В оковах Судьбы I - Vivian2201
Доставив первокурсников в лазарет, Дамблдор распорядился провести ритуалы проверки крови, а сам принялся накладывать на мальчика цепочки заклинаний из тех, что относятся к легилименции и позволяют считать мысли и фрагменты памяти у находящихся в беспамятстве людей. Как правило, подобные знания используют целители в Мунго, пытаясь вывести из различных форм комы своих пациентов. Альбус же пытался понять кто перед ним — Гарри Поттер или же некто, сумевших захватить тело ребенка…
Закончив работу, мужчина настроился на конструкции созданных им заклятий, а затем погрузился в обжигающую болью темноту. Там, в глубине, он увидел небольшой чулан, в котором сидел легко узнаваемый мальчик. Образ тут же сменился другим — этот же ребенок в маггловском классе, среди детей простецов. Следующая картинка демонстрировала как юный Поттер работал в саду, пропалывая землю вокруг цветущих кустов…
Некоторое время Дамблдор наблюдал за чередой образов и картин, пытаясь определить в них фальшь, после чего покинул сознание ребенка.
— Это… ОН? — спросил Снейп напряженным голосом, держа наготове палочку.
— Это Поттер, — покачал головой Альбус, — Успокойся, Северус. Это просто ребенок, хоть и странный… Как все Поттеры.
Выдохнув через сжатые зубы, зельевар убрал палочку, а затем молча вышел из помещения лазарета. Дамблдор, проводив его взглядом, тяжело вздохнул, а затем посмотрел на Помфри. Целительница только пожала в ответ плечами:
— Ритуал подтвердил подлинность Поттера. Никакой подмены.
— Хорошо, — кивнул, Альбус.
Если бы директор заподозрил подмену, то не колебался бы ни мгновения. За вечной улыбкой, чудаковатостью и ореолом доброты скрывается опытный боевик, прошедший суровую школу дуэлей, боевых действий и многих других, не самых приятных вещей. Об этой стороне жизни Великого Светлого мало кто знает — считанные единицы. К счастью, все они далеко и не входят в число сотрудников Хогвартса.
Посмотрев на первокурсника, пожилой маг покачал головой.
В действительности, Альбус не имел привычки действовать столь неприятным образом, используя в своих делах детей. Взращивать в учениках Хогвартсва нужное мнение, формировать взгляды, ковать себе верные кадры? Да. Но отправлять детей на смерть Дамблдору не нравилось категорически. Если бы не крестаж Риддла, то с Потерром Альбус бы вообще не связывался. Маг отправил бы его к ближайшим родственникам, не забыв органиовать пособие. Всё же, Поттеры, в отличии от тех же Блэков, сделали для Ордена Феникас более чем много. Одни зелья, что изготавливались Лили спасли жизни очень многих оперативников. Как и артефакты, создаваемые Джеймсом. Потому, не возникнся вся эта ситуация, юный Гарри, скорее всего, спокойно бы жил у Петунии и её мужа, получая пособие, а за год до поступления в Хогвартс к нему был бы отправлен педагог, специализирующийся на дошкольной подготовке маглорожденных.
Увы, но крестаж перечеркнул всё это, став приговором для сына Джеймса и его магловских опекунов, что тоже попали под каток политических и магических баталий. И вероятность выживания в них у мальчика не то чтобы был небольшой… Её не существовало в принципе. Не с крестажем Тома во лбу.
* * *
Мне снился сон… Длинною в чужую жизнь. Про другую реальность. Мир без Силы, но с одаренными, что могут создавать семьи и не бояться гнева магистров… Про мальчика, что родился в одной из таких семей, но потерял её… Про меня, ставшего этим мальчиком. В какой-то момент мне показалось, что некто посторонний решил заглянуть в мой сон. Во всяком случае, некоторое время я ощущал рядом чьё-то присутствие, которое потом исчезло.
Но каким-то образом мне довелось оказаться в теле юнца, живущего в совершенно иной реальности, существующей по непривычным мне законам. Осталось понять как я тут оказался и кто в этом виноват…
Стоило завершиться этому сну, как последовал другой. Он был не цельным, описывающися жизнь от рождения до некоего момента, а рваным. Будто бы кто-то собрал разрозненные части записей и выстроил в некоей последовательности…
Перед моим взглядом мелькали странные существа и планеты, громадные космические корабли, существа диковинного вида и сражения, чередующиеся с мышными приемами в богатых дворцах и жестокими тренировками…
Однако, мне так и не удавалось вспомнить самое важное… Своё имя.
Почему-то, мне это казалось не странным, а омерзительным. В сознании сражу всплывали мысли о предательстве и гнев, направленный на неких магистров, мужчину в алом наряде с протезом нижней челюсти, красивую женщину с каштановыми волосами и… Группа разумных, выхожцев из разных рас, что сидели в невысоких креслах, расположенных в виде полукруга. Я осознавал, что неоднократно стоял перед ними, слушах этих ублюдков, что-то отвечал, но разобрать слова не удавалось.
Зато картины собственных тренировок, во время которых мне удавалось обучиться Техникам Силы и фехтованию, были куда более отчетливыми, но… Я понимал, что это новые, более свежие воспинания, повествующие о повторном обучении. Но когда же мне довелось учиться первый раз? И почему окружающие в этих образах смотрели на меня со смесью страха и ненависти?
Ещё одно усилие и я провалился куда-то в глубину кошмаров, сотканных из похожих, но иных образов. Ещё более тяжелые и долгие тренировки, многомесячные чтения трактатов, обучение в Академии Флота, скандал с магистрами и демонстративный уход…
Но имя… Я так и не мог вспомнить собственного имени. Казалось, будто бы кто-то очень стался, чтобы стереть его из моей памяти. Это некто действовало невероятно грубо, жестоко, буквально вырывая части моей личности, стремясь помешать мне осознанию собственной сути.
«Они мертвы, — вдруг мелькнула мысль, — Эти ублюдки уже заплатили за то, как обошлись со мной. Не все. Но до остальных я ещё доберусь. Как и до Вишейта, что виновен в моем состоянии не меньше джедаев!»
— Конечно, же, Реван, — раздался знакомый голос, ставший моим кошмаром и проклятием, — Джедаям всегда нужны виноватые.
Образы моей жизни, обезличенные, лишенные вкуса, словно бы мертвые, что нескончаемой чередой всё повторялись, вбиваясь в мой разум, замерли. Мгновение, и они все улеглись в моей памяти, образовав более-менее цельную картина. Почти сразу я оказался в том самом туалете, где едва не погиб. Мир, в который меня закинула чья-то сила, выглядел замершим, как голо-запись, поставленная на паузу. Ходой мальчик, небольшого роста, с ужасом в глазах замерший под уже почти доставшей его дубиной находился тролля. Позади него вжалась в стену смутно знакомая девочка.
