Shin-san - Фанфик Новое Начало – Альтернатива. Часть III. Война на восемь сторон света

— Так ты меня еще и фехтованию учить будешь? — вскинулся Кристофер.

— Посмотрим, — Гарри смерил мальчишку оценивающим взглядом. — По идее, чтобы замучить тебя до полусмерти, хватит и бойцовских тренировок, но если у тебя еще останутся силы... В общем, посмотрим... Можно даже Маховик Времени раздобыть для еще большего ускорения процесса обучения, благо, министр теперь стал моим очень близким другом...

Кристофер лишь молча и часто покивал.

— Но сначала, как я и сказал, научись ломать чурбаки с первого заклинания. Действуй.

* * *

— Ну что, как там наш приемыш? — поинтересовался Норт, не отрываясь от газеты, когда Гарри, оставив Рен наблюдать за Крисом, вошел в дом.

— Приемыш — будь здоров, — ответил Поттер, ставя меч в специальную вертикальную подставку из черного, лакированного дерева, которую увидел в маггловском магазинчике восточного антиквариата и немедленно купил для Тэцу. Даже простому мечу требовалось уважение, а уж такому, как его — и подавно.

— Крис на удивление легко все схватывает. Один, максимум, два раза объяснить, пару раз показать — и все, дальше он начинает отрабатывать сам.

— У паренька есть хороший стимул, — не поднимая головы, Норт перелистнул страницу. — И, что немаловажно, хороший учитель. Ну, и потенциал, как же без этого конечно, он же все-таки с Равенкло.

— Угу, — обронил Гарри, подошел к окну и, опершись о подоконник, скрестил руки на груди. — Были времена, когда я считал Распределяющую Шляпу пережитком прошлого, но, похоже, своё дело она знает. На Равенкло действительно оказываются ребята, желающие и умеющие учиться… по большей части, — юноша чуть усмехнулся, вспомнив Чжоу Чанг.

— А ты что, сомневался в решениях Шляпы? — Эдвард поднял взгляд от чтения.

— Ну, как тебе сказать... Лично мне она заявила, что помимо Гриффиндора я великолепно подошел бы и Слизерину, а тот привел бы меня к величию кратчайшим путем. Так что допускаю, что и она — не истина в последней инстанции.

— Выходит, ты совсем не желаешь величия? — поинтересовался Норт, которого информация о раздумьях Шляпы по поводу судьбы юного Поттера не особо-то и впечатлила.

— Такого величия, каким его видят большинство слизеринцев, да и не только они — нет. Мерлин упаси меня от власти над миром или его половиной! Или даже четвертью... Но вернемся к теме, а именно — к Кристоферу. Обычную, «людскую» боевую магию он осваивает ударными темпами, еще немного — и с усиленной палочкой его можно будет брать на не самые сложные операции.

— Думаешь?

— Думаю. Защитить себя он точно сможет, а это, считай, уже полдела. Еще я думаю поднатаскать его в плане ближнего боя.

— А, по этой своей японской методике?

— Ну, объективно говоря, это вовсе не моя методика, ее разработали сотни лет назад. Я лишь слегка усовершенствовал ее, подогнав под нужды именно магов, которым не надо десятилетиями оттачивать движения, удары и искусство внутренней концентрации исключительно ради умения управлять каплями энергии. Прогресс пойдёт куда быстрее… но всё равно недостаточно быстро. Надо действительно взять у Фаджа один из министерских Маховиков Времени и с ним начать гонять пацана по-настоящему…

— Хм, — довольно хмыкнул Эдвард. — Маховик... Да, это неплохо. Можно за пару недель натренироваться, как за полгода, а то и больше. Но Гарри, не забывай, Крису необходимо тренировать не только руки, ноги и рефлексы. И учить не только магии. Не менее важно то, что будет у него в голове, чтоб на выходе не получился, как пугала нас Гермиона, лишь умелый и натасканный на свежую кровь молодой зверек.

— Не забуду, потому что иначе... — тут Гарри помедлил, мысленно анализируя, во что могут вылиться ошибки в воспитании юного Криса — если их допустить, — иначе у него не будет никакого будущего, а мы не ради этого его спасли. Так что я постараюсь привить ему нужное видение предмета. Может, не совсем верное с точки зрения либерального общества, но зато правильное и четкое. Очень постараюсь.

Глава 02. Встречные действия.

В честном питейном заведении «Василиск и Горгулья», как любили называть его хозяева, да и завсегдатаи, впрочем, тоже, жизнь шла, как и всегда, своим чередом. Звенела посуда, поскрипывала мебель, негромкие голоса посетителей сливались в единообразный гул, в воздухе витали неистребимые запахи алкоголя, пищи и табака. Окон в трактире, располагавшемся в подвальном помещении, разумеется, не было, а горевшие и днем, и ночью магические светильники давали только рассеянный свет, позволяя сумраку вольготно растекаться по углам. Это, впрочем, вполне устраивало посетителей: подавляющее большинство которых не любило яркого света и в прямом, и в переносном смысле.

И когда около десяти часов вечера в зал спустился чуть пошатывающийся человек, закутанный в плащ с надвинутым на лицо капюшоном, никто не повел и ухом.

А посетитель огляделся и, неровной походкой обходя подпирающие потолок деревянные, потемневшие от времени столбы с развешанными на них светильниками, проследовал в дальний левый угол зала. Там, за самым последним столом, спиной к обшитой деревом, стене сидел в одиночестве человек, одетый почти точно так же, как новоприбывший — в тёмную мантию с капюшоном.

Посетитель подошел к столу и опустился — нет, скорее, рухнул на отполированную бесчисленным количеством задов скамью и издал негромкий, сдавленный стон.

— Вы оказались разумным человеком, мистер Мальсибер, — из-под темной ткани капюшона, прикрывающего лицо до половины, раздался спокойно-отстраненный девичий голос. — Вы пришли.

— Что... — прохрипел тот, кого назвали Мальсибером. — Что ты... со мной сделала?

Руки мужчины вцепились в столешницу, как бы превозмогая боль, но какие это были руки... Мелко трясущиеся, морщинистые, синюшно-бледные, с проступившими пятнами и темными, слабо пульсирующими прожилками вен.

Их хозяин дернул головой, и капюшон слегка сполз, открывая не менее бледное лицо с влажной, туго обтянувшей череп кожей и темными провалами глаз, белки которых были налиты пугающей, нездоровой краснотой. Короткая испанская бородка с усами на фоне почти белой кожи выглядела, как нарисованная углем на белой стене.

— Что... со мной... происходит? — с усилием выдавил волшебник.

— Я сказала вам ещё тогда, в Эпплби — вы умираете, — вполне спокойно и обыденно ответила незнакомка и откинулась назад, положив ногу на ногу. — Причем далеко не самой приятной смертью.

— Но я...

— Молчать. Я и так отлично знаю, что вы мне можете и хотите сказать. Так что слушайте внимательно и отвечайте только «да» и «нет». Начнем с самого главного… — Девушка слегка склонила голову набок. — Вы хотите жить?

— Да, — тут же, без малейшей заминки, ответил Мальсибер. Три прошедших дня настолько измотали его физически и морально, что он был согласен на что угодно, лишь бы мучения закончились.

— Хорошо. А вы понимаете, что если я сохраню вам жизнь, то она целиком и полностью будет принадлежать вовсе не вам, а одной мне?

— Да.

— Еще лучше. А то, что вы будете служить мне, как раб, как пес, только ради одной только возможности дышать и ходить по земле, вы осознаете? И если у меня возникнет хоть тень сомнения относительно ваших поступков, намерений… или даже мыслей, то нынешние страдания покажутся вам приятным отдыхом?

— Да, я на все согласен, — выдохнул волшебник. — Только... сделайте что-нибудь... Это... невыносимо...

— На все согласен. Что ж, просто прекрасно. Наклонитесь поближе.

Мальсибер навалился грудью на стол, и незнакомка, подавшись вперед, неторопливо протянула к нему правую руку с выставленными большим, указательным и средним пальцами. Из их кончиков плавно, как когти у кошек и их хищных собратьев, выползли три черных, острых и плавно загнутых острия с тускло горящими на них бирюзовыми кольцами неведомых знаков.

Резкий тычок в грудь, поворот, и гнетущая боль, с каждым днем всё сильнее и сильнее терзавшая Мальсибера изнутри, сменилась ослепительной болью-вспышкой, от которой перехватило дыхание, а сердце сбилось с ритма.

Мужчина рухнул лицом на стол, но вот чудо: стремительно вспыхнувшее в его теле ощущение, что тело распадается на миллионы бритвенно-острых осколков, столь же стремительно и гасло, как пожар в плотно закрытом помещении, мигом сожравший все топливо и кислород и тем самым убивший сам себя. Боль уходила, как вода в песок, а вместо нее... Сначала растеклось наслаждение от самого факта отсутствия боли, а потом... Потом сердце и странный, пульсирующий сгусток холода, поселившийся в правой стороне груди, заработали словно в унисон, в едином ритме, рассылая по телу непривычные, но приятные ощущения бодрости, силы, энергии… Но Мальсибер ощутил и еще кое-что. Все нарастающий, ноющий голод, проснувшийся, как ни странно, вовсе не в желудке, а наоборот — где-то справа под ребрами и отдающийся по всему организму короткими, мучительными спазмами.