Стратег из ниоткуда - Михаил Александрович Атаманов
Беглецы действительно были, и даже четверо. Трое попробовали скрыться в первый день при движении армейской колонны по лесу, ещё один попытался уйти из походного лагеря на вторую ночь. Всех их ловили в течение часа сопровождавшие нашу колонну верховые охранники и тут же, не церемонясь, вешали на ближайших деревьях. К счастью, все мои бойцы остались в строю, так что телесное наказание десятнику за побег подчинённого меня миновало. А вот Гамар Кузнец — четвёртый наш десятник, получил двойную норму плетей за два побега подчинённых, и теперь лежал в телеге без сознания с разодранной до рёбер спиной, а сопровождающий колонну армейский лекарь пытался сохранить крепышу жизнь.
Да, меня такая незавидная участь миновала. Но проблема возникла совершенно иного плана — хромоногий Тимур не мог поддерживать высокий темп армейской колонны и отставал, что вызывало нарекания верховых охранников. Сперва я разгрузил бойца, переложив его сумки и оружие на других, но это несильно-то помогло, так что пришлось мне идти на поклон к сопровождавшим обоз «тыловикам» и просить их везти одного отстающего копейщика на телеге. Взамен с меня потребовали троих солдат каждый вечер для уборки в лагере и в помощь готовящим обед для всего нашего воинства поварам. Я согласился, хоть это решение и было воспринято крайне негативно сразу девятью из десяти моих солдат, и так сильно уставших после долгого дневного перехода.
Тимур был согласен быть одним из дежурных, но вот для определения двух других мы кидали жребий, вытаскивая короткие соломинки среди длинных, и я участвовал наравне с остальными. И даже отдежурил в первый вечер вместе с простыми бойцами, что несколько уменьшило негатив солдат моего десятка и восстановило мой авторитет.
Пустые разговоры во время марша наш командир не очень-то приветствовал, особенно если поблизости находились верховые охранники или слуги «святой». Но зато перед ночным отбоем наевшиеся до отвала и отдыхающие бойцы вволю болтали у костра, рассказывая истории из своей жизни или просто пересказывая байки. Я больше молчал и, словно губка, впитывал новую для себя информацию. И к концу трёхдневного похода уже более-менее понимал, что представляет из себя королевство Брена и его соседи, какие в нашем королевстве имеются города, и каково разделение на баронства, какие аристократические рода там правят, и какие в них приняты порядки.
Сам я тоже рассказывал о себе, когда солдаты этого требовали, но старался всё же обойтись без упоминания приморского города Кирея, русалок, кикимор и прочих небылиц, которые не вязались с информацией из моей бирки. Просто одинокий небогатый рыбак, поселившийся в домике дяди у реки и продающий улов ближайшим соседям. Обычная жизнь, неинтересная и скучная, и «давайте послушаем кого-нибудь другого с более интересной историей». И то ли я стал лучше ориентироваться в этом мире, то ли просто слушатели мне достались совсем простые и необразованные, но за все эти дни я ни разу не прокололся даже на самой мелочи и не заставил усомниться в своей легенде.
* * *
Тем более удивительным и тревожным для меня стал вызов в походный шатёр святой. Произошло это во время обеденного привала на третий день. Мы с бойцами только-только соорудили укрытие из натянутого на колья полотнища ткани от непрекращающегося вот уже сутки дождя, и расселись под этим хлипким навесом, чтобы пообедать, как вдруг ко мне подошёл командир Альвар Везучий. Обычно бравый полусотник был необычно бледным и растерянным. Срывающимся от волнения голосом бывалый ветеран объявил, что мной зачем-то интересуется призванная героиня и вызывает к себе.
Тысячи мыслей в этот момент замельтешили в моей голове, одна другой тревожнее. Я не мог понять, где прокололся, да и прокололся ли вообще, но вариант срочно бежать куда глаза глядят тоже рассматривал. Хотя всё же отказался от него и решил идти в палатку девушки-паладина. Отдал свои копьё и нож на хранение хромому Тимуру и, тяжело вздохнув, побежал под дождём к виднеющемуся вдали сквозь пелену водных брызг большому шатру. Меня остановили при входе уже знакомые мордовороты в тёмных глухих доспехах, наскоро обыскали и только после этого разрешили пройти к их хозяйке.
Девушка с влажными после дождя золотыми волосами сейчас вместо доспехов была одета в тёмно-синее платье и, заложив ногу за ногу, сидела в раскладном кресле с пиалой горячего вина в руке. Перед Стеллой на небольшом круглом столике находилась целая россыпь кожаных бирок с выжженными на них письменами, но одна из них лежала отдельно. Моя бирка, я сразу узнал её. Похоже, что-то в моей биографии «святую» насторожило, и призванная героиня решила сама во всём разобраться. Волнение у меня просто зашкаливало, но я всё же прошёл вперёд и почтительно опустился перед могучей командиршей на одно колено.
Леди Стелла смерила меня удивлённым взглядом и прокомментировала мою оплошность.
— Знак почтения, принятый у древних династий обеих Империй. Разве ты принадлежишь к аристократическому роду, Альвар Длинный?
— Вовсе нет, госпожа, — ответил я, не поднимая головы. — Я простой рыбак, жил в деревне и этикету не обучен. Поэтому понятия не имею, как положено выражать должное почтение благородной леди. Но совершенно точно нельзя стоять в присутствии сидящей госпожи, я в этом абсолютно уверен.
— Это точно, — согласилась девушка, отпивая вино маленькими глоточками и похоже нисколько не обидевшись на моё неправильное повеление, — стоять простолюдину действительно не полагается. И я тебя вспомнила. Это ведь ты три дня назад наблюдал за моей вечерней тренировкой!
— Да, госпожа, — я постарался склониться ещё ниже. — Вы тогда были снисходительны, сняли с меня взыскание и отправили спать.
Девушка усмехнулась, поставила пиалу на стол и вместо неё взяла в руки мою бирку.
— К твоему десятку, Альвар Длинный, у охранников колонны меньше всего претензий. Ты сумел привить неотёсанным мужланам должную дисциплину, несмотря на свой молодой возраст и отсутствие боевого опыта. Как у тебя это
