Хроники особого отдела - Александр Игнатьев
Ян не стал дожидаться ответа от опешившего лингвиста и, ловко перепрыгнув через борт, скомандовал:
— Приехали. Вылезайте.
Оценив свою пытающуюся размять затёкшие ноги команду, добавил:
— Если смотреть с самой высокой точки горы вниз, то лес будет невысоким.
Потом бодрый полковник отвлёкся: узрел, как неторопливый китаец вылезает из грузовика, хмыкнул, сделав пару шагов навстречу, и, вдруг поклонившись садовнику почти до земли, сообщил:
— Вы наш проводник. Прошу не создавать трудности ни себе, ни нам. Вы ведёте по левой тропе, — не дожидаясь ответа, он достал из кармана невесть откуда взявшееся яблоко, подбросил на ладони и приготовился съесть.
Де Кень вздрогнул, и вокруг маленького щуплого китайского садовника ощутимо сгустился воздух.
— Дорогу осилит идущий, — услышали все.
— Ага, — согласился Ян.— Давай поделим путь на двоих.
И подбросил яблоко.
На каменную поверхность утрамбованной веками площадки с глухим стуком упали четыре дольки.
Де Кень удивленно уставился на них, а командир, хмыкнув, сообщил:
— Ну ты делил пополам, а потом я ... то , что осталось. Пойдут четверо, ты пятый; переводчик, собака и тень не считаются.
***
Подъем был крутой. Ноги то и дело скользили по вязкой, размытой дождями глине, и тогда забравшийся на очередной уступ человек соскальзывал вниз, больно раня колени о мелкую гальку.
Внимательный ко всему необычному Илья настороженно смотрел, как меняются по мере подъема его спутники.
Худенькая изящная Ксения, словно ночной мотылёк, примостилась за спиной у Бориса, который, расправив плечи, бодро нёс свою костлявую фигуру. Не богатырь, далеко не богатырь… но он все-таки прикрывал девушку. Мрак, рыча и ощетинившись, крался по тропе, почти прижавшись к земле пузом. Собака водила носом, и в какой-то момент перекинулась в рыжую собачонку, а затем молнией метнулась к богатырю, прыгнула - и так и осталась у Ильи на руках. Темное малоприметное облако недолго думая повисло над ним, и капитан вдруг ощутил тяжесть этих двух тел.
— Мрак, ты боишься, что ли? — невольно вырвался удивленный вопрос. Собака высунула чёрный нос и заскулила.
Где-то наверху сочувственно хрюкнул Оладий.
— Боятся, — утвердительно сообщил обществу Ян.
И, посмотрев на Ксению, тревожно спросил:
— Как ты?
Девушка только махнула рукой и, упрямо сжав губы, полезла вверх.
Бернагард невольно оглянулся. Ему впервые за долгие месяцы так глубоко и легко дышалось. Ноги словно сами несли, и живописная горная тропинка напомнила ему детские походы с отцом, когда они, срезав по посоху, долго бродили по Альпам, восхищаясь дивными видами и наблюдая птиц. Увидев спутницу, он встревожился и, не зная причины, вопросительно уставился на невозмутимого китайца и Яна.
— Здесь слишком много Света, — неопределенно буркнул командир. - Сейчас пройдём, дальше легче будет.
***
Наконец маленький молчаливый отряд увидел впереди многочисленные глинобитные хижины и… целый комплекс зданий из вырубленного камня и сырцового, а местами и обожженного кирпича. Основной комплекс окружала довольно широкая крепостная стена, вход которой сторожили две слегка выступающие вперёд башни. Ворота были закрыты. Площадь перед входом, мощеная каменными плитами, явно лежавшими здесь не одну сотню лет, выглядела не просто безлюдной. Она была давно мертва.
— Именно здесь ждёт своего часа Игла Света! — громко сообщил Ян. — Тысячу лет все, поклоняющиеся Великой Матери и низвергающие Тьму, приходят сюда, становясь ее служителями.
Полковник подошёл к воротам и постучал в дверное кольцо.
С высоты башни послышался голос:
— Нин ши шуи? (Кто вы?)
— Надо же, столько лет прошло, а здесь ничего не изменилось, — умильно созерцая высунувшуюся голову, констатировал Ян и, повернувшись к Де Кеню, строго сказал:
— Объясни им.
***
После долгих переговоров, сопровождавшихся руганью, плевками и криками, Де Кеню каким-то образом удалось убедить привратника открыть ворота и пропустить делегацию внутрь.
Их встречали.
Семь монахов, одетых в грязно-белые полотняные рубахи.
Из стоящих в ряд служителей трое были молоды, остальные производили впечатление древних старцев, с трудом вышедших поприветствовать странных гостей.
Привратник молча рассматривал военных, медленно переводя взгляд то на девушку, то на собаку. Потом выпрямился и с тихим вздохом проговорил… нет, скорее промолвил:
— Наша обитель открыта для всех прошедших путём Света.
Переводчик, с трудом подбирая схожие слова, повернулся к Яну. Похоже, слова так и не подобрались, потому что речь его смахивала на заикание:
— Это какой-то дикий диалект. Я почти не понимаю...
— Надо было оставить жену посла, — недовольно буркнул полковник и, расплывшись в медоточивой улыбке, бодро начал что-то объяснять опешившим монахам.
Где-то через час переговоров, за время которых лицо Настоятеля превратилось в глиняную неподвижную маску, а полковник стал похож на подростка, с трудом скрывающего радость первого знакомства с женщиной, их пригласили внутрь глиняной ветхой избушки. В знак гостеприимства или чего-то иного на полу оставили горшок воды. То ли пораженная уровнем радушия, то ли просто умотанная вусмерть, группа молча полегла кто где упал - и даже вещмешки не все под головы подложили. Сон сморил моментально.
Ши Де Кень не был допущен к монахам и остался с гостями.
***
Ночь прошла спокойно. Утром их вновь навестил настоятель.
— Итак, ты желаешь забрать Иглу, принадлежащую нашей обители? — прошелестел старик.
— Она не ваша. Ее оставили на хранение, — парировал оппонент.
— Мы решили позволить тебе Пройти Путь. Одному.
— Нет. Я, не спрашивая вас, возьму с собой друга.
— Ши Де Кень уже твой друг?
— Мой друг - богатырь. А Ши Де Кень - последний носитель Знания. И в благодарность судьба подарит ему нечаянную радость.
— Кто ты, чтобы знать Путь?
— Кто ты, чтобы сомневаться Истине?
— Волк и Женщина, Серая тень и Воин Света - зачем они здесь?
— Они дышат. Так надо...
***
26 февраля 2014 года чествовали старейшего научного работника отдела Китая ИВ РАН Хохлова Александра Николаевича. Ему исполнялось 85, и коллеги вспоминали вехи его большого пути. Будущий востоковед был прикомандирован к посольству в Пекине в 44-м, не успев окончить ВУЗ. Только в 32 года, уже в 1951, ему позволили завершить образование. Его диссертация по теме «Своды законов династии Цин...» переведена на три основных китайских диалекта. В своих мемуарах старый лингвист, вспоминая тяжелые послевоенные годы службы, пишет: «...Я не имею возможности полностью рассказать о своём удивительном
