Александр Комзолов - Зов Прайма

— А кто сделал эту лестницу и поставил тут ограду? — спросил Кирик, нарушая затянувшуюся паузу.

— Об этом никто не знает, — ответила Экко, радуясь возможности сбросить неловкое молчание, — Край и лестница в тысячу ступеней стоят здесь так давно, что никто не помнит, когда они появились. Они были тут еще до катаклизма, во времена старой Империи.

— А я думал, герои построили эту лестницу, — нахмурившись, сказал Адам.

— Дурак, герои ничего не строят, герои только дерутся! — попытался объяснить Кирик.

— О нет, герои появились намного позднее, — быстро вставила Экко, предотвращая очередное выяснение, кто здесь больший дурак. — А сюда они приходят, чтобы... э-э-э... просто посмотреть на море.

— Аззара говорил нам, что в Чертоге покоя умирают герои. Это ведь из-за Края, да? — тихо спросил Кирик.

Экко выдохнула, поражаясь детской сообразительности и пытаясь подобрать нужные слова.

— Отчасти, — признала она, наконец. — Мы, герои, видим мир несколько иначе, чем обычные люди. Сам образ мыслей меняется, когда близкая смерть перестает нависать над тобой, и когда начинаешь понимать, что у тебя есть почти целая вечность свободного времени. И рано или поздно, мы начинаем уставать и задумываться, спрашивать себя, зачем мы живем дальше, почему именно мы стали слышать зов прайма, и задавать себе все остальные взрослые вопросы. И иногда мы решаем, что пришло наше время.

Экко бросила взгляд на детей, определяя, не слишком ли сложные вещи она говорит, но и Кирик, и Адам слушали ее, открыв рты.

— И тогда мы выбираем место, где сможем закончить нашу жизнь красиво, вы ведь знаете, как это важно для каждого адорнийца. А здесь как раз такое место. Край — это как грань между двумя мирами. Стоя здесь, ты понимаешь, что сзади тебя лежит Адорния, такая понятная и знакомая, такая любимая, а впереди — вечный покой в забвении. И ты балансируешь на узкой грани, а вся судьба решается всего лишь направлением твоего следующего шага.

«Ох, что я такое наговорила! Им же еще десяти нет, они не должны думать о смерти! Я была бы ужасной матерью, я не умею разговаривать с детьми», — сокрушенно подумала Экко.

— Браво! Браво, моя госпожа, — раздался сзади мерзко-слащавый вежливый голос, сдобренный хлопками в ладоши. — Даже я не смог бы сказать так красиво.

«О, боги, только не он! Только не он!!! О, боги, что же делать?!»

Экко знала этот голос и его обладателя, пришедшего в Чертог покоя вместе со змееподобным Джитуку. С Джитуку магия прайма поступила почти благородно — «всего лишь» исказила до неузнаваемости его тело. Зенону же досталась искаженная душа. Мысли метались к голове охваченной паникой героини. Не оборачиваясь, Экко присела на корточки, чтобы только мальчишки ее слышали.

— Кирик, возьми Адама, и быстро уходите отсюда, — зашептала она. — Я догоню вас.

— Но я еще... — начал было Адам, но Кирик шикнул на брата и вцепился в его руку.

Героиня развернулась, готовая отразить любую атаку, чувствуя, как напрягается каждая мышца ее тела, как бешено колотится сердце. Однако противник не собирался нападать. Зенон стоял у дальнего края площадки в тени скалы. В своем любимом костюме — бордовом атласном пиджаке и иссиня-черных штанах и рубашке, которыми он, видимо, так гордился, что никогда их не снимал. И с косой, которую душелов положил на плечи, закинув на нее руки.

«Он был здесь все это время или только пришел? Как я его не заметила? Он следил за нами?»

— Такие милые дети у тебя, дорогая Экко, такие смышленые, — Зенон тепло улыбнулся. — Ты ведь собираешься нас познакомить?

— Не приближайся к ним, ты, психопат! Я знаю, что ты сделал там в своей Шиндагре! Пошел прочь!

Экко нарочно стояла между душеловом и детьми, чтобы принять на себя первый удар, и жалела только о том, что оставила дома свой посох-кисть. А без оружия первый удар вполне может стать для нее и последним. Мальчишки дошли до начала лестницы, но почему-то остановились.

«Ну почему они не уходят? Почему медлят?!»

— Милая Экко, ты же знаешь, как я люблю детей. У меня и в мыслях не было их обижать. — Зенон снова улыбнулся и чуть придвинулся вперед. — Ты так проникновенно рассказывала им про Край и выбор. Жить или умереть. Знаешь, я тоже очень многое могу им рассказать об этом. Вы же хотите услышать еще, а, ребята?

— Еще один шаг, и ты будешь носить свою задницу вместо шляпы, клянусь тебе! — выпалила Экко.

Она подхватила мальчиков на руки и побежала вниз по лестнице, стараясь не поворачиваться к душелову спиной. Зенон ее не преследовал, лишь молча смотрел в след, размышляя о чем-то своем. Но даже когда он уже скрылся из виду, Экко все равно продолжала чувствовать на себе тяжесть его взгляда.

В дверь тихо постучались. Так тихо, что Экко сначала даже подумала, что это ей показалось. Однако стук повторился, и героиня осторожно подошла к двери. Босые ноги тихо ступали по холодному полу, опасаясь разбудить спящих мальчишек. Винсент все еще не вернулся из своего лесного похода — как будто, он ему чем-нибудь помог бы — и Экко решила провести ночь в замке с детьми. В конце концов, она же осталась за них в ответе.

Жалобно скрипнув, дверь приотворилась, и за порогом возникла леди Аэрика, одетая слишком необычно для себя. Белоснежная длинная юбка с множеством оборок, расклешенная книзу и розовый кардиган с узорчатой вышивкой так разительно отличались от обычного серого платья, что Экко невольно попятилась. На шее молодой леди красовались простые, но изящные бусы из пурпурного жемчуга, в ушах — такие же серьги. Над правым плечом девушки висел оранжевый светящийся шар, разгонявший ночную тень по дальним концам коридора.

— Леди Аэрика ... — прошептала героиня, совладав с удивлением.

Художница очень постаралась добавить как можно больше яда в эти слова, но шепот не очень предназначен для эмоциональных реплик, поэтому получилось довольно слабо.

— Чш-ш-ш, детей разбудишь, — прошептала в ответ молодая леди, словно не заметив ощерившейся враждебности, — зови меня просто Рика, пожалуйста. И перед тем, как ты начнешь проклинать меня и рассказывать о моей ничтожности, позволь показать тебе кое-что. Это недалеко, и, я обещаю, тебе будет интересно.

Экко недоверчиво сощурилась.

— Не бойся, мы не надолго. Дети даже не узнают, что тебя не было, — сказала Рика, и, видя, что героиня все еще колеблется, добавила, — это касается тебя и Винсента.

Проклиная на чем свет стоит ночную гостью, Экко сунула ноги в сандалии и поспешила за Рикой, плотно притворив за собой дверь комнаты. Коридоры сменялись коридорами и заканчивались крутыми лестницами, ведущими все ниже и ниже в подвалы замка.

«Я и не думала, что Чертог покоя такой большой», — удивилась Экко.

— Мы уже почти пришли.

В очередном коридоре Экко вздрогнула, когда увидела, что навстречу им идут две темные фигуры, однако наваждение быстро развеялось — коридор всего лишь заканчивался тупиком, в конце которого стояло огромное, в человеческий рост зеркало.

Рика подошла совсем близко к стеклу, и ласково проведя ладонью по его поверхности, неожиданно поцеловала зеркало в губы. Стекло чуть вздрогнуло, по нему пошли дымчатые круги, и оно исчезло, а Рика повернулась к героине.

— Не спрашивай, — смущенно улыбнулась молодая леди, — замок строили первые адорнийцы, и это их шутка. Заходи внутрь.

Как только Экко перешагнула зеркальную раму, стекло выросло у нее за спиной, пряча вошедшую от любопытных глаз. Небольшая комната внутри походила на аккуратный склад — тут и там были расставлены шкафы с множеством полок, на которых лежали различные предметы всех мастей. Чего тут только не было — диадема соседствовала с игральными костями, а чернильница — с тряпичной куклой в виде медведя. Был даже один узкий дамский кинжал. Но какими бы разными ни были предметы, их все объединяла одна черта — почти все они были сломанными, незаконченными или просто старыми.

Диадема давно потускнела от времени, а ее центральный камень толи выпал, толи был выковырян намеренно и украден. Чернила в чернильнице высохли, а у тряпичного медведя отсутствовала правая задняя лапа. Клинок дамского стилета был обломан на середине.

Проходя мимо заполненных стеллажей, Экко чувствовала смутное беспокойство. Эти предметы как будто были ей знакомы. Как будто она сама когда-то держала в руках один из них.

— За существование Чертога покоя, в нем побывало множество героев, — сказала Рика, прохаживаясь между шкафами, заложив руки за спину, — и все они задавали себе вопрос, пройти ли им последний участок пути до Края, или повернуть обратно. У каждого из них были свои причины. Некоторые приходили сами, других ссылали, а иных даже притаскивали насильно. Но, так или иначе, этот вопрос всегда им задавался, и они всегда находили на него ответ. Если герой выбирал Край, то ему не мешали. Леди Инесс навсегда откладывала его каталист на полку из уважения к решению героя, и герой уходил. Если же выбор делался в пользу обратной дороги, то леди Инесс выпускала его из Чертога.