Восемь летчиков или хозяин Байкала - Александр Зубенко
- У нас здесь что, мезозой? – оторопело спросил профессор, очевидно обращаясь скорее к деревьям, нежели к себе. – Это просто чудища! – он бросил взгляд на Губу. – Испугался, Николай? Ещё бы! Я тоже едва дар речи не потерял.
Фотограф стоял, сморщившись, будто от зубной боли:
- А если бы они на нас напали? – нижняя челюсть его ходила ходуном, и слова выскакивали как дробь пулемёта.
Профессор на миг задумался:
- Сдаётся мне, Николай, что те жгуты, собственно говоря, были ничем иным, как паутиной от этого паука. Не находишь? Ты же в детстве обращал внимание, как летает паутинка бабьим летом? Вот это нечто подобное… только с кислотой, и из иного пространства.
Начальник экспедиции невольно усмехнулся:
- Мы же находимся внутри аномального купола, образно говоря, под колпаком. Чего ещё можно ожидать от магнитной зоны? Последствия атмосферных возмущений мы видели, что называется, налицо: спираль в небе, гигантская пульсирующая луна, смерчи в порталах времени. Так отчего не быть тут чудовищным муравьям из доисторических эонов планеты?
Профессор уже пришёл в себя, и ещё раз осмотрев кустарник, где скрылись неведомые наук особи, с ружьём наготове осторожно приблизился к предмету, лежавшему в траве. Подняв от удивления брови, он принялся рассматривать круглый шар правильной формы, пытаясь сделать для себя хоть какие-то выводы. Он уже понял, что лежало перед ними в траве. С усилием подняв штуковину двумя руками, оглядел со всех сторон и торжественно выдал:
- Перед тобой, Николай, есть не что иное, как обыкновенное пушечное ядро, конца 18-го, начала 19-го века.
Чуть придя в себя, он уже более спокойно добавил:
- Впрочем, после муравьёв величиной с собаку, чему тут удивляться?
Николаю Губе явно не хотелось оставаться на месте – того и гляди вернутся муравьи, а может и пауки размером с корову. Профессор будто не слышал его слова, полностью ушедший в изучение предмета.
- Для мортиры оно маловато, для наполеоновской гаубицы тоже. Следовательно, всё же «единорог», - заключил он.
Губа топтался на месте и беспокойно оглядывался по сторонам, выказывая явное нетерпение. Бросив очередной взгляд на кусты, среди которых скрывалась обнаруженная ими ранее заваленная пещера, он внезапно дёрнул профессора за рукав. Среди веток кустарника виднелся ещё один предмет, соответственно не природного происхождения, иначе Губа его бы попросту не увидел.
Приблизившись, оба путешественника уставились на то, что застряло в кустах. Начальник экспедиции уже ничему не удивлялся.
- А вот и дополнение к ядру! – едва не засмеялся он, уже приходя в болезненный восторг. – Чему тут удивляться? Очевидно, вихревая волна смерча откинула его за пределы концентрических кругов, и, забрав с собой Игоря, оставила нам в качестве подарка два этих артефакта. А мы с тобой всё ломали головы – почему нет гильз или касок с пулемётами. Вместо них – вот вам, пожалуйста – военные трофеи Отечественной войны 1812-го года.
Он бережно вертел в руках головной убор русского солдата, казалось, совсем забыв о предыдущей находке.
- Представляешь, Николай! Киверы появились в российской армии в 1808-м году при Александре Первом. А теперь посмотри на него – он же совсем новый! Султан не грязный: красного, как и положенного цвета, если он времён Кутузова. Шнуровой этишкет тоже почти новый.
Профессор показал на жёлтые косички, похожие на аксельбанты, свисавшие над козырьком. Это и были этишкеты. Затем пристально всмотрелся в кокарду, как её сейчас называли в Советской Армии. – А вот это называется репиёк. Он обозначал воинское звание и принадлежность к определённой роте или полку. Видишь, тут цифры выбиты? Очевидно всего, номер роты. К сожалению, этим мои познания и ограничиваются. Однако, этот кивер, судя по виду, принадлежит одному из полков армии, либо Кутузова, либо Багратиона, а может и солдату из защитных редутов Барклая де Толли.
Отступив на шаг, он повернулся к Губе.
- Возвращаемся. Здесь делать больше нечего.
Губа воспрянув духом и, взяв удобнее ядро в руки, бодро зашагал вперёд, к костру, домой, в лагерь. Василий Михайлович пошёл следом, продолжая осматривать кивер со всех сторон.
- Почти новый, - бубнил он себе под нос. – Пахнет порохом: следовательно, недавно был в бою. Нужно будет по прибытии в Курумкан поднять архивы и узнать за эти цифры на репиёке. Чей полк? И какой род войск?
Они уже достаточно отошли от месторасположения бывшей могилы лейтенанта, а теперь и могилы Ивана, когда вдруг…
Это случилось.
Губа, шедший впереди, внезапно услышал короткий пронизывающий шум, словно гудок паровоза. Звук был настолько резким, что фотограф, оступившись, едва успел обернуться. Звуковая волна прошла сквозь его тело и отбросила к ближайшему дереву. Ядро выпало из рук. Глубоко вдохнув воздух, он уже приготовился к худшему и оглянулся туда, где сзади шёл за ним профессор.
…Профессора не было. Лишь круговые порывы закручивающегося в спираль ветра, да одинокий кивер, застрявший в траве. Ни начальника экспедиции, ни ружья, ни одежды с рюкзаком – только концентрические круги на земле, да разлетевшиеся от испуга птицы. Это всё!
Василий Михайлович исчез.
Испарился.
Разложился в мезонном облаке, растворился в атмосфере, словно ложка сахара в кофейном напитке. Профессор перестал существовать в этом времени.
Теперь его телесная оболочка в виде рассеянных в пространстве протонов и нейтронов неслась куда-то вместе с червоточиной – в другое время, в другой мир, в иное параллельное пространство.
********
На исходе пятого и шестого часа блуканий в дебрях леса, Губа едва не плакал. Ядро и кивер он сложил в рюкзак, и теперь этот чугунный груз отдавливал ему плечи. На исходе восьмого часа, он услышал где-то вдалеке несколько выстрелов, однако они были так далеко, что прозвучали, будто едва различимые хлопки детского пугача. Губа бросился на звук, срывая в крике голосовые связки, но уже через несколько минут понял, что вновь заблудился: выстрелы продолжались несколько раз с интервалом в пять – восемь минут, но происходили они всё время в разных местах – так ему казалось. Как только он бросался на звук очередного выстрела, лесное эхо, отражаясь от деревьев, многократно копировало его в пространстве, рассеивая источник звука то в одну, то в другую сторону.
Там его и нашли Семён с Саньком.
Оба друга остановились в нерешительности.
- А где профессор? – Саша осматривался по сторонам. – Я думал, это он кричал.
Семён подсел ближе к фотографу, и впервые в жизни положил ему руку на плечо.
- Николай, - тихо спросил он. – Где Василий
