Феодал. Том 2 - Илья Рэд
— Ё-моё, — я втянул голову в плечи, удар был такой мощности, что обычный человек был бы уже мёртв в полёте, но я верил в живучесть Куликова.
Берсерк очень далеко отлетел, настолько, что я не знал, как туда попасть пешком. Тем более через такое количество врагов, но бросать его не собирался.
— Экономь силы, — велел я Нобу, и мы оба закинули под язык несколько крупинок стяженя, чтобы снять усталость и забитость мышц.
Цели операции были выполнены — враг бежал, так что я без зазрения совести покинул бывшее поле боя. Мне всего лишь надо коснуться Мефодия мечом и можно возвращаться. Не может быть, чтобы его убили. Мы перепрыгивали через обгоревшие трупы, едва не задыхаясь от вони и дыма, кое-где на земле до сих пор трепетали одинокие языки пламени.
Выбравшись на чистый участок поля, я заметил, как нас по воздуху преследует виверна. Через минуту граф Абросимов решительно перегородил нам путь.
— В чём дело? — спросил я, подбегая поближе.
— Надо вернуться, — неохотно сказал Юра.
— Я без Мефодия никуда не пойду.
Разведчик поморщился, как от зубной боли, подыскивая нужные слова.
— Поверь, ему лучше остаться там.
— Это почему же? — возмутился я. — Не он ли почти в одиночку закрыл ваш промах с левым флангом? Что-то я не пойму, с каких пор мы стали так разбрасываться людьми?
— Он напал на ротмистра, его ждёт трибунал. Оставить его будет милосердней, а тебя Оболенский срочно требует. РГО уже вошли во врата…
— Да плевать мне на РГО, Юр, у меня мой человек там ждёт, отойди в сторону, — велел я, но виверна, считывающая сознание графа, не шелохнулась.
Более того, она встала на изготовку, чтобы в случае чего обезвредить нас, неявно встала, но я как будто почувствовал передающуюся от хозяина команду приготовиться к нападению.
— Что это? — неподдельно удивился Абросимов и указал на мою руку.
Надетая перчатка сама собой пульсировала золотистым светом, не таким, как при «Картотеке», а совсем слабеньким, но визуально заметным.
— Не знаю, неважно, так ты отойдёшь или мы будем и дальше разыгрывать этот цирк?
Я не верил, что Юра был таким чёрствым и прагматичным. В самой его природе заложено сомневаться. Он поэтому так углубился в философию, чтобы разобраться в себе, в окружающем его мире, в людях. Тот, кто ищет ответы, лучше других видит несовершенство системы, хоть и является её винтиком.
— Он заслужил, чтобы его спасли, — добавил я.
Абросимов разражено дёрнул сбрую и сердито согласился помочь.
— Мне за это прилетит.
— Спасибо, — улыбнулся я и выдохнул, не хотелось бы жертвовать нашей только-только зарождающейся дружбой.
— Хватайтесь за лапы, — скомандовал граф, взлетая на пару метров.
Мы так и поступили и оказались сжатыми меж когтистых пальцев виверны. Поднявшись ввысь, Юра полетел по следам Мефодия. С таким транспортом мы мигом его найдём. Я в первый раз в жизни летал, впрочем, не только я.
Любопытный Иней уже вовсю работал ноздрями, принюхиваясь к порывам ветра, вертел тоненькой шеей, а когда смотрел вниз, я готов был поклясться, что чувствовал, как бешено колотится его мелкое сердце. Для его возраста это простительно.
Пришлось даже послать ему лёгкий ободряющий импульс. На удивление подействовало, он хотя бы перестал труситься как осиновый лист. Как там по научному? Эмпатический резонанс или синхрония. Если проще, то я как бы разделил с ним свою уверенность в происходящем, подарил кусочек эмоционального фона, и это помогло.
И вот опять! От взрослой виверны моему шкоднику поступил неизвестный сигнал. Разобрать, что это, я не смог, но Иней удивлённо округлил глаза и тоже что-то ответил. Скрыл от меня! Вот гадёныш. Они общались, на своём языке, а я, видимо, из-за синхронизации с питомцем, захватил ещё и фон взрослой особи.
Вот только перчатка повторила тот трюк с золотым свечением. Как будто действовала сама по себе. Надо будет разобраться с этим потом, когда пойду оплачивать налог за своего глазастого охламона. Там как раз будут и другие виверны — поэкспериментирую с ними.
— Вон он! — крикнул я Абросимову.
Внизу прыжками двигался Куликов, постепенно в степи стало больше встречаться всяких камней, сваленных в кучи. Возможно, они искусственного происхождения, но мне хотелось бы верить, что нет. Если берсерк забредёт в густонаселённое логово и проклятие клейма остановится, то его просто убьют.
Куликов рассказывал, что оно развеивалось само по себе в течение полусуток. Поэтому он обвешивался несколько раз в месяц самыми тяжёлыми браслетами по сорок килограмм, наносил себе проникающую рану и, запертый на кучу замков, бесновался в подвале кузницы. Спускал пар таким образом. Это позволяло жить в городе и даже видится иногда с семьёй.
— Спускайся!
Надо было с ним разобраться, до того как он встрянет в неприятности. Граф пошёл на снижение и тут берсерк остановился, слово увидел нас спиной. Голова в шлеме поднялась и внимательно следила за каждым взмахом крыльев виверны. В ожидании он ударял секирой по камню, высекая искры и затупливая её.
Как только мы оказались в зоне поражения, он едва заметным замахом бросил смертоносное оружие в виверну. Практически никто с такого расстояния не докинет тяжёлый снаряд, но Куликов это сделал, точнее, ненасытная кровожадная сущность, контролирующая его тело.
Чтобы увернуться от такого, виверне пришлось отключить магию, помогающую летать, и мы ушли в свободное падение. Возможно, этого берсерк и добивался, потому что сам со всех ног рванул в нашу сторону. Временами он бежал на четвереньках, как собака или какая-то обезьяна. Прыжок, приземление, прыжок.
Когти разжались, и мы с Нобу по наитию разбежались вправо и влево, готовые к тяжёлой схватке. Сейчас мне требовалась помощь японца. Достаточно перерубить на время связки на ногах и, пока они заживают, прижечь клинком-артефактом. К тому же берсерк в порыве ярости выкинул своё оружие, это нам на руку. Таков был план, но осуществлять его не пришлось.
Куликов на нас вообще внимания не обратил, его интересовала только виверна. Потому здоровяк отпружинил от земли и эпично полетел навстречу. Он затаил обиду с того пинка хвостом от Оболенского, а что виверна не та — пустяки. Главное — навалять.
Не знаю, на что он
