Ведьма для охотника - Татьяна Чащина
А глаза моего охотника темнеют еще больше, становясь совершенно черными и жгучими.
— Ведьма чертова, — хрипит он, и, будь я проклята, если не сквозит в его тоне отчаяние. Не хочется ему покоряться, не хочется чувствовать то, что сейчас чувствует! А выбора нет! И это… Ох, осознание своей власти — непередаваемо! Это даже не компенсация за мои моральные страдания, за то, что он устроил мне тут, в кабинете, только что… Это — воздаяние! Сторицей! За мои мучения! Получай! Получай, гадкий медведь!
Видно, что-то такое торжествующее в моих глазах отражается, потому что охотник сжимает челюсти, а затем кладет мне руки на плечи, давит вниз во вполне однозначном властном жесте.
Я становлюсь на колени.
Прекрасно осознавая, что могу вывернуться и опять смазать его по роже. И, похоже, он этот вариант тоже не исключает, потому что нет полной уверенности в своих силах в этих черных глазах.
И, когда я встаю на колени и смотрю на него снизу вверх…
Это не поза покорности. Нет. Я сама хочу. Сама. И он, и я понимаем это.
Потому к ремню на брюках я тянусь сама. И расстегиваю тоже сама.
Он красивый.
Сука такая гадкая, надменная, он везде красивый!
И тут — тоже.
Тяжелая ладонь ложится на затылок, давит, поторапливая, не давая налюбоваться. Покоряюсь. Мне тоже этого хочется.
И, когда его выгибает от первого прикосновения моих губ, понимаю, что ему этого не доставало. Как и мне. Все это время мы словно голодали, а сейчас… Сейчас невозможно насытиться.
Я расслабляю горло, стараясь сделать так, чтоб ему было максимально хорошо, смотрю снизу на искаженное мучительным удовольствием лицо, на закушенные губы, в черных глазах утопаю, и вскоре просто подчиняюсь властным движениям широкой ладони на затылке. Это так сладко, боже мой…
Это так хорошо…
Как же я жила без этого?
Почему? Почему я думала, что смогу без этого прожить?
Мне тяжело дышать, между ног мокро до неприличия уже, хотя какие могут быть сейчас даже мыли о приличиях? Никаких.
Мне хочется, чтоб он кончил. Мне хочется его вкус на языке, и я ускоряюсь.
Он рычит сдавленно, прихватывает мои волосы, распуская аккуратную прическу, пряди падают на лицо, мешают, наверняка, это выглядит неаккуратно и страшно…
А он смотрит.
Взгляда не отрывает.
И в один момент отстраняется.
Не успеваю удивиться, Юрий поднимает меня за локти вверх, опять жмет к себе так, что голову запрокидываю.
— Ведьма, ведьма, что сделала со мной… — рычит он сдавленно, рассматривая мое лицо с распухшими мокрыми губами и прилипшими к щеками волосами, — голову, блять, потерял… Если бы не ты… Сука…
А потом он меня целует. Прямо в губы, жадно и глубоко, вылизывая рот, словно зверь, пожирающий свою долгожданную добычу.
И я покоряюсь. Не хочу больше воевать.
Иногда это так сладко — покориться тому, кто уже покорен тобой…
Диван по прямому секс-назначению Юрий не использует.
Его шикарный ковер, несмотря на общий тонкий вид, очень плотный и мягкий даже.
Мое тугое платье-футляр трещит по шву, когда Юра бесцеремонно, не пытаясь даже искать потайную молнию, рвет его на две половины.
Резко выдыхает, разглядывая белье. Верней, меня в белье. Нежном, шелковом. И пояс с подтяжками… Ни на что не надеялась, когда натягивала этот шелковый разврат перед походом сюда.
Каждый день так хожу, а вы о чем подумали?
Юра наклоняется, прижимаясь губами к низу живота прямо через нежную ткань белья.
И меня трясет от чувственности этого жеста.
Нежно, так нежно…
И такой контраст с тем, что происходило раньше…
И еще больший контраст с тем, что происходит дальше.
Потому что мой новый босс больше не нежничает.
Шелк жалобно стонет, умирая в грубых руках неотесанного охотника, в которого мгновенно превращается солидный , шикарный бизнесмен.
И мне нравится такая дикая перемена.
Послушно раздвигаю ноги, позволяя взять себя. Жестко, грубо, но мне так хорошо, мне так надо именно эту грубость сейчас.
Юра, похоже, совершенно теряет самоконтроль, потому что сразу срывается на бешеный темп, гонясь только за своим удовольствием, меня мотает по ковру вперед и назад, зацепиться совершенно не за что, волосы скользят по шелковому плетению узоров, а мой жестокий охотник только ускоряется, не отрывая жадного восхищенного взгляда от моей колышащейся в такт его движениям груди, от моего красного лица.
Я тоже уже себя не контролирую, не стремлюсь выглядеть красиво, не стремлюсь располагаться правильно… Нам не надо этого с ним! Ничего не надо!
Сейчас даже не секс у нас, нет! Сейчас у нас взаимное насыщение.
Первое, самое острое.
Когда невозможно остановиться, невозможно прекратить это все.
Когда сама мысль о промедлении — смерть!
Юра падает на меня, закрывая собой полностью, дышит хрипло, утыкается в мою ключицу, вылизывает шею жадно и лихорадочно. И я опять сладко вцепляюсь зубами в подставленную мне кожу. Ох… Как вкусно! Я его сожрать готова!
Мой укус заставляет Юру глухо выматериться, ускориться еще…
И меня покорно выгибает следом за ним, прошивает кайфом, да таким, что хочется выть в голос. Тормозит только то, что рот занят.
Сжимаю его внутри, пытаясь поймать еще, еще больше удовольствия!
И ощущаю, как он кончает, матерясь и стискивая меня в медвежьих объятиях.
Я с радостью обнимаю в ответ, желая продлить этот момент, желая сделать так, чтоб мы застыли в этом. И не расставались никогда.
— Чуть не потерял тебя, ведьма, — хрипло стонет Юра мне в ухо. — Два дня и не вытащить бы было…
Глава 31
Мой рабочий стол расположен прямо под кондиционером. Очень комфортно, можно вверх направить струю воздуха, и она мягко разбивается о потолок, не выстуживая, а лаская и освежая.
Освежиться мне сейчас очень даже не повредит, учитывая чрезвычайно активные вчерашний день и вечер.
Мой охотник, как сорвался с самого утра с цепи в своем кабинете, так и не затормозил до ужина.
Хорошо, хоть продолжили мы не на рабочем месте…
Чуть-чуть насытившись и отдышавшись, Юра молча накинул на меня свой пиджак и
