Все еще новобранец. Том 2 - Алекс Бредвик
А вот с утра начался настоящий ад. До завтрака надо было успеть сделать очень и очень много всего. Принести двадцать ведер воды из колодца с проверенной водой, а это почти километр пешком. Пришлось бегать. Развести костер, перевесить огромный чан, в котором будет всё вариться, перелить туда воду из вёдер, сбегать еще раз, так как не хватило…
После этого я почти целый час стоял и просто перемешивал. Просто перемешивал воду, в которую то и дело высыпали ведрами различную крупу. Почему различную? Так я не вглядывался. Просто… размешивал. Размешивал и ещё раз размешивал. Пламя костра хорошо так бодрило, а пар воды не давал соскучиться. Каждое мгновение сопровождалось только одним словосочетанием… ненавижу готовку!
Но во время самого завтрака я отдохнул. Нет, раздавать бойцам еду было тем еще удовольствием. Каждый благодарил, искренне улыбался, даже если от них достаточно сильно разило. Всё же Легион в городе просто простаивал, это сказывалось на бойцах… и те пускались во все тяжкие. Некоторые воспоминания иногда хочется выбросить из головы. Так твердит моё далеко не полностью известное мне прошлое. А вот настоящее буквально кричит, что нужно хвататься за всё, пытаться уложить в памяти так, чтобы можно было в любой момент выдернуть из омута воспоминаний… и рассказать невероятную историю. Но раздача жратвы в столовой… явно не из таких.
На завтрак нам остались практически объедки. Мы ели последними. Специально. Чтобы не ленились. И мало того что последними, так после того, как отмыли всю глиняную посуду. Всю! После сотен человек! А нас тут был всего десяток. И вот когда повар удостоверился в том, что всё чистое… нам позволили поесть. Но сначала принести воды для обеда, чтобы она начала греться. Ведь в таком огромном чане ей кипятиться около полутора часов. Ну и в костер дровишек бросить.
— Ненавижу столовую, — уселся я на свой табурет с тарелкой, в которой уже была ледяная каша.
Воткнув в еду ложку, понял, что такое я жрать не буду, из-за чего просто выкинул содержимое в траву. И ладно бы это расплескалось… не-е-е-е-ет. Это стало единой твердью, куском, которым можно действительно кого-то прибить. Мне было жалко свой желудок. Он бы справился… но мучиться несварением я не хотел.
— Ненавижу… — стиснул я зубы.
Обед пришлось готовить голодным. И не только мне. Все остальные тоже решили отказаться от сомнительного удовольствия жрать холодную и затвердевшую практически до абсолютно твёрдого состояния кашу. Все были злы. И теперь я понимал, почему участь готовки воспринимается остальными бойцами великой честью. Ты готовишь, находясь в состоянии холодной ярости. Так и хочется кому-нибудь врезать… или что-нибудь подкинуть в чан, чтобы остальные не радовались. Такие же чувства испытывали остальные бойцы. А это немного… утешало.
С обедом оказалось все достаточно просто. Нужно было приготовить великое множество овощных тарелок, типа салатов, а также суп. Суп был в том же чане, который кто-то отмыл. И слава богам, что это был не я, а кто-то другой, кто не участвовал в раздаче пищи бойцам Легиона.
Время до самого обеда пролетело незаметно. Мы болтали, резали, чистили, изредка перемешивали. В общем… просто наслаждались возможностью сидеть на пятой точке. Правда, она стала дубовой к моменту раздачи… но это мелочи. Ноги не так болели.
После обеда мы уже смогли поесть нормально. Раздав всю пищу, я смог закинуть в свое пузо суп. Хоть и холодный. Овощей нарезанных не осталось. Из тех, кто готовил, никто не смог их поесть. Так что… мы не наелись, из-за чего продолжали готовку злыми. Вроде еды вокруг полно, а притронуться к ней можно только в плане готовки. Кощунство!
Время до ужина пролетело вообще незаметно. Что там было, я даже старался не запоминать. Все просто превратилось в бесконечное: принеси, подай, иди к Аиду, не мешай. Так что… я был крайне рад, когда после ужина, которого нам опять не досталось, мы мыли посуду. После этого все разошлись по своим казармам.
И вот там я выместил свою злость. Наши тренировались, устраивали парные бои… и я ворвался в самый неподходящий для всех момент. Я вышел один против близнецов со своей глефой. Я не бил насмерть, а если их ранил, то сразу залечивал раны. Но я издевался над ними. Буквально. Каждый удар был выверен, каждый удар был точен. Да, и мне временами прилетало, но это мелочи. Главное… что фактически я их убил около трех десятков раз. Они же меня смогли сильно ранить только один раз.
— Кто-то резвится, — усмехнулся десятый, глядя на меня.
Когда наш спарринг закончился, против меня вышел командир. Почему-то он думал, что сможет нормально противостоять мне… но мое наплевательское отношение к чувству собственного самосохранения не позволило ему победить. Я не осторожничал против него, использовал весь свой багаж знаний, какой только мог. Да, он был весьма искусным воином. Но даже когда он копье сменил на меч, ничего практически не изменилось. Я брал скоростью и маневренностью, если не получалось грубой силой.
В конечном итоге так я сразился вообще с каждым. Даже с Никой, которая просто попала под горячую руку. С ней бой был самым легким. Всё же она обучалась не с такой адской скоростью, что и я, так что я её сразил и даже не запыхался. Просто подсёк, ударив по щиколоткам. Удар был достаточно силен, чтобы опрокинуть девушку… ну а потом просто приставил лезвие глефы ей к горлу.
Естественно, она на это обиделась, не стала со мной после спарринга даже общаться. Ну а я что? Я еще сильнее разозлился и пошел вымещать свою злость на манекене. Через пять минут он перестал существовать. Буквально. Силы моих ударов хватало на то, чтобы рубить его на кусочки. А иногда еще и астральный след делал свое дело.
Следующие после наряда сутки, которые как раз были последние перед отправкой, прошли так же — в тренировке. На самом деле полезная вещь. Сначала мы оттачивали азы, потом переходили к более тяжелым приёмам. Мне тоже пришлось взять копье ради этого, тоже пришлось тренироваться с ним, но до уровня остальных я дорос достаточно быстро, а Ника стремительно их догоняла. Они на нас
