Златан Ибрагимович - Я — Златан
Меня начали звать «Ибра» — кажется, Моджи об этом позаботился. Как-то даже назвали «Фламинго». Это потому что я был очень худым. При росте в шесть с половиной футов (195 см) я весил всего лишь восемьдесят четыре килограмма. Капелло считал, что это очень мало.
«Как часто ты делаешь силовые тренировки?» — спросил он.
«Никогда», — ответил я.
Я даже штангу никогда не поднимал. Дошло практически до скандала. Он отправился к нашему физиотерапевту, чтобы заставить меня выкладываться в зале, и я впервые в своей жизни стал
следить за собой. Я прибавил в мышечной массе, стал более мощным игроком. В «Аяксе» всем на это было наплевать. Странно, там ведь куча молодых талантов! В Италии мы ели до и после тренировок, а перед матчами в отеле ели по три раза в день. Так что неудивительно, что я прибавил в весе.
Я стал весить так много, как никогда прежде: 98 килограммов. По ощущениям было как-то многовато. Чувствовал себя как-то неуклюже. Стоило немного забыть о силовых тренировках и больше времени уделять бегу. В целом я стал более мощным и быстрым, я стал лучше во многих аспектах. И я стал абсолютно беспощаден к звездам, против которых приходилось играть. Нельзя уходить со своего пути. Капелло помог мне это осознать. Всегда нужно стоять на своем. Нельзя позволять этим звездам прогибать вас под себя. Наоборот: нужно всегда двигаться вперед. И я двигался. Я значительно вырос как футболист. Ко мне пришло всеобщее уважение. Точнее, я завоевал его.
Шаг за шагом я становился тем, кем являюсь сегодня. Тем, у кого любая неудача вызывает такой гнев, что никто даже рядом находиться не рискнет. Молодых игроков это пугало: я мог взорваться и кричать от злости. Периодически у меня случались вспышки ярости.
Начиная с «Ювентуса», я стал думать именно так. Я подобно Капелло перестал обращать внимание на какие-то регалии окружавших меня людей. Будь ты хоть Дзамброттой, хоть Недведом, но если ты не выкладываешься на тренировке, ты услышишь об этом от меня. Капелло не просто выбил из меня «Аякс». Он превратил меня в парня, который приходит в клуб только за победой. Без сомнения, это мне помогало. Это изменило меня как футболиста.
Но спокойнее я не стал. У нас был защитник один, француз, Джонатан Зебина. Он играл за «Рому» Капелло и выиграл с ними скудетто в 2001-м. Но теперь он был с нами. Я не считаю его очень уж хорошим игроком. У него вечно были какие-то личные проблемы, и на тренировках он зачастую играл чересчур агрессивно. Однажды он очень грязно под меня подкатился. Я подошел и заорал ему прямо в лицо:
— Если ты хочешь играть грязно, так скажи заранее, я тогда буду играть так же!
А он просто боднул меня, все так быстро произошло. Времени на раздумья у меня не было, так что я просто рефлекторно ему от-
ветил. Он, кажется, еше даже не поднял головы. Hy а я ему, похоже, изо всех сил заехал. Он рухнул на газон, а я не знал, чего ожидать. Думал, что Капелло придет в ярость, начнет орать. Но он стоял неподалеку, совершенно спокойно, будто произошедшее его не касалось. Все, конечно, начали шуметь: что, мол, произошло? В этом гуле я помню только Каннаваро. Он всегда мне помогал.
Ибра, — сказал он, — ты что наделал?
Мне показалось, он выглядел расстроенным. Но потом он подмигнул мне, намекая, что Зебина заслужил. Каннаваро просто вообще не нравился этот парень. А вот Лилиан Тюрам повел себя иначе.
Ибра, ты молодой и глупый. Нечего тут такое устраивать. Ты просто сумасшедший.
Но он не успел продолжить. Раздался крик, и, конечно, только один человек мог так орать.
Тюрааааааааам! — закричал Капелло. — Заткнись и иди отсюда.
Тюрам, как послушное дитя, конечно, ушел. Мне нужно было остыть. Два часа спустя я увидел парня с кучей льда на лице в маесажном кабинете. Это был Зебина. Нехило я приложился. У него до сих пор еще болело. Он долго еще ходил с фингалом, а Моджи влепил нам обоим штраф. А вот Капелло ничего не предпринимал. Он даже к себе нас не вызывал. Сказал только, что это хорошо для команды.
В этом весь он. Адреналин — вот, что было ему нужно. Можно было драться, вести себя как животные. Но были вещи, которые нельзя было допускать: ставить под сомнение его авторитет или действовать опрометчиво. Вот тогда он злился. Помню, мы играли против «Ливерпуля» в четвертьфинале Лиги чемпионов. 0:2 проигрывали. А перед матчем Капелло объяснял нам тактику и говорил, кому с кем играть при угловых. Но Тюрам решил опекать другого игрока «Ливерпуля». И как раз тогда нам и забили. В раздевалке после матча Капелло как обычно прогуливался туда-сюда, а мы сидели, вжавшись в скамьи, и думали, что же сейчас будет.
Кто сказал тебе держать другого игрока? — спросил он Тюрама.
Никто. Но я думал, так будет лучше, — ответил Тюрам.
Капелло вдохнул и выдохнул пару раз.
Кто сказал тебе держать другого игрока? — повторил он.
Я думал, что так будет лучше.
Услышав то же объяснение, Капелло спросил в третий раз, и получил тот же ответ. Тогда Капелло просто взорвался:— Я говорил тебе держать другого игрока, а? Я здесь принимаю решения или кто-то другой? Я? Или нет? Я говорю — вы делаете. Ты понял?Потом он пнул массажный стол и резко повернулся к нам. В таких ситуациях обычно боишься даже глаза поднять. Все вокруг сидели, уставившись в пол. Трезеге, Каннаваро, Буффон — все и каждый. Ни одна мышца ни у кого в тот момент не двигалась. Никому бы не хотелось сейчас оказаться на месте Тюрама. Никто не хотел бы еше раз увидеть эти полные ярости глаза. Много чего было. И не сказать, что это было легко. Но главное: я продолжал хорошо играть.Капелло убрал из состава Алессандро Дель Пьеро, чтобы освободить место для меня. А ведь Дель Пьеро уже лет десять как имел статус неприкосновенного. Конечно, посадив на лавку настоящую икону клуба, Капелло вызвал тем самым негодование болельщиков. Они освистывали тренера и кричали в поддержку Дель Пьеро.Дель Пьеро семь раз выигрывал скудетто и был ключевым игроком «Ювентуса». Кроме того, он выигрывал Лигу чемпионов и был любимчиком семейства Аньелли. Звезда огромной величины. Ни один обычный тренер не рискнул бы посадить его на скамейку. Но Капелло как раз необычный. Его не заботит ни история, ни статусы. Он просто ведет команду вперед, и я был благодарен ему за это. Но, конечно, вся эта ситуация на меня давила. Я должен был играть особенно хорошо, когда занимал на поле место Дель Пьеро. И действительно: я все реже слышал его имя с трибун, гораздо чаще слышалось «Ибра, Ибра!». В декабре фаны выбрали меня игроком месяца, и это был невероятный успех.В Италии я хотел сделать серьезный шаг вперед. Конечно, я понимал, что все может сложиться по-разному: вот ты вроде король, а теперь — полный ноль. Спецзанятия с Гальбьяти, безусловно, дали свои плоды. Благодаря им, я стал намного более бережно относиться к каждому мячу, и, надо сказать, стал эффективнее в штрафной. Я изучил множество различных ситуаций, поэтому долго думать не приходилось — я действовал уже на автомате.Но не стоит забывать: чтобы оставаться опасным вблизи ворот, нужно иметь голевое чутье. Оно либо есть, либо нет. Вы можете, конечно, попытаться его приобрести, но, что приобретается, то и теряется. Я никогда не видел в себе просто бомбардира. Я был
игроком, который всегда хотел что-то изменить. Я был готов к великим свершениям. Но в январе я потерял хватку.
Я пять матчей подряд не мог забить. За три месяца я отличился всего однажды. Не знаю, почему так произошло. Капелло начал наседать. Он разрушал во мне все то, что до этого создал.
Ты ни черта не делаешь! Ты бесполезен! — кричал он, но из состава не убирал.
Он все еще держал Дель Пьеро на лавке, и я предполагал, что он так кричал, чтобы меня мотивировать. По крайней мере, я надеялся на это. Конечно, хотел, чтобы его игроки поверили в себя, но видеть их чересчур самоуверенными он не желал. Самоуверенность он ненавидит, и это многое объясняло. Он то поднимал игроков на новую ступень, то сбрасывал их вниз, а потому я понятия не имел, где я нахожусь сейчас.
Ибра, подойди ко мне!
Страх от этого зова никогда меня не покинет, я даже начал думать: я, что, снова украл велик? Боднул кого-нибудь? По пути в раздевалку где он ждал меня, я уже начал придумывать какие-то заумные оправдания. Но это не так-то просто, когда даже не знаешь, что ты натворил. Остается только надеяться на лучшее. Когда я вошел, Капелло предстал передо мной в одном полотенце.Он принимал душ. Его очки были запотевшими, а в раздевалке было все, как всегда. Лучано Моджи хоть и любит красивые вещи, но раздевалки у нас были ужасными. Это часть его философии. «Побеждать гораздо важнее, чем иметь красивое помещение», — частенько говорил он, и я, пожалуй, согласен с этим. Но если четверо были в душе одновременно, то уровень воды поднимался до лодыжек. Но жаловаться было бесполезно. Моджи бы увидел в этом лишь подтверждение своей теории.«Видите ли, необязательно должно быть красиво, чтобы довольствоваться победами», — вот почему это место так выглядело. Капелло подошел ко мне полуголый в этой ужасной комнате, и я снова подумал: да что это за херня? Что я сделал-фп? Когда находишься наедине с Капелло, сразу начинаешься чувствовать себя таким ничтожным. А он наоборот, словно вырастает за счет вас.«Присаживайся», — произнес он, и, конечно, я сел. Передо мной стоял старинный телевизор и еще более старинный видеомагнитофон, в который Капелло вставил кассету.
