Стивен Кинг - Конец Смены
Раздался небрежный стук в дверь, и в палату заглянула Бекки Хелмингтон.
— Брейди? Тут к вам молодая женщина. Говорит, что раньше работала с вами и кое-что вам принесла. Хотите ее видеть?
Брейди пришла в голову только одна женщина, о которой могла бы идти речь. Он задумался, не отказаться ли, но к нему вернулось любопытство вместе со злостью (может, у него это было одно и то же). Он неуклюже кивнул и попытался откинуть волосы с глаз.
Посетительница зашла пугливо, осторожно — словно боялась, что под полом заложены мины. На ней было платье. Брейди никогда не видел ее в платье, даже думал, что у нее их нет. Но ее волосы, как и раньше, были острижены под ежик — так же как и тогда, когда они вместе работали в «Киберпатруле» «Дисконт Элетроникс», и она, как и раньше, оставалась плоской, как доска. Ему вспомнился шутка какого-то комика: «Если отсутствие сисек что-то означает, то у Камерон Диаз большое будущее!» Но она умудрилась запудрить следы прыщей на лице (диковинка!) и даже немного накрасить губы (еще большая редкость!) В руке у нее был какой-то пакет.
— Эй, привет, — произнесла Фредди Линклэттер с непривычной застенчивостью. — Как дела?
Это открывало разнообразие возможностей.
Брейди изо всех сил постарался улыбнуться.
БЭДКОНЦЕРТ.COM
1
Кора Бэбино вытирает затылок полотенцем с монограммой и, нахмурившись, смотрит на монитор в подвальном тренажерном зале. Она проделала только четыре или шесть миль на беговой дорожке, она терпеть не может, когда ее прерывают, а этот чудак вернулся.
Дзень-дзелень! — раздается звонок над дверью, и она слышит наверху шаги мужа, но ничего не происходит. На мониторе старик во вшивой куртке — точно как один из тех бомжей, которые, бывает, стоят на перекрестках с табличками вроде: «ГОЛОДНЫЙ, БЕЗ РАБОТЫ, ВЕТЕРАН, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ» — продолжает стоять и не уходит.
— Черт, — бормочет под нос она и ставит трек на паузу. Поднимается по лестнице, открывает дверь в задний коридор и кричит: — Феликс! Это тот твой друг со странностями! Это Эл!
Ответа нет. Он снова в своем кабинете, может, снова смотрит в свою игру — просто влюбился в нее. Сначала, когда она рассказала о странной новой страсти Феликса друзьям в клубе, это была шутка. А сейчас что-то уже не до смеха. Ему шестьдесят три, он староват для детских компьютерных игрушек, и слишком молод, чтобы настолько все забывать, и она уже волнуется, а случаем, не проявление ли это ранней стадии болезни Альцгеймера. Также ей приходило в голову, что этот тип, который ходит к Феликсу, — какой-то наркоторговец, но разве муж не перерос эти штучки? Да и если бы Феликс захотел каких-нибудь наркотиков, он бы сам себя ими обеспечил: по его словам, в Кайнере половина врачей большую часть времени находятся под кайфом.
Дзень-дзелень! — опять раздается звонок.
— Иосиф на кобыле! — говорит она и идет открывать сама, с каждым шагом все сильнее раздражаясь. Она высокая, худощавая, ее женские формы стерты тренировкой почти нет. Загар гольфистки остается на ней даже посреди зимы, только приобретает более бледную, желтоватую краску, так что можно подумать, что она страдает каким-то хроническим заболевание печени.
Она открывает двери. В дом залетает январская ночь, холодит ее вспотевшее лицо и руки.
— Думаю, я хотела бы знать, кто вы такой, — говорит она, — и что вы с моим мужем задумали. Могу ли я у вас спросить?
— Конечно, можете, миссис Бэбино, — отвечает тот. — Иногда я Эл. Иногда Z-Мальчик. Сегодня я Брейди, и, слушайте, как же хорошо выйти прогуляться, особенно в такую холодную ночь!
Она смотрит на его руки.
— Что в этой банке?
— Конец ваших несчастий! — говорит мужчина в заклеенной куртке — и раздается приглушенный выстрел. Дно бутылки взрывается и разлетается на куски вместе с оплавленными прядями стекловаты. Они кружатся в воздухе, как пух молочая.
Кора чувствует удар точно под почти пропавшей левой грудью и думает: «Этот странный сукин сын меня ударил...» Пытается вдохнуть, но поначалу не может. В грудной клетке какое-то странное, мертвое ощущение; что-то теплое течет на эластичный пояс её тренировочных брюк. Она смотрит вниз, пытаясь вдохнуть, это ей крайне необходимо, и видит, как по голубому нейлону расползается красное пятно.
Она поднимает взгляд на старого чудака в дверях. Тот держит остатки бутылки, как подарок: маленький гостинец от человека, который пришел без приглашения в восемь вечера. Стекловата торчит из дна бутылки, напоминая обугленную бутоньерку. Наконец женщине удается вдохнуть, но вдыхается в основном жидкость. Кора кашляет, брызгая кровью.
Мужчина в куртке заходит в дом и прикрывает за собой дверь. Бросает бутылку на пол. Потом толкает женщину. Она теряет равновесие, падает назад и задевает декоративную вазу, которая стоит на столике возле вешалки, — и та падает. Ваза взрывается от удара об пол из прочного дерева, словно бомба. Женщина снова с хлюпаньем вдыхает. «Тону, — думает она, — просто тону в собственной прихожей...» — и снова откашливает кровь.
— Кора! — кричит Бэбино откуда-то из глубины дома. Голос у него такой, словно он только что проснулся. — Кора, с тобой все в порядке?
Брейди поднимает ногу Библиотечного Эла и аккуратно ставит тяжелый черный сапог на напряженные жилы горла Коры Бэбино. Изо рта вырывается еще один сгусток крови, загорелые щеки женщины теперь все запятнаны ей. Он наступает изо всей силы. Раздается треск — что-то внутри нее ломается. Ее глаза выпячиваются, почти вылезают из орбит — и тускнеют.
— А ты крепкая была, — почти ласково отмечает Брейди.
Открываются двери. Слышно быстрое шарканье тапочек — и забегает Бэбино. Он в халате поверх нелепой пижамы в стиле Хью Хефнера. Его серебряная шевелюра, которую он обычно с такой гордостью лелеет, сейчас безумно взъерошенная. Щетина на щеках уже начинает превращаться в бороду. В его руке — зеленый «Заппит», из которого раздается мелодия «Рыбалки»: «Где море, где море красивое...» Он, замерев, смотрит на тело жены на полу.
— Хватит с нее упражнений, — таким же ласковым тоном говорит Брейди.
— Что ты СДЕЛАЛ?! — кричит Бэбино, как будто и так не понятно.
Он подбегает к Коре и собирается опуститься около нее на колени, но Брейди подхватывает его под мышки и тянет назад. Конечно, Библиотечный Эл — не Чарльз Атлас, но он значительно сильнее убитого тела в палате 217.
— Нет времени этим заниматься, — говорит Брейди. — Эта Робинсон живая, поэтому мы должны изменить план.
Бэбино смотрит на него, пытается собраться с мыслями, но те разбегаются. Его разум, некогда такой острый, затупился. И виноват во всем этот человек.
— Смотри на рыбок, — говорит Брейди. — Ты — на своих, а я — на своих. Нам обоим станет лучше.
— Нет, — противится Бэбино.
Он хочет смотреть на рыбок, он в последнее время постоянно этого хочет, но сейчас ему страшно. Брейди хочет перелить свой ум в голову Бэбино, словно какую-то причудливую воду, и каждый раз после этого доктор все больше теряет свое собственное «я».
— Нет, ты будешь, — отвечает Брейди. — Сегодня ты должен стать Доктором Z.
— Я отказываюсь!
— У тебя нет выбора. Все закручивается. Скоро к твоим дверям придет полиция. А может и Ходжес, а это еще хуже. Он тебе права зачитывать не будет, просто даст по голове своей самодельной штукой — и все. Потому что он — злой пидор. Да и ты был прав. Он все знает.
— Я не буду... не могу... — Бэбино смотрит на свою жену. О, Господи Боже, её глаза. Вытаращенные глаза. — Полиция никогда не поверит! Я уважаемый врач! Мы женаты уже тридцать пять лет!
— Ходжес поверит. А если Ходжес уже во что-то вцепился, то он становится, блядь, как тот сумасшедший шериф в кино. Он покажет той Робинсон твою фотографию. Она посмотрит и скажет: ну да, это же именно тот человек, который дал мне «Заппит» в торговом центре. А если ты дал ей «Заппит», то, наверное, ты также дал его и Дженис Эллертон. Оппа! А еще Скапелли...
Бэбино смотрит в никуда, пытается осознать масштабы катастрофы.
— Затем те препараты, что ты мне давал. Ходжес, может, уже о них знает, потому что он быстро и легко дает на лапу, а большинство медсестер в «Ведре» о них знают. Это — секрет Полишинеля, потому что ты никогда и не пытался его скрывать. — Брейди грустно качает головой Библиотечного Эла. — Высокомерие...
— Витамины... — больше Бэбино ничего не может сказать.
— Даже копы в это не поверят, если получат доступ к твоим файлам и обыщут компьютеры. — Брейди смотрит на труп Коры Бэбино на полу. — Ну и вот твоя жена. Как ты это будешь объяснять?
— Хотел бы я, чтобы ты сдох до того, как тебя привезли! — говорит Бэбино. Он кричит, почти визжит. — На операционном столе. Ты — Франкенштейн!
— Не путай монстра с его создателем, — говорит Брейди, хотя и не слишком убежден, что Бэбино особенно отличился как создатель. Экспериментальный препарат Доктора Би, возможно, как-то связан с его новыми способностями, но он мало или вообще никак не связан с выздоровлением. Брейди убежден, что достиг этого сам. Что это чисто волевой акт. — А сейчас у нас важный визит, и мы не хотим опоздать.
