Паладин - Ян Анатольевич Бадевский
Тут же перевёл пушку на девять часов и выпустил три пули в шуструю размазанную тень, но промахнулся. Против меня явно выпустили мету, закинувшегося кремом.
Воздушный щит снёс урода к дальней стене, и на пару секунд я увидел перед собой низкорослого японца с двумя короткими мечами в руках. Японец сполз по стене, встряхнул головой, но быстро очухался и снова ушёл в разгон. Срубив шустрика воздушным расширением, я тут же шарахнул заморозкой по площади и шлифанул всё это молнией. Говорю же: зачем мне клинки, если есть магия? Узкоглазый развалился на куски, а я шагнул к двери в соседнюю комнату.
Похоже, в центре дворца Нарышкин обустроил комфортные апартаменты, и я сейчас нахожусь в комнате отдыха для бодигардов. Это даже не СБ, а лично отобранные князем телохранители.
Дверь я разнёс молнией.
Внутри апартаментов никаких ловушек не было — князь целиком полагался на внешнюю защиту. И на своих безвременно усопших приятелей.
Переступив порог, я остановился на краю гостиной.
Нарышкина я узнал сразу по многочисленным фотографиям, хотя этот упырь и активировал дорогой иллюзатор. Сидит себе в необъятном кожаном кресле, ухмыляется. При этом черты лица постоянно плывут, взглядом не зацепишься. Плывут медленно, подобно тектоническим изменениям в земной коре. Думаю, раз в пять-шесть минут это лицо полностью обновляется, но не радикально, а с сохранением определённой степени родства. Такого собеседника сложно запомнить, его фоторобот толком не составишь, да и ментальные слепки ничего не дадут. Вряд ли сейчас это имеет смысл. Просто князь не изменяет устоявшимся привычкам. А так — вполне себе респектабельный мужчина, эдакий матёрый лев на пенсии. В строгом деловом костюме, явно пошитом на заказ. Сидит, бросает на меня ироничные взгляды и неспешно что-то записывает в блокнотик своей перьевой ручкой. От каждого аксессуара веет баснословными суммами, и даже воздух в этом недобункере пропитан запахом бабла.
Рядом с креслом стоят двое.
Девушка-японка неопределённого возраста в мешковатом спортивном костюме. Лицо — непроницаемая маска, которая вообще ничего не выражает. В каждой руке — тонфа. Чёрные, графитового оттенка. Длинными ударными концами к локтям. Японка стоит прямо, руки держит по швам и внешне никак не напрягается. Расположилась по левую руку от хозяина.
Справа — длинноволосый европеец. Низкорослый, но очень мощный, гора мышц. Бычья шея, выпирающая челюсть. Забавные круглые очки с радужным отливом. Волосы собраны в пучок на затылке и выглядят так, словно их покрыли известью. У этого кастет и внушительных размеров нож — изогнутый, как шашка или катана, только с утолщением в районе острия. Рукоять тоже выгнута, но в противоположную сторону. Если присмотреться, то можно увидеть, что навершие стилизовано под оскаленную пасть неизвестного индонезийского демона. Из глубин памяти всплыло название — голок.
Нарышкин дописал какую-то судьбоносную мысль, неспешно закрыл блокнот, навинтил на перо золотой колпачок. Вставил ручку в хитрый держатель у кожаного корешка.
— Брат Ростислав, — губы аристократа презрительно скривились. — Приятно, что вы нанесли мне визит вежливости.
— Прикрой пасть, — беззлобно ответил я. — Этих недоносков я отпускаю. А ты ещё поживёшь несколько дней. Повезло, что тебя хотят допросить в Ордене.
— Неслыханная щедрость, — голос аристократа был густым и авторитетным. Сразу чувствуется — арбитр. Привык решать серьёзные дела, вершить судьбы на уровне кланов. — У меня на этот счёт особое мнение.
— А оно меня не интересует.
Пожав плечами, князь убрал блокнот в нагрудный карман пиджака.
— Я тут подумал, юноша, что будет забавно… если вы встретитесь с мастерами, освоившими тонфы и большие ножи. Вроде вашей железки. Но диалог не совсем справедливый. У вас ведь при себе огнестрел. Закон Меча, и всё такое.
Дешёвое взятие на понт.
Прикол в том, что я могу себе это позволить.
Молча убираю пистолет в кобуру.
— Вот, — удовлетворённо кивнул Нарышкин. — А говорили, что у инквизиторов нет чести.
Лёгкое движение пальца — и японка срывается с места. Как спущенный с поводка пёс. Телепортируется мне за спину и, не глядя, бьёт локтем назад. Туда, где осталось пустое место. Из длинного конца палки с тихим шелестом выезжает лезвие длиной в ладонь.
Я с усилением бью японку под колено. Нога девушки подламывается, но она успевает исчезнуть и материализовать справа от меня. Серия быстрых ударов тонфами. Крепкая, зараза. Я должен был сломать ей кость по всем законам логики… А, понятно. Очередной амулетик.
Каждый удар сопровождался выездом лезвия.
Первые два выпада не достигли цели, третий слегка задел моё предплечье… и нехило просадил доспех! Вот вам и честный поединок.
Шагнув вперёд, я ударил девушку раскрытой ладонью в грудь.
Ледяная стужа вырвалась в мир, разбежалась по телу японки синими дорожками, проморозила азиатку до самых костей.
Удар.
Осколки головы осыпаются на персидский ковёр.
Делаю шаг вперёд.
И тут же в мою сторону несётся здоровяк. Стужу он игнорирует. Краем глаза успеваю заметить рубиновые индикаторы, охватившие запястье длинноволосого.
Сила позволяет мне двигаться быстро.
Поднырнув под голок, выбрасываю руку с саксом и всаживаю лезвие в грудь качка. Добавляю огня и загоняю клинок ещё глубже. Левой рукой перехватываю кисть с голоком, не позволяя нанести предсмертный удар.
Здоровяк оседает мне под ноги.
Чтобы пробить артефактную защиту, мне потребовался вагон энергии. Браслет на запястье телохранителя рассыпался серым пеплом, не выдержав этого шквала.
А что мне?
Восьмая оболочка — это вам не шутки.
Сзади повалились на пол останки девушки. Жаль, прикольная статуя могла получиться. Хоть и без головы. Но есть же безрукая скульптура, по телевизору показывали. Античное искусство, ага.
Нарышкин продолжал механически улыбаться, но из его глаз веселье исчезло напрочь.
— Ты меня расстраиваешь, Ростислав.
— Расстраивать — это моя профессия.
Князь атаковал без предупреждения.
Для этого ему и с кресла не понадобилось вставать.
Страшная сила потянула сакс из моей руки, но я вообще не парился из-за этого. Выпустил оружие и зарядил в кресло воздушной струёй такой плотности, что Нарышкина снесло к стене вместе с креслом. Иллюзатор вырубился, и я увидел резко постаревшего одарённого с потухшими глазами. Из правой ноздри князя текла кровь.
Концентрат направо.
Вспышка, вылетающие наружу исковерканные фрагменты бронированной стены. Плиты явно были состыкованы между собой, зашиты под кирпичи и полированное дерево. Ударная волна вынесла всё это за пределы дворца, расшвыряла на десятки метров по прилегающей территории.
И в проём тут же начало лезть нечто.
Сначала одно тугое красное щупальце, потом второе, третье… Отростки удлинялись, выращивали острые шипы, цеплялись за стены, раздирали в клочья остатки ковра. А затем в дыру втянулась неприятная
