Ямской приказ. Том 3. Ключ - Владимир Прягин
— Раньше старая Монга жила, вдова. А потом ей дочка с другого города написала — она там замужем за моряком каким-то, дитё у них появилось. И вот, значит, эта дочка Монгу к себе звала, насовсем. Ну, Монга сразу вроде как не решалась, рассусоливала чего-то, но собралась-таки и поехала. А дом продала.
— Давно это было?
— Да года три, пожалуй, а то и больше… Хотя погодь…
Девчонка задумалась не на шутку, снова нахмурилась и потёрла висок. Наконец сказала с растерянностью:
— Подзабыла я как-то, уж извини. То вроде кажется, что давно это было, то вдруг мерещится, что недавно… Глупость какая-то…
— Ну и ладно, — сказал я. — Но, может, вспомнишь, кто покупатель был? Ты его, наверное, видела?
— Нос к носу не сталкивались, а так проезжал мимо пару раз. Молодой ещё, примерно как ты. Обычный с виду, я толком и не запомнила…
— Имя тоже не знаешь?
Она развела руками. Я ободряюще улыбнулся:
— Ничего страшного. Спасибо тебе, красавица, помогла мне. Больше не отвлекаю. Грядки поливай аккуратно.
— Да уж постараюсь как-нибудь. Ишь, советчик!
Едва мы сменили тему, она заметно повеселела, вновь беззаботно заулыбалась, как будто все мысли о странном доме мгновенно выветрились из памяти. Подмигнув ей, я помахал рукой на прощанье и вернулся в машину.
Хильда поинтересовалась насмешливо:
— Развлекаешься? Охмуряешь юных селяночек?
— Ну, ты хоть поревновала немного?
— Разве не видно? Вся извелась и ногти себе изгрызла.
Мы помолчали, глядя на дом, затем я сказал:
— Снежинка, теперь серьёзно. Я уже спрашивал, но мы подобрались ближе, поэтому повторюсь. Ты чувствуешь там опасность? Ответь мне честно.
— Там неприятный фон, это да. Но он как бы, не знаю даже… Законсервированный? Там сейчас нет людей — и прямой опасности тоже, по моим ощущениям. Я не обманываю, честное слово. А ещё там…
Хильда помедлила, подбирая слова. Наконец закончила:
— Почему-то мне кажется, что мы должны туда съездить сами и всё проверить. Внятных аргументов у меня нет, просто интуиция.
Я внимательно посмотрел на неё и завёл мотор.
Мы проехали двести метров, свернули к дому. Тот выглядел обжитым, но слегка запущенным. На белом штакетнике кое-где облупилась краска, живая изгородь разрослась без стрижки.
Когда мы с Хильдой вылезли из машины, я попросил:
— Держись позади. И слушайся меня, хорошо?
Она улыбнулась бледно:
— Да, Тимофей. Но пойдём скорее, пожалуйста. А то чем дольше мы тянем, тем неуютнее мне становится.
Я открыл калитку, та тихо скрипнула. Раскалённый воздух был неподвижен, но на флюидном уровне я тоже теперь почувствовал лёгкое колебание фона, приглушённое эхо. В нём было что-то чуждое, трудноопределимое.
Вымощенная камнями дорожка вела к крыльцу. Шагнув на ступеньку, я постучал в фанерную дверь. Окликнул:
— Ау, хозяева!
Никто не ответил. Дверь была заперта.
— По-моему, — шепнула Хильда, — нам надо на задний двор.
Глава 2
Мы обогнули дом.
Теперь, находясь вблизи от источника, я мысленно согласился с Хильдой, которая жаловалась на «замедлившееся» время. Сонная одурь пропитывала пространство, и трудно было сообразить, как долго мы здесь находимся.
Задний двор был обширен и больше похож на сад.
По левую руку выстроились шпалеры для винограда — лозы переплетались, солнечный свет пронизывал листья, ярко высвечивая недозрелые гроздья. Справа росли кусты — декоративные, разных видов. Цветки у них были всякие, от мелких лиловых звёзд до громадных кремово-белых чаш с желтизной внутри.
Чуть поодаль стояла проволочная беседка, тоже увитая сочной зеленью, а за ней просматривался дощатый сарайчик.
Внешне всё выглядело красиво и безобидно, но флюидное эхо давило нам на мозги. Хильда с её природным чутьём ощущала это острее — даже на ярком солнце было заметно, как она побледнела. Сказала мне виновато:
— Пытаюсь точно засечь источник, но голова работает плохо…
— Не напрягайся. Я уже понял, кажется, где надо искать.
— Серьёзно?
— Глянь вон туда.
Я кивнул на куст, который смотрелся пышнее всех. Розовато-белые цветочные космы свисали с веток, как полог, распространяя густой, дурманящий аромат. Несколько секунд Хильда всматривалась, затем подтвердила:
— Да, понимаю… Похожий куст мы видели через отравленный камень, шпион его вспоминал. Это у него было яркое детское впечатление. А оказавшись здесь, пусть даже с фальшивой памятью, он мог подсознательно уловить это сходство…
— Вот и я так думаю. Подожди, пожалуйста, здесь.
Я шагнул к кусту, желая проверить, что скрывается за цветами, но вдруг заколебался. Воображение разыгралось, в голову лезла всякая дичь.
Досадливо цыкнув, я обозвал себя нехорошим словом. Помотал головой, чтобы отогнать наваждение, и наконец-то раздвинул космы.
Под кустом обнаружился небольшой деревянный ящик с откидной крышкой. Имелись скобы для навесного замка, но сам замок отсутствовал.
Ящик выглядел совершенно обыденно — если бы такой попался мне где-нибудь на подмосковной даче, я совершенно не удивился бы.
Но эхо сразу стало сильнее, и я ощутил головокружение. Воздух, как мне почудилось, стал тягучим и вязким.
— Хрен вам, — пробормотал я, откинув крышку.
Внутри лежали садовые инструменты — большие ножницы, мини-грабли, лопатка. Видимо, старая хозяйка держала их под рукой, чтобы не ходить каждый раз в сарай.
Кроме них, однако, был свёрток — предмет размером с тарелку, запакованный в фольгу, но не круглый, а треугольный, коряво-скрюченный.
— Что там? — спросила Хильда дрогнувшим голосом.
— Сейчас выясню, потерпи.
С характерным шелестом я развернул фольгу.
И увидел «лапу», которую Серый Полоз цеплял себе на затылок.
Три стекловидных согнутых «пальца» тускло блестели. Там, где они соединялись друг с другом, был металлический кругляш с углублением, которое имело в диаметре сантиметров пять.
В эту выемку как раз поместился бы злополучный брелок.
По «пальцам» тянулись цепочки рун, но я не стал рассматривать их подробно — держать отравленный минерал в руках было неприятно. Мысли туманились, тошнота подступала к горлу.
Снова завернув «лапу», я вернул её в ящик, захлопнул крышку. Сделал шаг назад, и соцветья-космы сомкнулись, скрыв от меня находку.
Я обернулся.
Хильда смотрела на меня распахнутыми глазищами, закусив губу от волнения. Она была белая, словно мел, и даже дышать боялась — но ни на шаг не сдвинулась с места, где я просил её оставаться.
Я подошёл к ней, привлёк к себе и шепнул:
— Снежинка, я тебя обожаю.
— Да
