Темный шкаф моей души. История, которая поможет начать все с чистого листа - Пегги Эбринг
– Похоже на защитные механизмы, позволяющие справиться со своими страхами. И в глубине души ты это знаешь.
– Наверное…
– Что ты отвергла во имя выживания? Или, скорее, от чего, по-твоему, ты должна отказаться, чтобы выжить?
– Слабость. В этом мире нет места слабым.
– А еще невинным, беззаботным, нежным, да?
– Да. Я очень рано повзрослела и отрастила когти.
– От какой части себя ты отказалась, чтобы выжить?
– От способности мириться с лицемерием и ложью. В частности, со стороны бывшего мужа.
– И это нередко выливается в конфликты, да?
– Да. Я постоянно с ним ссорюсь, а еще с дочерью, мамой и некоторыми коллегами. Еще сама с собой. Боже, да проще назвать тех, с кем я не ссорюсь, если такие вообще есть.
– В чем ты их обвиняешь?
– Их много! С кого начать?
– Давай с мужа.
– Что ж, бывшего я виню в том, что он мне изменял, что редко бывал с дочкой, потому что был занят своими интрижками. Он постоянно мне врал, не любил и не уважал меня, забывал о дне рождения дочери. А еще он наивно полагал, что я смогу его однажды простить. Мне продолжать?
– Да, продолжай.
Разгневанная Нэнси вскочила на ноги.
– Я виню этого ублюдка за то, что на мой день рождения он устроил мне лекцию о том, что я не умею общаться. А он умеет держать свое хозяйство в штанах? Я что-то лекций ему не читала. Да какое право он имел! И, наконец, он заставил меня поверить, что любит, а потом предал и бросил.
– Что-то еще, Амалия?
Нэнси смотрела на Фею мутными глазами. Гнев внезапно уступил место печали. Ее руки обмякли, и она села, переваривая бурелом, оставшийся после эмоционального шторма. Вопрос Феи, казалось, доносился эхом из далекого прошлого. Ответить на него означало снова войти в темную пещеру детства, не зная, сможет ли она выйти из нее здравой душой и телом.
Что еще? Хочешь знать, что еще? А разве не понятно?
– Родители, – едва слышно прошептала Нэнси.
Фея молчала, оставив ее наедине со своими мыслями. Быть может, то, что она сейчас решит, навсегда изменит ее жизнь.
После нескольких минут молчания Нэнси продолжила:
– Фея, как ты думаешь, это все из-за того, что я думала, будто мои родители бросили меня? Как это возможно? Тридцать лет прошло. Месяц назад я даже не знала об этом.
– Для маленькой девочки внутри тебя не существует ни времени, ни пространства. Она застряла в том дне, когда все потеряла. Потеряла свою семью.
– И это могло повлиять на мои отношения с бывшим?
– Это твои слова. Ты видишь связь? Что ты думаешь о мужчинах в целом?
– Хмм… Я им не доверяю. По-моему, они все бесхребетные трусы.
– Как твой отец, который сбежал и бросил тебя в том доме?
Ветер истины, которую так долго скрывали, обжег лицо Нэнси ледяной вьюгой. Она почувствовала тяжесть в груди – годы сокрытой печали, годы неосознанного ожидания любви, которая так и не пришла. Она – маленькая девочка в приюте. Мир суетится вокруг нее, не замечая ее бед. Ее как будто не существует. Руки сжимают грязное платье как отцовскую ладонь.
Почему ты не заберешь меня? Чем я это заслужила?
Единственный ответ – молчание, единственный друг – бесконечное ожидание. Наивная и тщетная надежда маленькой девочки, отчаянно ищущей любви. Образы возвращались к ней по крупицам. Воспоминания о забытых страданиях возникали одно за другим и кололи сердце словно иголки.
Вот почему она решила молчать, наивно надеясь, что ее простят и семья вернется. Изо всех сил она старалась выстоять перед лицом этих злых существ, которые били ее и мучили вопросами. Она ничего не понимала. Потерявшись в кошмаре, она цеплялась за надежду, что ее снова обнимет и поцелует мать, что она снова увидит отца и заберется к нему на плечи. Но все было напрасно: через несколько месяцев ее удочерили.
– Я не понимаю, почему меня так и не нашли. Где была полиция? Сестры ведь все равно должны были заявить обо мне. Почему меня не забрали? И не было бы всего этого кошмара. Почему меня никто не забрал? – с грустью и непониманием сетовала Нэнси.
– Ничего удивительного, полиция тогда была не то что нынче. Помню, ваши тела так и не нашли, а потому решили, что вы с отцом, наверное, увязли в болоте или что-то вроде того. Дело быстро закрыли. Твоя мать была безутешна. Думаю, она так и не смирилась с этим. Вскоре после этого она умерла от рака.
– Неужели сестры даже не сказали, что нашли ребенка? Это как-то странно, нет?
– Сейчас – пожалуй, но тогда это было неудивительно. Они, наверное, даже и не думали искать твоих родителей. Приютили, заботились как могли.
Нэнси вскочила на ноги. В ее глазах пылали ярость и боль.
– Да как они могли? Я несколько часов просидела в этом жутком шкафу, бог знает почему! Меня били, потому что я не хотела ни есть, ни говорить. Что до отца Филиппа, то я разберусь с ним по возвращении. Он за это заплатит. Как можно так обращаться с детьми? Он бил меня железной перчаткой. Железной перчаткой, можешь в это поверить? До конца своих дней он будет гнить за решеткой. Пусть сполна наглотается боли, что мне причинил.
– Нэнси, а ты не задумывалась, почему он тебе помог? Ведь это он дал тебе медальон. Зачем? Он ведь мог просто промолчать. И почему он вообще хранил его все эти годы?
Нэнси растерянно посмотрела на Фею. Вопросы застали ее врасплох. И правда: зачем помогать ей после стольких лет? Эта тайна могла никогда не всплыть на поверхность. Не желая отступать, Нэнси попыталась дать отчаянный, хоть и не слишком объективный ответ.
– Без понятия. Может, он просто больной старик. Может, у него Альцгеймер. Ничто не проходит бесследно.
– Может быть, но я почему-то сомневаюсь. Думаю, он искренне хотел тебе помочь. Должно быть, его мучит совесть. И, кстати, его болезнь – это не простое совпадение. Раскаяние и стыд – как гангрена, пожирающая изнутри. Понимая это, он, вероятно, хотел загладить свою вину. Нелегко быть слугой Божьим и нести такое бремя.
– Тогда я избавлю его от страданий. А если так, то почему он не выложил все начистоту? Он рассказал лишь малую часть истории. Довольно эгоистично для слуги Господа, не думаешь? Мне было бы намного легче, если бы он все мне сразу рассказал, и даже не пришлось бы приезжать на Барбадос.
– Но тогда мы бы никогда не
