Бессилыш - Андрей Олегович Рымин
Также, Китар порывался позвать свистом Зайку, но я пока запретил это делать. Не стоит ей видеть того, что случится в ближайшее время. К тому же, у меня есть сомнения по поводу результата попытки призыва сейчас. Наделённая таким чутким слухом тушкатка, напуганная приближением ходока, скорее всего убежала чересчур далеко и на зов не откликнется. Займёмся её поиском завтра.
А вот со сроками возвращения в лагерь первых людей-беглецов я ошибся. И пары часов не прошло, как один уже спускается в низину с холма, за которым остался лежать выпотрошенный труп ходока. Наверное, наблюдал за округой с какой-то возвышенности, и пропавший из его поля зрения великан натолкнул человека на мысль о разрешении проблемы неким чудесным образом.
— Как? Как ты смог?
Я отброшен от руля. Китар шепчет:
— Я сам.
Эх… Мальчишка… Китар не меняется.
Глава пятая
Просто работа
Всё-таки они с Рохусом бросились в разные стороны. Иначе бы сейчас пришли вместе. А он быстро вернулся. Бровястый смелее других? Или Дерман просто нетерпелив во всём, и любое ожидание заставляет его страдать, а не только воздержание, как можно было подумать? Ну что же, своё он отмучался — его смерть будет быстрой. Хотя… С чего это такие подарки уроду? Нет, насильник так легко не отделается.
— Умею уговаривать.
— Что? — не понял подходящий ко мне Дерман. — Ты о чём? Ходока как убил, тебя спрашиваю.
Сейчас он меня не боится. Но это только пока.
— Так и я о том, — улыбнулся я гаду. — Мне, в отличие от тебя, дают. Попросил отдать сердце, и ходок из груди его вырвал.
Но у Дермана нет настроения «перешучиваться». Да и не понял он мой намёк.
— Что за чушь ты несёшь… Я серьёзно. Как убил ходока?
Кроме ножа у ублюдка нет никакого оружия. Да, если бы и было…
— Не большая чушь, чем твой трёп про залётных тушкатов, — прорычал я, резко переменившись в лице.
Дерман остановился. Десятка шагов до меня не дошёл. Вот теперь ему стало страшно. И пугаю его не столько сам я, сколько страшит гада труп ходока с развороченной грудью. Ведь как-то же я великана прикончил.
— Знаешь, значит, — пробурчал он, косясь на копьё, лежащее у меня за спиной. — Дрог, паскуда, в отместку сдал. За то, что я его ждать не стал. Понимаю… Никудышний из меня друг. Или это был Хэл?
Значит Крамор не врал… Вот ублюдки!
— Что, все знали? — процедил я сквозь зубы.
— Все, не все, но Бон с Хэлом не такие тупые, как некоторые.
— Значит и Хэла убью.
— Хэла? Ты? — расхохотался ублюдок.
Но что-то смех его отдаёт страхом. Уверенность в моём голосе сделала своё дело.
— Но ты умрёшь первым.
Нож Дермана мгновенно очутился у него в руке. Всё-таки этот бандюга с этим оружием по-настоящему ловок.
— А хватит силёнок?
— О… Более чем.
Колдун в моей голове сейчас мысленно покачал головой, осуждая. С точки зрения Ло я сейчас трачу время. Ему не понять сладость мести.
— Ты сам напросился, пацан.
Дерман начинает на меня наступать. Но не прямо идёт, плавно движется наискось, обходя меня сбоку. Его замысел ясен — хочет, чтобы я в какой-то момент оказался на одинаковом удалении от копья, от лежащей с другой стороны от меня секиры Никиты и от своего противника в его лице. Собирается броситься, либо с ножом на меня, либо к более серьёзному оружию, едва я сорвусь с места в попытке схватить первое или второе.
Вот только всё оружие, что мне требуется, уже и так при мне. Позволяю ему в резком прыжке с кувырком подхватить секиру с земли.
— Вот, значит, чем ходока прикончил, — косится на окровавленное лезвие секиры урод. — На этом твоя везуха закончилась, мелкая падаль.
И спешащий воспользоваться своим преимуществом вооружившийся Дерман бросается ко мне. Занесённая для удара Секира взлетает над головой гада… И падает вниз вместе с отрубленной рукой, в которой её держали.
— Не угадал, не секирой, — зло ухмыляюсь я, отступая на шаг.
Обезумивший от боли и ужаса Дерман не находит ничего лучшего, чем попробовать швырнуть в меня другой рукой нож. Короткий замах — и вторая конечность падает вслед за первой на землю.
— По-хорошему бы тебе надо яйца отрезать, но и так сойдёт. Мне с тобой лениво возиться.
Само собой что-либо ответить мне Дерман не в состоянии. В выпученных от нестерпимой боли глазах уже разума нет, перекошенный рот исторгает из себя жуткую смесь визга с рёвом. Слишком громко. Заканчиваю. А то зайка, услышав такое, удерет ещё дальше — замучаемся её потом искать.
— Ты обидел мою подругу, — произношу я спокойным и твёрдым голосом. — Я сегодня тебе и судья, и палач. Приговариваю тебя к смерти, насильник.
Третьим взмахом руки отсекаю упавшему на колени уроду голову. Как же приятно снова чувствовать себя всемогущим. Прикончил ублюдка одним небрежным движением. И любого прикончу, кто будет того заслуживать или встанет у меня на пути. С дарами я опять Китар-Смерть.
Оттащив по совету Ло части Дермана за холм, к ходоку, я засунул куски его трупа под пузо продолжающего сидеть на скрещенных ногах великана. Дохлое чудище завалилось вперёд, но объёмный живот не давал гиганту упасть, упираясь в колени. Со стороны, особенно если смотреть со спины, могло показаться, что ходок ещё жив. Здесь у нас будет свалка.
Колдун ожидаемо меня пожурил насчёт чересчур долгой и громкой казни. По его разумению убивать Дермана нужно было коротким уколом в лоб, или вовсе без дара — стрелой. Луков и колчанов у колодца валяется более, чем достаточно. Мол, призвал бы его, и он дальше бы всё сделал сам. Много Ло понимает. Разве же это месть? Ублюдок должен был осознать свою смерть и понять, почему его убивают. Моими стараниями насильник ощутил настоящие: ужас и боль. Я всё сделал правильно.
Вернувшись в лагерь, тщательно вымыл руки. Сегодня весь день отмываюсь от крови. Ранее очистил от неё семена и бобы. Теперь у меня по карманам распихано целое
