Семьянин - Николай Дронт
— Ты же всё равно с меня рубашку снимешь, а может ещё и порвёшь. Зачем тогда её надевать? Только кружева мять и лишний раз стирать. Я тебе её покажу через пару дней, когда ко мне привыкнешь.
В логике отказать было трудно. Сейчас я не обращу внимания на любые кружева, вот девочка и решила растянуть удовольствие.
Интересная разница с Мимикой — та верхом разврата считала сон без ночной рубашки. А у Шарлотты самое крутое бесстыдство — остаться без волос на теле. Она природница, ко многим вещам, к наготе тела уж точно, относится просто — что естественно, то не стыдно, но вздыхает: Убрать пушок в интимном месте? Ах, какой разврат!
После достаточного количества нежных ласк и последовавших за ними благодарных поцелуев, мы успокоились и просто лежали обнявшись, нам было очень хорошо вдвоём.
Затем стали вспоминать прошедший день, про приезд Марианы, про разговоры — не только «кто чего сказал», но и «чего этим хотел сказать». Кстати, в том направлении я до жены откровенно недотягиваю, мне ещё учиться и учиться. Сделал вполне заслуженный комплимент, а в ответ получил:
— Это всё уроки мамы.
— Она сама тебя учила?
— А как же! Хочешь, расскажу про один из самых запомнившихся уроков?
— Конечно.
— Как-то мама подарила мне крохотного крольчонка. Такой пушистый тёмно-серый комочек с забавными нежными ушками. Я была без ума от него, лично кормила зелёными веточками, капустными листьями, кочерыжками и сладкой морковкой. Каждый день вычёсывала, даже завела специальный гребешок. Жрал он, как не в себя, но и рос быстро. Я прозвала его Жрунчиком. К концу лета он превратился в большого кроля с огромными ушами.
— Видел таких. Они ласковые и милые.
— Точно! Мне было довольно мало лет, но как сейчас помню — я обожала это чудо. В начале осени мама велела привезти Жрунчика в Ледяной дворец. Похвалила меня за то, что хорошо вырастила кролика. За то, что он здоровый, ухоженный, упитанный и с прекрасной шёрсткой. Затем дала нож, велела убить питомца и снять с него шкурку. Потом тушку надо было выпотрошить, разделать и приготовить из мяса рагу. Её служанка рассказывала и помогала, но делала я всё сама. Когда блюдо приготовилось, мы с мамой поели и меня отправили домой. Даже выдали хорошую награду. Не за то, что исполнила приказ. Попробовала бы его не выполнить! Меня наградили за то, что не ревела, не просила пощадить Жруна, а «держала лицо». Наверное, плохо, но держала. Знаешь, с тех пор, я никогда не ела ни кроликов, ни зайцев, но полюбила читать книги. Сначала сказки, а когда подросла, перешла на романы. Там описана настоящая жизнь — такая, какой она должна быть, а не какая есть на самом деле.
— Милая, не плачь! Всё уже прошло, ты сейчас со мной…
— Подожди, сейчас успокоюсь. Понимаешь, я уже тогда знала, что кроликов выращивают на мясо и из-за шкурок, но уж больно наглядным был урок. Мама прекрасно умеет учить своих дочек. А если какая не захочет учиться или занятия не идут впрок, то родительница знает, как заставить нерадивую. Мне повезло, я прошла обучение, ведь папа во всём мне помогал. Однако царица меня, пусть не сломала, но заставила расти в ту сторону, которую сочла для своей дочери самой перспективной.
Вновь на глазах у девочки стали появляться слезинки, я начал их убирать поцелуями и нежными словами. Вроде даже было получилось успокоить, но всё закончилось взрывом буйной страсти. После него мы лежали совсем без сил, а Шарлотта шептала:
— Я никогда не вернусь в Ледяной дворец. Ты только люби и защищай меня, а я всегда буду тебе верна, нарожаю детишек и сделаю твою жизнь такой сладкой, как смогу.
Чувствую, надо переключить мысли девочки на что-то другое. Нехорошо ей сейчас вспоминать не самые приятные уроки. Говорю:
— Пойдём! Хотел тебе утром показать, но, похоже, придётся сейчас.
Заинтересованная девочка идёт за мной к трельяжу, перед которым обнаруживается изящный ящик со всеми драгоценностями, которые однажды я ей уже показывал.
— Это всё твоё, маленькая.
— Наше! — попыталась возразить жена, но начала перебирать блестяшки.
Настроение моей девочки резко поднялось, все былые неприятности разом забылись, а драгоценным вещицам было уделено максимум внимания. Женщина есть женщина! Украшения они любят. Тем более тех действительно много. Хотя и у меня осталось ещё достаточно.
Далее было поставлено на вид, что такое нельзя мерить голышом, а только к платью. Что этого слишком много сразу, нужно дарить по одной вещи, чтобы продлить удовольствие… И вообще, какие серёжки лучше к её глазам подходят — эти, эти или… Ты сейчас не туда смотришь! На серёжки смотри! И не трогай!.. Вот что ты такое говоришь?.. Никакие не… Не надо там целовать… Говорю же, не надо… Не здесь тогда… В постельке… Ты меня уже всю…
Утром мы проснулись в прекрасном настроении. Про уроки мамы совсем не вспоминали, но жена вдруг поинтересовалась:
— Не понимаю — мы с тобой столько раз из-за зелий Черныша или потому, что наши чувства на одной струне?
— Какая разница, если тебе нравится?
— Неприлично… наверное…
— А мы никому не расскажем.
— Думаешь? Хорошо — никому, ничего и никогда! Договорились? Только я, может быть, девочкам похвалюсь…
Я один здесь вижу некое противоречие? Никому, ничего и никогда, только подружкам, которые точно разболтают. Вспоминается анекдот: На исповеди посетитель храма кается и рассказывает, сколько раз он имел жену в первую брачную ночь. Священник интересуется — католик ли он. Кающийся заявляет, что еврей, а на вопрос «Зачем сюда пришёл?», объясняет: «Я ко всем хожу — хвастаюсь».
В общем, решили вставать — сегодня ещё куча дел, включая банкет в Везене, однако примериванию блестяшек пришлось уделить толику времени до умывания. Ведь мерить одной, без мужа, никак нельзя!
Новый раунд примерок, который пришлось скоро прервать. Увы! Время! Нам сегодня ещё в Везене праздновать. Последний день обязаловки и следующие десять дней мы можем заниматься друг другом. Если, конечно, не дёрнут на службу. Королева обещала, что никто не позовёт, но случаи всякие бывают.
Решили примерку продолжить завтра. И не наспех! А как следует, с переодеванием в разные платья. Запланировали на «после завтрака», вместе с осмотром приданого от папы Фатея. Мне его ещё не показывали.
Я сказал, что тоже не все украшения
