User - o bdf4013bc3250c39
знакомую боль в бедре. «Дойду, нет?», - едва подумала она, как в суставе что-
то хрустнуло, а все тело содрогнулось в сильном шоке, будто от
электрического разряда. Ее пробила испарина, она поискала глазами, где бы
присесть, и увидела неподалеку, под березой, одинокую лавочку перед
детской песочницей. Она немного постояла, опираясь на здоровую ногу и
набираясь сил. Потом осторожно сделала один шаг, другой. Боль не утихла, но стала не такой острой. «Доковыляю», - решила она и глазом измерила
оставшееся до лавочки расстояние. Было приблизительно метров пятнадцать, шагов двадцать. Утерев пот со лба, она увидела лежавшую в стороне от нее
толстую палку. Минуту она раздумывала, что будет проще: добраться до
лавочки без палки или нагнуться и все-таки взять ее. Представила, что
придется нагибаться и снова разгибаться, и решила не рисковать, чтобы не
застыть в нелепой позе посреди улицы. Сделала еще три шага, снова
отдохнула, потом еще три, еще. Так, с перерывами, она за несколько минут
одолела это расстояние и с облегчением опустилась на скамейку.
И в тот же миг жгучая боль пронзила ее, ей показалось, что ногу отрывают
калеными щипцами. Она громко вскрикнула и судорожно вцепилась в спинку
скамейки, изо всех сил сжимая пальцами сухое дерево. Кусочки засохшей и
отлупившейся краски острыми бритовками впились в ладонь, между пальцев
проступили капли крови.
Боль длилась долго, неимоверно долго. Зина была на грани обморока. Она
сознательно прикусила до крови нижнюю губу, но не почувствовала боли. А
ей так хотелось, чтобы эта боль, относительная терпимая, заглушила ту,
первую, которая никак не хотела отступать.
«Что за наказание?» - простонала она, но даже сокращение голосовых связок
отозвалось во всем теле очередным острым спазмом.
169
«Не надо было резко садиться, - поняла она…»
И Зина даже немного приободрилась от этого пусть и не своевременного, но
верного решения. По крайней мере, теперь стало ясно, что резких движений
надо избегать.
Наконец боль утихла. Осторожно подтянув больную ногу, Зина медленно
приставила ее вплотную к здоровой и уселась на скамье поудобнее.
Оставалось решить, что делать дальше. Сидеть здесь до тех пор, пока мимо
не пройдет кто-нибудь, просить его дойти до ее квартиры и пытаться звонком
в дверь разбудить двух мужиков, один из которых пьян в драбадан, а второй
наверняка спит сном праведника? Безнадежное дело: утренний сон Вити
очень крепкий, под стать обломовскому. А то, что проснется Добряков, – тоже
еще на воде вилами писано. Просить прохожих вызвать «скорую помощь»
прямо сюда, на улицу? Но пока она приедет, многие соседи уже проснутся, начнут выходить на улицу, спеша на работу, и как раз увидят ее в таком
незавидном положении. Кто-то, может, и посочувствует, но многие наверняка
(она была в этом убеждена) будут язвительно злорадствовать. О многих своих
соседях Зина была самого невысокого мнения, едва здоровалась с ними, а
потому и не ожидала от них ни малейших добрых чувств.
Итак, как быть? Она находилась как раз на середине пути от ее дома к дому
Петьки Волкова. Видимо, идти придется самой, но вот куда, в какую сторону?
Это надо было серьезно осмыслить, что и собралась сделать Зина, когда боль
понемногу успокоилась. Как хорошо все-таки, что успела прихватить с собой
не допитую бутылку водки! Освежив мозги, она надеялась, наконец, найти
оптимальный выход из сложившейся ситуации. Внимательно осмотревшись
по сторонам, она увидела, что улицы еще пусты, а потому, смело вытащив из
кармана полупустую бутылку, поднесла ее к губам и опрокинула над
раскрытым ртом донышком кверху. Водки оставалось ровно три глотка, но и
это принесло ей значительное облегчение. Она похлопала по бокам и – вот
170
удача! – нашла в кармане начатую пачку сигарет. Жить становилось веселее.
Тем более по опыту она знала, что минуты через две боль, приглушенная
водкой, уйдет окончательно. Опустив пустую бутылку в урну, она закурила и
поудобнее расположилась на скамейке. «Все равно что-нибудь придумаю», -
решила она совсем уже умиротворенно.
Над микрорайоном медленно поднималось солнце, начинало заметно
припекать, день обещал быть теплым и безветренным. Зина расстегнула
молнию куртки и потихоньку вытянула вперед ноги – сначала больную,
потом, побыстрее, здоровую.
«Надо все-таки поосторожнее, а то еще до плановой операции угодишь на
экстренную, а там неизвестно что поставят», - решила она.
Докурив сигарету и отшвырнув окурок щелчком, она вдруг явственно
вспомнила весь вчерашний день, вспомнила, почему и как она снова
принялась пить водку. Прежние страхи снова вернулись к ней, заворочались
на душе тяжелым камнем.
«Вот дура-то! – выругала она себя. – К Петьке ведь собиралась за советом, а
вдруг про него и забыла!»
Она пошарила по карманам. Есть, мобильник на месте! Положительно ей в
это утро везло. Выбрав номер Петьки, она нажала кнопку вызова. Ждала
долго, напряженно, понимая, что это последняя ее надежда. Наконец сонный
голос ответил «да», и обрадованная Зина выпалила:
- Петя, привет!
- Не Петя, а Петр Петрович, и почаще, пожалуйста, - не узнал он ее, да и не
мог узнать: не так давно, уже после разрыва с ним, Зина сменила номер.
171
- Да подь ты в баню, Петр Петрович! – радостно послала она его и
напомнила: - Это Зина, Зина Кузихина. Не узнал, что ли? У тебя что,
слуховой кретинизм?
- Зинка, ты?! – удивленно протянул Петька. – Я со сна и не разобрал, прошу
пардону.
- Долго спишь! Все нормальные люди уже на ногах и на пути к тебе. Так-то
ты гостей ждешь?
- Ты идешь ко мне? – пуще прежнего удивился Петька: после почти годовой
разлуки он и не предполагал, что она когда-нибудь позвонит ему. – И где ты
сейчас?
- Петечка, родимый, случилась авария. У меня с ногой катастрофа, я на
полпути к тебе кое-как до скамейки доплелась.
- А ты операцию-то не сделала еще?
- Да жду вот, ты ведь знаешь, у нас только в морг без очереди.
- Я понял так, что тебе помощь нужна?
- Еще как нужна, голубчик, больше жизни нужна сейчас твоя помощь!
- Тебе «скорую», что ли, вызвать надо?
- Какую к лешему «скорую»! – Зина даже рассердилась на его
недогадливость. – Нога у меня почти перестала болеть. Надо помочь мне
домой добраться. До тебя все-таки чуть дальше. Витьку не добудишься,
звонить бесполезно. Ему на работу только через два часа, спит еще, как
сурок. Приди ко мне, душа моя, помоги в транспортировке, а то я боюсь, как
бы от неосторожной ходьбы опять не началось.
- Ладно, - немного помолчав, ответил Петька. – Правда, мне тоже на работу…
Ладно, ерунда, мне к десяти. Успею, сейчас только начало шестого. Ты где?
172
- Помнишь лавочку с песочницей на пути к моему дому? Там и сижу.
- Вот и сиди. Скоро буду.
- Постой, погоди минутку, не отключайся!
- Ну?
- Сделай крючочек, забеги в ночной магазин, прихвати поллитру, деньги я
тебе тут же отдам.
- Целую поллитру? – удивился он. – Я думал, ты давно с водкой завязала.
Мне в свое время сказала, что навсегда…
- Да как тут завяжешь, когда боль такая, что мозги набекрень! Сижу помираю.
Только крепкая и снимет боль, ты ведь знаешь…
- Ну все равно поллитры много тебе. Развезет, чего ж хорошего?
- Так мы с тобой на пару, - предложила она.
- Я же сказал тебе, что мне через три часа на работу, не стану я пить.
- Как хочешь, но мне все равно возьми поллитру. День долгий, а боль, кто ее
знает, вдруг да снова явится. И пачку сигарет возьми. Нет, возьми целый блок
«Мальборо», слышишь?
- Слышу, слышу, - недовольно буркнул Петька. – Мне на дорогу надо будет.
Так отдашь?
- Тьфу ты, глухой, что ли, на всю голову? Сказала ведь – тут же отдам, на
лавочке!
- Ладно, жди, - и Петька отключил связь.
«Вот и нашелся выход, - подумала она. – Хороший все-таки он человек,
Петька, безотказный. Может, зря я его бросила?»
173
С Петькой Волковым Зина провела в сожительстве года четыре и рассталась с
ним год назад. Она знала, что после расставания Петька жутко обидится на
нее, но поступить иначе не могла. Очень уж он приелся ей за эти годы,
примелькался, стал чем-то вроде предмета интерьера, без которого вполне
можно обойтись. Да и характер у него был прижимистый, скуповатый. Зина, напротив, привыкла шиковать и уж если угощала гостей, так на полную
катушку, если уж танцевала на днях рождения у подруг, так до упаду и от
всей души. А Петька – тот нет, лишней копеечки, не подумав, не выложит, всякую вещь перештопает по пять раз и снова носит. «Ну что ты свои носки
трехмесячной давности опять надеваешь? – выговаривала она ему. – Хочешь, я тебе пар десять новых куплю?» - «Не надо мне покупать, я сам работаю, -
