Восемь летчиков или хозяин Байкала - Александр Зубенко
В мозгу эхом пронеслись обрывки фраз:
«Погляди! Ни одного ранения!…»
«Лёха, держи меня за ноги, а я потащу его к себе…».
«Каша гречневая с салом…».
«А это Игорь, Санёк. Пилот, стало быть. С нами у костра переночует…»
Саша зажмурился ещё сильнее и снова выдохнул от боли в висках. Люда подскочила, и по-прежнему ничего не понимая, принялась делать холодный компресс на лоб.
Что это? Галлюцинации? Откуда голоса? И откуда он знает, как зовут этого лётчика? – он непонимающим взглядом смотрел на друзей.
Подошёл Губа, держа в руке придушенную капканом выдру.
Саша кашлянул, поперхнулся, сделал глоток воды и, наконец, молвил:
-Я там был.
Никто не перебивал. Семён смотрел на профессора, профессор на Сашу, Люда непонимающе смотрела сразу на всех. Губа в сторонке посмеивался про себя.
- Где «был»? – осторожно спросил Василий Михайлович.
- ТАМ.
- Где «там»?
- На Курской дуге. В 1943-м году.
Теперь пауза затянулась надолго. Если бы это был не Саша, не их добрый и дорогой друг – хохот бы у костра разразился неимоверный – все посчитали бы это шуткой или очередной выдумкой. Однако обстоятельства говорили как раз об обратном. Они уже видели достаточно аномалий: спираль, Луну, «одеяла», лётчика, червоточину. Теперь вот Сашино утверждение, что он побывал на Курской дуге во время боевых действий лета 1943-го года. Тут было, отчего прийти в растерянность, не то, что засмеяться. Хмыкнул один Губа.
- Что вы на меня так смотрите, словно на идиота? – Саша уже окончательно пришёл в себя и, опираясь рукой на Семёна, поднялся.
- Ты был… на Курской дуге? – ахнула Люда.
- Выходит, что так. Иначе, откуда у меня все эти видения? Или откуда я знаю этого лётчика, если здесь я его с вами не видел – только по фотографии узнал.
- Ты видел видения?
- Ага. Только что. И, я вам скажу, что это не галлюцинации – Николай не ухмыляйтесь. Откуда, по-вашему, я знаю, что его зовут Игорем, а не как-то иначе? Говорю вам – я там БЫЛ.
- Ох! – только и смогла произнести Люда.
********
Наступило утро, однако никто и не думал спать.
Саша сидел у костра в той же куртке с надписью «БАМ», в которой он, по его уже окончательному убеждению побывал в 1943- м году. Двое суток, или около того. Кратковременно.
Последние два часа перед рассветом он передавал своим товарищам всё, что произошло с ним после его, так называемой переброски.
- Игорем его звали, определённо, - повторил Саша. – Я эту фотографию держал в руках вечером у костра, когда он остался у нас на ночной привал. Затем рано утром, когда все только пробуждались, налетели немецкие звенья люфтваффе, и, прорвавшись сквозь наши зенитки, отбомбили несколько заходов. Вот там-то меня, видимо, и шибануло. Последнее, что помню, это живых, но раненых Борьку с Лёшей. И Игоря. Точнее, его тело, кружащееся в воронке конусообразного смерча. Дальше всё! Только пустота. Очнулся – пошёл вас искать, ничего не помня.
Он вопросительно посмотрел на профессора:
- Очевидно, нас швырнуло сюда обратно, только лётчика на своё прежнее место, а меня куда-то в ущелье Двух камней, как его проводники называли. Поэтому он и оказался в другой позе, перевёрнутым, нежели вы обнаружили его в первый раз. Поэтому, скорее всего и лежал у него планшет под животом, которого вначале не было. Его «закинуло» сюда вторично, уже вместе со мной. Теперь, увидев эту фотографию, память моя каким-то образом разблокировалась. Я прав, дядя Вася? – Саша невесело усмехнулся, обводя неуверенным взглядом друзей.
- Ох, не знаю, Сашок. Выглядит всё убедительно.
Разговоры продолжались ещё долго. Благодаря чудесному (иного слова и не подберёшь) возвращению Саши в лоно своего времени и в общество своих друзей, все дружно решили весь день посвятить отдыху и подготовке к предстоящему выходу к побережью озера. Байкал был уже относительно рядом. Оставался всего день перехода, и начнутся прибрежные лиманы, речушки и болота.
Люда кое-что простирывала, бурят коптил мясо, Николай принёс ещё двух подстреленных зайцев, Семён проверял амуницию, глава экспедиции корпел над картами, а Саша просто бездельничал. Настроение у всех было приподнятое. За смерть близнеца старались не вспоминать, компенсируя горечь потери шутками, весёлыми воспоминаниями и бесконечными разговорами на всевозможные темы. Впрочем, это не означало, что отважного проводника забыли. Просто старались заглушить в душе чувство утраты, как это делают все разумные люди, находясь в условиях, приближённых к максимальной степени выживания.
Вечер был тих и прекрасен. Ночь тоже.
********
Сейчас они находились в тех местах, где ещё не ступала нога цивилизованного человека, если не считать редких попыток за последние 30 лет после войны пробраться сюда нескольким энтузиастам, которые и сгинули бесследно в этом участке побережья. Даже местные коренные буряты старались обходить эту местность стороной и не селились ни внутри Баргузинского треугольника, ни близ него.
На высоте 450 метров над уровнем моря, они, нагруженные под самую завязку, без лошадей, без собак, без одного из проводников, упорно продвигаются вперёд, минуя скалистые утёсы и лесистые впадины, проходя болота и мелкие речушки, заходя в ложбины и поднимаясь по козьим тропам к вершинам холмов. Шли хоть и не быстро, однако с большим воодушевлением: погода позволяла, да и возвращение Саши придавало команде приподнятое настроение. Дождей не было за последние несколько дней, и если не считать того аномального урагана ночью, на погоду можно было только уповать. Даже Иван был немало удивлён таким спокойствием природы.
Шли день, ночевали, затем ещё день. Основную поклажу мужчины разделили между собой; Люда несла только медикаменты и кое-что из кухонной посуды в сумке.
Прошли уже Кумину – она осталась чуть в стороне – стало веять благоуханием водных просторов, появилось больше комаров, но, благодаря отвару бурятов-близнецов (теперь уже одного из них), мошкара путешественникам особо не досаждала. Всё больше попадалось дикой живности. Козы и зайцы, обитавшие в долине и скалах, уступили теперь место выдрам, нутриям, ласкам, куницам; чаще стали видны издалека величественные рыси с мехом, подобным царским шубам. В небе появились орланы, грифоподобные коршуны и ночные скопы, охотящиеся на всевозможную рыбу. Подножного корма хватало. Земля изобиловала молодой прорастающей травой, в ручьях рыбу можно было ловить голыми руками, без преувеличений – бери, черпай, вытаскивай.
Девушке нравилось идти рядом с Сашей и
