Царевна-ведьма - Владимир Васильевич Радимиров
Где-то в небесах прогрохотал гром раскатистый. Дунул ветра порыв шалый. У кого шапки были на головах, те у них долой послетали, и волосы на ветру у всех присутствующих заполоскалися.
Вокруг же явственно и страшно сгустился мрак…
Да только вот Милолика сидела всё так же. Почему-то не боялась она теперь Чаромировой власти.
Наконец, грозный ветер успокоился, и снова из-за туч выглянуло закатное красное солнышко. Под его светлыми лучами мрак куда-то ушёл. А на Чаромира внезапно напала нервная дрожь.
— Нет у тебя более надо мною воли, — решительно и твёрдо царевна-ведьма тут молвила. — И не будет её, колдун, более никогда!.. Потому что за тобою кривда стоит поганая, а за мною чистая правда. А кроме правды — вся родная земля вдобавок!..
И она рукою вокруг себя обвела плавно.
Сжался, скрючился злой Чаромир, словно был он не человек, а коршун некий великий. Не мог он поверить никак, что ужалась его гадова власть, и что появился у него враг отнюдь собою не слабый.
— Да, липовый жрец Чаромир, — продолжала между тем Милолика, — колдун ты могучий действительно. Но кто из нас двоих сильнее, я предлагаю сейчас же, и прямо тут нам проверить.
— А это, интересно, как же мы с тобою сделаем? — усмехнулся злодей недоверчиво. — Нашлём друг на дружку порчу что ли чёрную, или, может, тут подерёмся?
— Хм, — в свой черёд усмехнулась и царевна. — Зачем такими глупостями впустую заниматься? Я предлагаю тебе кое-что гораздо действеннее…
— И что же это, а?
— Яд!
— Вот как — яд?!
— Ага, он самый… Пусть каждый из нас примет собственное противоядие, а затем выпьет самый сильный яд, который его противник ей или ему предоставит. Кто в живых из нас двоих останется — тот, значит, и главный, ну а кто в корчах здесь скончается — тот, получается, оказался слабым…
С минуту где-то Чаромир размышлял там, чего-то в уме своём прикидывая, а потом растянул он пасть в довольной ухмылке и закивал согласно:
— Хорошо, так и быть, ладно. Покажу я тебе, ведьма-царевна, кто из нас сильнее в изготовлении зелья зла. Только ты, глупая девка, победы себе не чай, ибо ты в этом деле предо мною букашка…
Что ж, раз так, то и добре.
Полезла царевна в свою котомку и вытащила оттуда две одинаковых вроде скляночки. В одной из них, очевидно, находился яд, а в другой — без сомнения, противоядие. Содержимое одной из этих склянок Милолика тут же выпила. Это было чрезвычайно сильное снадобье, из самых чудесных трав и кореньев Бабой-Ягой когда-то изготовленное. Оно исцеляло и защищало буквально ото всех на свете ядов!
Вторую же скляночку Мила Чаромиру передала, чтобы тот употребил этот её яд.
Чаромир же ни в какую котомку не лез вовсе. Щёлкнул он просто-напросто пальцами своими кривыми, и в тот же миг в руках его по бутылёчку махонькому появилось. Также же, как и Милолика, он содержимое одного бутылька сразу же выпил, а второй бутылёк передал сопернице своей на пробу.
Выпили яды они практически одновременно.
И уставились друг на друга, а вернее враг на врага, весьма заинтересованными взорами, дабы увидеть воочию действие наглядное своих ядов…
Первой от чудо-яда Чаромирова проняло, что было ожидаемо, Милолику. Задышала она вдруг часто-пречасто, грудь её взволновалася, лицо сделалось румяным, а потом она дыхание на чуть-чуть задержала и… отрыжка прегромкая у неё изо рта изошла.
И всё!..
Не такое уж сильное воздействие оказал на нашу ведьмочку ядище тот злодеев. Помогло ей защитное противоядие, когда-то встарь ещё Ягусей сварганенное.
И словно отмер там весь народ околдованный. Единый вздох прокатился по рядам, и то был вздох не печали, а бурной радости.
А зато Чаромир растерялся там явно.
Было заметно, что внутри у него происходит какое-то действие странное. Побурел вдруг на харю колдун сей окаянный, на лбу у него выступила испарина, и всем слышно стало, как забурлило сильно у него в кишках.
Бросил он свою посошину наземь и, словно волк в клетке, по площадочке заметался, за брюхо своё притом держась…
Народ начал над ним смеяться да похохатывать, понимая, что тому с поносом, видать, никак было не совладать. Чародею же пришлось худовато. Миазмы ярости и страха плясали, меняясь, на харе у колдуна…
Наконец, он с шумом испортил там воздух, вызвав этим хохота бурный гром, и метнулся, как заяц, к ближайшим кустам, чтобы там поскорее опростаться.
Видно было всем, как он тама присел. И слышно было весьма отменно, как с ним происходило нехорошее это дело…
Народ же чуть не писался от восторга, зря наглядное посрамление злого ворога. Даже Милолика и та чуток эдак усмехнулася, наблюдая за копошениями в кустах посрамлённого колдуна.
Наконец, Чаромир таки опростался.
Вышел проигравший из кустов с рожей, дико перекошенной, кулаки злобно сжав, чего-то там проорал, хотя в шуме и гаме всеобщем его было не слыхать, а затем схватился он за сердце рукою и грянулся мешком оземь.
Не вынесла чёрная его душа, как над ним тут все потешалися. Гордыня, его обуявшая, погубила его насмерть. Околел он, негодник, подох — и туда ему была и дорога!
Ну а народец успокоился понемногу. Тело Чаромирово с глаз долой убрали, и повелел царь Болеяр в землю его закопать безотлагательно, кол осиновый вогнав в могилу аж до отказа.
И была там вскорости свадьба!
Милоликина, конечно же, с Борилевом — их самых!..
Ох, и шикарная была эта свадебка, ох и весёлая, бают! Народу на ней побывало — не перечесть сколько много! С деревень даже приходили не ближних и с самых дальних сёл.
А царь Болеяр через годиков парочку передал своё царствие наследнику Борилеву в управление. Почувствовал он себя чуток эдак старым.
И из Борилева вышел, как сказывают, превосходнейший царь!
А из Милолики, вестимо, царица великолепная!..
Нарожали они себе славных детушек и жили, по преданию, весьма долго и счастливо, с чем мы все их, конечно же, горячо и сердечно поздравляем!
Ну а у меня охоты сказки вам сказывать
