Эйнемида II. Право слабого. - Антон Чигинёв
Соприкасается со сверхъестественным также и герметика – тайное знание, названное так по имени наиболее известной школы, им занимающейся. Иные, особенно в простонародье, так и называют его «магией трав и кореньев». Помимо герметиков, весьма в нём искушены обитатели Мойры и герийские Серые сёстры, есть причастные сему искусству знатоки и у варваров: в Веррене, Архене и Кахаме. Герметик производит сверхъестественное, особым образом соединяя предметы естественные и обыкновенные, как бы высвобождая скрытые в них свойства. Так простые соль, сера, песок, масло и другие вещества, непримечательные и безопасные, вместе превращаются во всепожирающее пламя, поджигающее даже воду. Ещё одним способом содеять нечто, значительно превосходящее собственные силы человека, и тем, как бы нарушить естественную природу вещей, можно назвать механику, где деяние происходит при помощи созданных человеком машин.
Сопоставив эти способы: божественный, колдовство, герметику и механику, можно сказать, что ни в одном из них человек не производит сверхъестественное самостоятельно и не испускает его из собственного естества, но действует только лишь чьим-то посредством: либо извлекает сверхъестественное из самой природы, либо пытается сравниться с ним при помощи механизма. Оставив в стороне механику, чьи законы нам известны и понятны, мы можем предположить, что существует некая сила природы, к которой человек, по своему естеству, либо по стечению обстоятельств, доступа лишён и вынужден прибегать к различным уловкам, дабы использовать её для своего блага. Сила эта, которую мы можем назвать «магией», действует вопреки известным нам законам и пределы её для нас непостижимы. Бессмертные, древние, даэмоны и некоторые другие существа, в той или иной мере соприкасаются с ней напрямую, прочие же к этому неспособны. Таким образом, священный обряд представляет собой как бы установление связи с бессмертным, который милостиво позволяет человеку зачерпнуть из источника этой силы – магии. Так богатый, но не лишённый милосердия и добродетели человек кормит и оделяет бедняка.
Пожалуй, это рассуждение многим покажется дерзким и неподобающим, однако, как нам кажется, оно не вполне чуждо истине, и некое подтверждение тому мы сыщем в сочинении, известном каждому, достоверном и сомнений не вызывающем:
«...и молвил Иперон, смеясь: «Внемлите, собратья, и возрадуйтесь, ибо сыскал я средство к нашему спасению, больше того – к власти и славе нам прежде неведомой. Знайте, что сама суть мира подвластна мне отныне. Жизнью и смертью владею я, вечностью и изменением, духом и формой. Нет отныне закона, кроме моего закона, и устава, кроме моего устава. Сама природа – материал в моих руках, сама жизнь – мягкая глина, послушная пальцам творца. Вот то, о мои возлюбленные собратья, что хочу разделить я с вами, вот великая власть, что принадлежит нам отныне. Воссядьте рядом со мной, чтобы изменить этот мир согласно нашему желанию. Придите ко мне – или умрите.
В изумлении молчали они, но молвил тут горовержец Геол: «Опомнись, несчастный! Или не видишь ты, что содеял?! То, что присуще всем и принадлежит каждому, захватил ты для себя и осквернил, лишив других того, что питает их и поддерживает! Воистину, ты подобен хищному зверю, что из жадности захватил чистый родник, питавший многих! Когда все звери умрут от жажды, издохнет и он сам, не в силах сыскать пропитание...».
Не о той ли силе, что способна изменять природу вещей, говорится здесь? Магия, которая присуща всему живому и служит как бы движущей силой мира, вот что захватил и осквернил заблудший Иперон. Как видно, блаженные бессмертные в наибольшей степени сопричастны этой благословенной силе, потом даэмоны, древние и другие существа также могут касаться её напрямую, другие же, как и люди, должны прибегать для этого к неким ухищрениям либо к посредству бессмертного. Священный обряд представляется нам, таким образом, чем-то вроде условного знака, милостиво установленного бессмертными для смертных, дабы те могли обратиться к их заступничеству.
Могут ли люди касаться магии напрямую? Многие события до Падения Луны говорят нам, что да, некогда люди также обладали этой способностью, по крайней мере некоторые из них. Как знать, не оттого ли и жили они намного дольше нашего, что их связь с жизненной силой была крепче, а может быть и сама магия изменилась после нечестивого касания Иперона. Так или иначе, способность эта была утрачена и людям приходится обращаться к магии через чьё-то посредство, так человек, после тяжкой болезни или иного несчастья утративший способность к хождению, вынужден опираться на костыли либо прибегнуть к помощи раба или добродетельного друга».
Задумчиво отложив в сторону лист, Хилон решил, что над этим необходимо тщательно поразмыслить и решить, стоит ли включить это в будущую книгу. Рассуждения Тефея, безусловно, вдохновлены Философией и достойны внимания, однако люди невежественные могут воспринять это как богохульство.
Отодвинув от себя папирусы, Хилон зевнул и размял затекшую от долгого сидения шею. Усталость дала о
