последний властелин Антарктиды Часть 2-я - Александр Зубенко
Наступила пауза.
—Как это?.. – за всех спросил Андрей, сам же переводя слова Георга, и запнулся, когда до него дошёл смысл сказанного.
Старик только печально покачал головой. В этом его движении не было ни угрозы, ни какого-либо предостережения или сарказма – лишь безмерная печаль и всепоглощающая жалость к невольно забредшим «на огонёк» гостям. Глаза так и лучились добротой, но было в них что-то тревожное, едва уловимое и… непререкаемое.
—Не выйдет, друзья, —тихо вымолвил он. – Вы позволить называть вас друзья? Я тринадцать год не видеть живой души…
Профессор учтиво поклонился, но весь напрягся и непонимающе посмотрел в глаза старику:
—В наших планах, уважаемый Георг, как раз противоположное желание. Мы наоборот хотели настроить радиостанцию и, связавшись с «Мирным», вызвать сюда спасателей.
—Вам это не удастся, —дружелюбно, но печально произнёс старик, отчего у Андрея побежали мурашки по спине, а Якуту, срочно захотелось проглотить шницель из копчёной оленины.
— Позвольте узнать, почему? – всё более удивляясь воскликнул профессор.
—Всё очень просто, —снова вздохнул старик и Андрей перевёл. – Фигурально выражаясь, вы сами не захотите, чтобы мир узнал о существовании Базы-211.
Все удивлённо переглянулись, и Андрей попытался как можно спокойнее произнести:
—Но… —начал он.
—К тому же, —перебил его мягко Георг уже по-русски, —рация настроен только на приём. Ни один раций не настроен на передач. Они сломан, разобран, запчасти выкинут в ледники.
Настала гнетущая пауза. Прежде чем остальные пришли в себя, Виктор Иванович задал вполне риторический вопрос:
—Зачем?
И тут же начал что-то понимать. Ещё не совсем, но что-то отдалённо, зыбко, но неумолимо.
—Кто это сделал?
—Я.
Андрей с Павлом уставились на старика с тем выражением, которым смотрит петух на зазвонивший будильник – если здесь уместно такое шуточное сравнение. Павел только покачал головой и понимающе взглянул на своего начальника.
—Я сам это сделать, —произнёс печально старец. – Восемь год назад.
Затем показал жестом Андрею, чтобы тот переводил.
—Герр профессор, позвольте мне рассказать всё до конца, —загадочность его тона начала беспокоить не только собравшихся вокруг, но и Сына полка включительно. Ничего не понимая в беседе незнакомца с его хозяевами, он, тем не менее, принимал живое участие в разговоре, иногда щипая под столом клювом то одного, то другого.
—Уверяю вас, в конце моего рассказа вы единогласно примете правильное и неизбежное решение…
Здесь Георг вздохнул третий раз и, затянувшись трубкой, сделал небольшую паузу.
Сын полка наконец угомонился и, плюхнувшись на брюхо, позволил своему желудку переваривать только что поглощённый ужин.
№ 7.
Андрей начал переводить.
—Караваны, как я уже сказал, шли вплоть до начала 45-го года. От членов экипажей мы узнавали новости и события, творившиеся на материке. Один раз Паулю удалось передать письмо Гертруде, где он, минуя цензуру, лаконично объяснил наше положение, и посоветовал ей не ждать его в течение ближайших пары сотен лет. Шутка, разумеется, но переживал он недолго. Вскоре у него появилась здесь прелестная фройляйн из команды обслуживания столовых. Это было где-то в конце 44-го года, и мы уже знали, что в Антарктиде мы останемся навсегда. Война подходила к концу, Германия её проигрывала, и никто не собирался нас отсюда забирать. Ответа он так и не получил – возможно его письмо не дошло и затерялось где-то в этой мясорубке, что творилась на фронтах. Может, Гертруда сочла ненужным отвечать – так или иначе Пауль не особо горевал. Всё свободное время он теперь проводил с этой новой красавицей, постепенно отдаляясь от меня, чему я был только рад, поскольку сам спешил после каждой смены в библиотеку и часами засиживался с книгами или слушал в наушниках музыку. Так проходили дни и недели последнего этапа войны. Караваны приходили и разгружались вплоть до самого её конца и, казалось, они не имели абсолютно никакого отношения к тому, что творилось в мире. Часто мы слушали и радио, поэтому узнав о самоубийстве Гитлера и капитуляции Германии, рейхсканцлером которой побыл мой дядя весьма короткий срок, мы испытали настоящее чувство радости. Война окончилась, и не важно, что третий рейх перестал существовать. Многие из нас верили, что зародится новая Германия, пусть социалистическая – главное, чтоб не нацистская. Были и такие, кто верил, что возвратятся домой, но как потом выяснилось, дорога назад на материк нам всем была заказана. Об этом чуть позже.
Георг затянулся трубкой и пустил дым в потолок. Время уже давно перевалило за полночь, однако никто и не думал смыкать глаза – настолько всё было загадочно и напряжённо. Скоро должна была произойти кульминация и все её ждали с нескрываемым чувством тревоги. Что поведает им Георг? Отчего они не смогут связаться с внешним миром, ледоколом и Гришей на «Мирном»?
—После капитуляции прошёл слух, что Гитлер «застрелился» только для союзников, а сам находится где-то здесь, во льдах, тайно переправленный сюда Отто Скорцени и его молодчиками из службы СС. Мы этому верили и не верили. Так или иначе, никто из нас фюрера здесь так и не увидел. Зато, поговаривали, что бригаденфюрер СС Школьтц сразу после капитуляции застрелился, но прежде расстрелял около двух тысяч рабочих, которые строили тоннели, оранжереи, подземные цеха и бункеры. В числе этих двух тысяч были пленные из Франции, Польши, России, Бельгии, Дании, да и, наверное, со всей остальной Европы. Он и раньше давал приказ своим зондеркомандам на «утилизацию» рабочей силы: полторы-две тысячи человек, закончив очередной объект, подвергались ликвидации. Вместо них присылали новых кандидатов на захоронение в трещинах, во льдах, без могил и надгробий. После самоубийства Школьтца все его сподвижники из службы СС куда-то исчезли, видимо, боялись возмездия со стороны угнетённых узников. Так или иначе, после 45-го года я их больше не видел. Поговаривали, что они основали свою собственную колонию где-то в одном из отдалённых бункеров. Да бог с ними, они меня больше не интересовали. Забаррикадировались, отдалились, нас не трогали, и хорошо.
Георг выбил трубку и предложил всем ещё по глоточку коньяка. Спать никому не хотелось, поэтому эту идею поддержали с большим воодушевлением. Водку Якут припас на особый случай.
—Прозит! – старик выпил коньяк одним глотком. —Комендантом нашей базы после мая 45-го года по-прежнему оставался полковник Фрикс, безобидный, в общем-то, человек. На нас не влияли пертурбации, возникшие в Европе после краха нацистской империи, будто и не было где-то материка, где только что закончилась самая кровавая война
