Королевская кровь-11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова
— Черный Жрец двигается, но не выходит, — заговорил Черныш сипло. — Возможно, ему все еще нужна наша помощь.
Брин молча смотрел на него. Черныш прислушался — ему показалось, что где-то нарастает странный шум. Камень под ногами снова начал вибрировать.
— Нам не добраться сейчас ни до королевы Рудлога, ни до царицы, ни до императора с Владыкой. Но Демьян Бермонт идет к Блакории вместе с рудложскими войсками. Если я сумею убедить Алмаза выторговать нам амнистию и позволить присоединиться к ним, мы сможем подобраться ближе к королю Бермонта. И убрать его.
— А если дело не в этом? — спросил Брин тяжело.
— А если в этом, Оливер?
Они одновременно повернули головы к проему, когда в столовую из «коридора», ведущего наружу, как из брандспойта, хлынул поток ледяной воды, оглушая, отбрасывая к стене, мгновенно поднимаясь по грудь и выше.
Черныш, плюясь и отфыркиваясь, выставил руки, но не стал создавать бесполезный щит — а Брин, вместо того чтобы защищать себя, рванулся к отброшенному потоком воды Макроуту, хватая его, и был сбит с ног.
Из глубины горы невозможно было создать Зеркало, но Данзан Оюнович всегда очень хотел жить. Чувствуя, как хлынула из ушей и носа горячая кровь, на едином выдохе, задержав дыхание, он вложился в плетение — и с потоком воды нырнул в серебристую поверхность, успев еще зачем-то дотянуться до Брина, намертво вцепившегося в Макроута.
Алмаз Григорьевич Старов, мирно спавший в своей палатке на окраине лагеря рудложской армии, проснулся от истошной вибрации сигналок. Не успел он потянуться за посохом, как его палатка затрещала, накреняясь, и маг, как был босиком, резво прыгнул к выходу.
Метрах в двух от него таяло Зеркало, извергая из себя как из гигантского крана снежно-водяную смесь: поток обтекал личный щит Алмаза Григорьевича и разливался в темноте по лесу. Старый маг вгляделся в переливы знакомой ауры и, недоверчиво хмыкнув в усы, одно за другим накастовал с десяток боевых заклинаний, удерживая их на кончиках пальцев.
От других палаток бежали солдаты, слышен был голос Свидерского, запустившего Светлячки, — Александр периодически приходил сюда с Юга, где он натаскивал отряд боевых магов для помощи Тротту и принцессе.
Зеркало закрылось. Раздался надсадный кашель, но Алмаз Григорьевич и не подумал пошевелиться. Темная фигура, отбрасывающая множество теней в свете Светлячков, поднялась с земли, покосившись на Алмаза, и поковыляла к лежащему неподалеку человеку с сильной темной аурой. Склонилась над ним, не переставая кашлять, просканировала. Раздалось облегченное хмыканье, и кашляющий потянулся к чему-то рядом — Старов только сейчас разглядел, что там оказалось два человека. Но второй был мертв.
— Оливер, Оливер… Все-таки вода вас достала, — донеслось сожалеющее, и Черныш принялся что-то снимать с шеи погибшего, по-прежнему не обращая внимания на Алмаза. Только поднял руку и накрыл себя и старого друга огромным щитом, отгородившись от приближающихся людей, среди которых был и Александр Свидерский. Тот, не растерявшись, долбанул по преграде концентрированным Тараном, и купол у края пошел сияющими трещинами.
Черныш даже не обернулся.
— Ты никогда не брезговал мародерством, — проговорил Старов сварливо.
— Как будто ты брезговал, — с трудом выдавил Черныш, не разгибаясь.
— Грязный, мокрый, про́клятый… жалкий… — с мрачным удовольствием перечислил Алмаз.
— Зато живой, — огрызнулся Данзан Оюнович.
— И что мне мешает сейчас тебя уничтожить? — Алмаз Григорьевич поманил к себе сапоги: они вылетели из палатки, опустились прямо перед ним, и маг аккуратно сунул в них ноги.
— Любопытство, Алмазушко, — прокашлял Черныш, надевая охапку каких-то амулетов через голову. Из носа и ушей его текла кровь, в руке болталась игла с трубкой от капельницы, и Данзан Оюнович, поморщившись, выдернул ее из локтевого сгиба. — Да и сил тебе не хватит меня одолеть. Как и мне тебя.
Снова раздался удар, треск — и Свидерский шагнул под купол шагах в тридцати от них.
— У меня есть помощник, — заметил Алмаз невозмутимо.
Черныш, кинув взгляд на пробившего себе дорогу ученика, недовольно вздохнул, повел рукой — кровь из носа потекла с новой силой, но щит восстановился, а на пути Александра встала призрачная заслонка. Солдаты вокруг гомонили, но к куполу без команды не приближались.
— Алмаз Григорьевич, нужна помощь? — крикнул бывший ректор.
— Пока нет, Саша, — ответил Старов, как порядочный маг используя усилитель голоса, — но, возможно, придется пеленать одного проходимца. Иди сюда, но можешь сильно не торопиться.
Свидерский вновь размахнулся. Загрохотало.
— Ты обещал мне помощь и амнистию, — напомнил Данзан Оюнович, едва заметно вздрогнув от проседания щита.
— Это было до того, как вы попытались убить королеву Рудлога, — покачал головой Старов и сместился чуть в сторону по хлюпающей грязи: у Черныша реакция слева всегда была чуть похуже.
— Какая забота от человека, сидевшего в своих горах, пока небо не стало падать на Туру, — хмыкнул незваный гость. — Не изображай добренького, Алмаз, я тебя слишком давно знаю. Ты бы и не пошевелился, если бы твой телескоп продолжал работать, и о смерти королевы забыл бы в ту же минуту, как узнал. Ты слишком хорошо всегда умел себя оправдывать. Единственное, что нас отличает, — я никогда не лицемерил и не боялся запачкать руки.
— Амулет подмены внешности — твоих рук дело? — поинтересовался Алмаз, не отреагировав на эту тираду.
— Моих, — Черныш словно невзначай повернулся по ходу движения заклятого друга. — Но последнее покушение — инициатива Львовского. Я был против.
— Как удобно, что он не может ничего сказать, правда? — проговорил Старов с усмешкой.
— Да если бы и мог, — высокомерно ответил Черныш, — что мне стоило вложить ему ложные воспоминания? Придется тебе поверить мне на слово, Алмазушко. Я ведь тебе поверил, к тебе пошел…
— Прибежал, как всегда, когда пятки припекло, — безжалостно подсказал Алмаз Григорьевич. — Точнее, намочило. Откуда эта вода, Данзан?
— Я же говорю, любопытство сильнее тебя, — довольно хмыкнул Черныш. — Помоги мне, Алмаз. Сними проклятье. Я отработаю амнистию. Ты говорил, вам нужна помощь — вот он я, готов вам помочь.
Старов смотрел на него с задумчивым прищуром.
— Всегда поражался твоей непрошибаемости, — проговорил он медленно и кивнул подошедшему Алексу. — Пеленай, Саш.
Полыхнули с двух сторон светящиеся ленты, и Черныш выставил руки в стороны, удерживая их на расстоянии.
—
