Даниэль Пеннак - Дневник одного тела
– Вовсе нет. Просто до сих пор никто меня о ней не спрашивал, и вполне закономерно, что я, услышав сегодня от тебя вопрос на эту тему, могу выказать некоторое удивление. (Этот мужик говорит вроде как ты, тоже – ученый.)
– Есть масса тем, о которых никогда не говорилось, но когда-то о них заговаривают в первый раз, – отвечает жена (она тоже вроде как Мона).
Короче, такие разговоры, да еще спросонья, могут изгадить весь день. К счастью, тут на кухню прибегают дети (у них двое, скажем, Брюно и Лизон), их надо накормить завтраком и отвезти в школу, что тип с лягушкой каждое утро делал перед работой.
Едет он в машине, настроение жуткое. В зеркале заднего вида, позади понурой лягушки, он видит, как два его карапуза шепчутся между собой, как будто никак не могут на что-то решиться. И вид у них какой-то заговорщический. Наконец сынишка и говорит: Папа, а ты не мог бы высадить нас на перекрестке, не доезжая до школы?
Ну, ладно, все родители через это проходят: приходит такой день, когда дети больше не хотят, чтобы их, как маленьких, подвозили к самой школе. Но в то утро человек с лягушкой был не в состоянии рассуждать так просто.
– Что такое? Это что, из-за моей лягушки?
Конечно, он тут же пожалел, что спросил об этом, отчего только еще больше рассердился.
Высадив детей на перекрестке, человек с лягушкой, весь опрокинутый, едет на работу. А работал он в одном теплом местечке, где быстро пошел в гору. Надо сказать, что парень он был не промах, нюни не распускал, вкалывал как положено, да и котелок у него варил, умный, короче, был, ну, точно как ты. Вот приезжает он на работу, а секретарша ему и говорит, что главный босс специально приехал из Нью-Йорка, чтобы с ним повидаться. Да? Надо же… Человек с лягушкой берет на всякий случай пару-тройку папок с самыми срочными делами и поднимается к главному начальнику. (Ты слушаешь?) Начальник (имей в виду, это – огромная контора, мирового уровня!) самым любезным образом просит его садиться, говорит, как он им доволен, говорит, что вот уже пятнадцать лет не может им нахвалиться, как с точки зрения «растущих показателей», так и из-за «атмосферы, которую вам удалось создать в вашей команде», и т.д., и т.п., не буду долго, «вы – исключительный работник», и все такое, и наконец выдает ему причину, по которой вызвал его: повышение. Именно: он предложил ему новую должность. Заведующего кадрами. И не в местной конторе, а в международном масштабе. Начальник управления кадров всего консорциума. Зарплата в дюжину раз выше, чем сейчас. Это уже и правда что-то. Совершенно другой уровень. Человек с лягушкой одновременно и удивлен, и обрадован, не знает, как и благодарить начальство: господин президент не пожалеет о своем выборе, спасибо, господин президент, благодарю от всего сердца, господин президент.
– Есть одно маленькое «но», – говорит босс.
– Какое «но»?
Легкий взмах начальственной руки, типа, «ерунда, не о чем беспокоиться».
– Ваша лягушка.
– Моя лягушка, господин президент?
И босс осторожненько так начинает говорить, что лично он ничего против его лягушки не имеет, во всяком случае, ничего личного, он знает о ней с самого начала их знакомства и понимает, насколько тот к ней привязан, ведь вы привязаны к ней, не так ли? Думаю, это у вас с рождения? Впрочем, она никогда не вредила делу… Но, видите ли, дружище, на этом этапе вашей карьеры вам предстоит представлять не самого себя и даже не вашу фирму, а всю группу, а на таком уровне я боюсь, как бы ваша лягушка не выглядела несколько… ну, например, по отношению к японцам…
– Понимаю, господин президент.
– Понимаете? Ну, тем лучше. Понимание – одно из ваших достоинств. Ну, вы не торопитесь. Я со своей стороны тоже вполне способен понять, если такая жертва окажется для вас невозможной. Хотя речь идет о безобиднейшей хирургической операции, вы можете позвонить от моего имени доктору такому-то, и он сделает все как надо, но вы все-таки подумайте хорошенько и сообщите мне о вашем решении, допустим, в конце следующей недели. Договорились?
Вечером человек с лягушкой вернулся домой, скажем так, в смешанных чувствах. С ног до головы он был охвачен радостью по поводу сделанного ему предложения, однако на уровне лягушки эта радость чуточку притуплялась – ты меня понимаешь. В нормальное время он принес бы с собой бутылку шампанского, но сегодня… Его жена тоже была не в духе, а дети и вовсе жались к стенкам. Не лучший день для всей семьи. После десерта все разошлись по кроватям. Свет погашен. Тишина. Ты спишь? Нет. Я тоже. И тут человек с лягушкой выкладывает жене свою печаль. Ой, бедненький мой, это должно быть так ужасно для тебя! С другой стороны – зарплата… В двенадцать раз больше!..
Да уж…
Так они всю ночь и думали.
На следующее утро было решено: убрать лягушку ко всем чертям. Еще через день – наоборот: оставить лягушку. И так далее до того самого дня, когда, направляясь к себе на работу, человек с лягушкой вдруг резко затормозил, с визгом развернул машину на сто восемьдесят градусов и на полной скорости помчался к хирургу. (Ты слушаешь? Слушай, слушай, уже скоро.)
Хирург принял его по всем правилам:
– Прошу вас, садитесь. Чем могу помочь?
И тут лягушка, которая до сих пор не раскрывала рта, отвечает:
– Ах, доктор, сущий пустяк, у меня на заднице был маленький прыщик, а теперь посмотрите, во что он превратился!
* * *
43 года, 10 месяцев, 7 дней
Четверг, 17 августа 1967 года
Брюно обругал Лизон, когда у нее был очередной перепад настроения: «У тебя что, критические дни?» Лизон, у которой, возможно, и правда были месячные – а они у нее бывают очень болезненными, – от потрясения потеряла дар речи. Брюно же покраснел как рак. Старо как мир – юные недоросли всегда подтрунивали над девичьими месячными. Они нюхом чуют тут некую женскую тайну, в которую их не посвящают, какую-то непонятную сложность, утверждающую женщину в ее таинственности… Оскорбление девушки, ставшей женщиной, в то время как сам ты еще очень далек от того, чтобы почувствовать себя мужчиной, – обычная для мальчишек форма мести. Отсюда и их желание, чтобы это явление и называлось каким-нибудь противным словом: каких только названий не придумывали они ему в течение последних нескольких поколений!
Правда, фонетически нейтральный термин «менструация» тоже ассоциируется у них с чем-то отталкивающе «монструозным», с тем, что не принято «демонстрировать» и над чем, следовательно, можно посмеяться.
Менструация… Может, я слишком рано уяснил для себя, что это такое? Или все дело в молчании, отрицавшем само существование этого явления, которым оно было окутано в моем семейном окружении? А может, все оттого, что я слышал слишком много скабрезных шуточек на эту тему от моих старших товарищей? Или потому, что она никогда не мешала нашим с Моной занятиям любовью? В любом случае я всегда был далек от демонически-отталкивающего представления о месячных, каковое было нормой для нашей цивилизации даже в дни моей юности, и принимал их, скорее, с симпатией. Когда я понял, что у женщин бывают месячные и для чего они у них бывают, что женщины доживают до ощутимо более глубокого возраста, чем мужчины, и это несмотря на неоднократные роды и пагубное воздействие мужского господства, короче, когда я сопоставил все эти элементы, то пришел к выводу, что долгожительство женщин по сравнению с мужчинами связано именно с менструацией. Этого мнения, которое, насколько мне известно, не основано ни на одном научном наблюдении, я придерживаюсь и поныне. Потому что я очень давно установил тождество между кровью и горючим. Так что, узнав, что женщины каждый месяц обновляют часть этого горючего (а это способствует очистке всего бензобака), в то время как в нашем организме кровь крутится как в закрытом сосуде, отчего тот изнашивается быстрее, чем у них (возьмем, к примеру, мое сильнейшее носовое кровотечение), я пришел к убеждению, что месячные являются главной гарантией женского долгожительства. Я твердо верю в это и никогда от этой веры не отступался. Допускаю, что это – глупость, но на сегодняшний день не нашлось никого, кто бы мне это доказал. Мир моего детства был миром вдов, что вполне соответствовало этой убежденности. Сегодняшний мир – такой же, если судить по количеству старушек, оставшихся без своих старичков. Насколько мне известно, эти вдовы не убивали своих мужей, во всяком случае, не все, да и войн, какими бы опустошительными они ни были, не хватит, чтобы объяснить эту константу в истории человечества: у женщин средняя продолжительность жизни больше, чем у мужчин. Из-за месячных, говорю я.
